бритву и отрезает кусочек обескровленной плоти с лица Кирилла. Небольшой лоскуток он протягивает мне. В комнату извне проникает женское завывание и собачий лай, следом раздается оглушительный звук пожарной сирены. Я принимаю кусочек плоти и съедаю его. Он сладкий, как пастила, а по консистенции подобен мармеладу. Шувалов улыбается и начинает меня целовать.
[Белое пятно].
Кромешная тьма. Стою перед зеркалом и не вижу в нем себя. В реальной жизни я никогда не смотрюсь в зеркало по ночам. Это моя фобия. Я всегда панически боюсь увидеть в них кого-то, кроме себя. Или боюсь увидеть себя такой, какой я бываю только в темноте.
Не могу двигаться. В отражении появляется мужской силуэт. Он мечется по ту сторону стекла, не зная, как выбраться на мою сторону. Он очень зол, я хорошо понимаю это. Его руки окровавлены.
– Я убью их, если ты не сделаешь ЭТОГО, – говорит мужчина.
Я понимаю, что у него в плену мои близкие. Это еще один самый частый и самый кошмарный мотив моих снов – бессилие помочь родным, когда им угрожает опасность.
– Что я должна сделать, скажи?
– Ты знаешь, Бетти-Бет. Выполни мои условия.
– Какие условия? Я не понимаю.
– Ты хочешь со мной пошутить, Бет? Хочешь провести меня?
– О чем Вы говорите? Скажите мне, что нужно делать, и я сделаю ВСЕ, только не убивайте их.
– Не прикидывайся дурой, малышка Бет, иначе я потеряю терпение. Честно сказать, оно уже и так на исходе. Но ты же не заставишь меня лишиться последней капли, не так ли, Бет?
– Что я должна сделать?!
– Хватит меня злить! – взревел мужчина, оскалившись. – Ты сама все знаешь, и не говори мне, что нет! Ты знаешь, что я не могу этого произнести!
– Но я ничего не знаю!
– Думаешь, если я здесь, а ты там, я не смогу до тебя добраться? Думаешь, ты в безопасности?! Я убью тебя, слышишь, Бетти? Прирежу всю твою семью, а потом возьмусь за тебя, обещаю. Ты же знаешь, я держу свои обещания, ведь я человек слова.
– Не трогайте их! Почему Вы не можете сказать этого вслух?
– Я не могу.
– Почему?
– Потому что я нереален, Бет! Я нереален! Ты меня выдумала!
– Вы – ненастоящий?..
– Если бы ты пораскинула мозгами, малышка, ты бы это давно поняла и сама. А теперь иди-ка ты сюда.
Неожиданно мужчина по ту сторону разбивает зеркало кулаком, и его большая кровавая рука в фонтане осколков проникает в мой мир. Я не успеваю отшатнуться, и рука хватает меня за одежду. Мужчина резко дергает, и я лечу прямо на разбитое зеркало. Торчащие как штыри осколки впиваются в мою грудную клетку, застревают между ребрами, пробивают легкие. Кричу от страшной боли. Мужчина продолжает тянуть изо всех сил. Он хочет втащить меня внутрь зеркала, в свой мир, но дыра от удара слишком мала, а осколки входят все глубже. Из меня вырывается хрип. Мое тело продавливает остатки стекла, расширяя проход. Вся одежда в крови. Мужчина безжалостно тянет, делая резкие рывки на себя. Наконец, зеркало полностью рушится, и я, полуживая, оказываюсь по ту сторону.
БОЛЬ.
[Белое пятно].
Я открываю глаза и понимаю, что лежу на столе. Пытаюсь пошевелить руками и ногами, но ничего не выходит. Их просто нет. Конечности ампутированы по самое основание. Описать пережитый в тот миг ужас невозможно никакими словами. Пытаюсь пошевелиться и слышу мужской смех. Высокий блондин появляется из ниоткуда, словно материализуется из воздуха. В руках он держит мою ступню и время от времени кладет ее в рот. Все его тело выпачкано в крови. В моей крови.
Я просыпаюсь.
Эпизод 24
Как только я села в его старый черный «Нью-Йоркер», у меня екнуло в груди, словно я допустила самую страшную ошибку в жизни, непоправимую ошибку. Но Шувалов действительно был паинькой на протяжении всего пути. Хотя, по большой части, я спала в дороге, измотанная почти бессонной ночью, которую провела над страницами рукописи. После очередного кошмара я не сумела уснуть и принялась писать, получив мощный заряд просветления.
Мужчина заботливо откинул мне сидение для удобства, и я почти сразу же погрузилась в сон. Уверена, что он наблюдал за мной, пока я спала. Может быть, даже прикасался, но этого я не чувствовала. В дороге, что самое странное, мне ничего не снилось. Наверное, потому что Шувалов и так был рядом. Двойной дозы я бы не вынесла.
Он осторожно разбудил меня, когда мы уже въехали в город. Увидев его перед собой, я испугалась и вскрикнула, не вспомнив сразу, где нахожусь и почему.
– Будет тебе, Бет, не кричи, ведь я тебе ничего не сделал, как и обещал. Видишь? Ты даже не изнасилована. Трудно поверить, но это так. И знаешь, детка, мне еще никогда не приходилось настолько трудно, как эти несколько часов, пока я держал себя в руках.
– Вы все еще думаете, что я поеду с Вами в поход?
– Разумеется, поедешь, ведь мы условились, а свою часть контракта я уже выполнил.
– Я еще не дома.
Шувалов рассмеялся, запрокинув белую голову. Зубы сияли на загорелом лице.
– По-твоему, девочка, я все это время терпел, чтобы сорваться в последний миг? Ну уж нет, скажу я тебе. Ну уж нет.
– Вы все это время терпели, чтобы заманить меня в лес и сорваться там. Где мне никто не поможет.
Мужчина коротко усмехнулся.
– Ты все еще не доверяешь мне, Бетти. Это даже обидно.
– Ну, извините… – кисло сказала я.
– Извините? Так не пойдет. Идешь в поход, и точка.
– Раз Вы решили…
– Все так просто?
– Это сарказм.
– Я надеюсь, ты не забыла о своих учебных проблемах с моим предметом. Как и об альтернативных вариантах получения аттестации. Нет, я, на самом деле, даже за. Я всеми руками за любую из этих альтернатив.
– Кто бы сомневался.
– Но до этого мы с тобой еще доживем, крошка Бет. Обещаю тебе.
– Не поняла?
– Неважно. Сейчас это не играет роли. Ты идешь с группой в поход либо выбираешь какой-нибудь иной путь?
– Что включает в себя иной путь?
– О, Бетти, много увлекательных вещей! Поездку связанной в моем багажнике, жесткий секс на заднем сидении моего автомобиля, массаж ног, плавно перетекающий в предыдущий пункт, БДСМ-практики…
– Я поняла. Лучше в поход пойду.
– Вот видишь, Бет, я же сразу тебе сказал: поход – самое безобидное, что я могу тебе предложить.
Он так улыбался, глядя на меня, что я «слегка» засомневалась в безобидности этого варианта.
– Но тебе бы понравились и альтернативные пути, не будь ты такой упертой, Бетти-Бет, – добавил Шувалов и отвернулся, продолжив следить за дорогой.
Через полчаса мы припарковались у моего дома, и мне не удалось, как бы я ни старалась, отговорить Романа Григорьевича помочь с сумками. Он один раз произнес свое твердое «Я занесу твои вещи в квартиру», и никакие уговоры не действовали.
