Он до сих пор не мог понять, как всё это произошло. Словно переворот в Фабаре был страшным сном, ночным кошмаром. Когда толпа ворвалась в замок и потребовала у тигриного князя сдаться, Грам Ловарс ещё пытался сопротивляться. Он громко кричал и размахивал мечом. Но увидев с Алаком настоящего живого врана, Тигр тут же объявил, что готов отречься от трона. Таодан ничего не успел сказать, как его уже объявили новым императором. Люди вокруг славили Империю Ворона и кричали, что настала новая эпоха возрождения и покорения.
Фабар всегда напоминал единую стаю, семью, в которой все решения принимаются единогласно. После отречения Грама, князья наскоро провели совет и больше половины признали Алака законным наследником. Другие, воздержавшиеся, выразили своё желание понаблюдать за действиями молодого императора со стороны, чтобы убедиться, что он действительно избранный враном потомок Империи, а не искусный актёр, сумевший каким-то образом раздобыть яйцо дикой птицы и приручить вылупившегося малыша ради одной единственной цели — захватить трон Фабара. И никто, никто из этих князей не спросил у Алака, хочет ли он всего этого. Готов ли он взять на себя такую ответственность? Таодану не оставили выбора. Его сделали императором, и теперь от его решений зависели жизни десятки, сотни тысяч человек во всём Фабаре.
В настоящий момент Алака поддерживала большая часть западных князей за исключением Ягуаров, Львов, Рысей и Барсов — их земли страдали от нападений волколаков и Псов, потому правители выразили желание поскорее разобраться с этими проблемами, а уже потом решать, кто законный наследник трона, а кто нет. Орлы и вовсе проигнорировали заседание совета — кажется, не все в Бухте Огней были довольны тем, что Великий вороний трон занял такой молодой и неопытный мальчишка. Но Гарсаны же сами хотели выдвинуть законного наследника? Никого законнее Ворона на вороньем троне не было.
Заёрзав в седле, Алак пристально посмотрел на горизонт. Разрушенная деревушка едва виделась из-за высоких снежных холмов, но по небу стелился тёмный дым от костра, разведённого на деревенской площади. Псы превратили это место в военный лагерь, откуда наносили весьма ощутимые удары по постам Запада. Необходимо было выбросить латаэнцев из деревни на самой границе с землями Львов, иначе они могли легко пробиться дальше в тигриное княжество и осадить Беланору. Этого нельзя было допустить ни в коем случае, если Алак, конечно, хотел сохранить своё новое положение и трон.
— От деревни нас отделяет река, — заметил Таодан, всматриваясь вдаль через подзорную трубу, протянутую ему Югеном. — Псы разбили лёд, оставив переправу только справа. Да, это самый ожидаемый от нас ход.
Пробираться по ледяной воде вплавь было глупо, а лошади в этой реке не доставали копытами до дна. Построить деревянный мост не было возможности, да и Корсаки мгновенно обстреляли бы плотников из баллист и боевых арбалетов. Ситуация была тупиковой. Даже Грам Ловарс и Юген не могли решить, как им быть — идти через переправу? Проще отправить войска безоружными, результат будет тем же. Но у Алака был запасной план. Благодаря тому, что в Академии обучались ещё и немногочисленные волшебники, юноша был знаком с магией и знал, что при наличии материала маги были способны на многое.
— Найдите ледяного чародея, что прибыл к нам из Прилесья, — приказал Алак, оборачиваясь к Граму. — Надеюсь, у него хватит сил на то, чтобы воздвигнуть ледяной мост через реку с левой стороны.
— А если во вражеском лагере тоже будут волшебники? — Грам обеспокоенно посмотрел на поднимавшиеся к небу клубы серого дыма. — Тем более, один чародей сможет продержать ледяной мост не больше минуты. Наши войска не успеют пройти.
Алак лишь расплылся в широкой улыбке и, Ловарс удивлённо вскинул брови. Юген тоже догадался, к чему клонил юноша, и приглушённо рассмеялся. Как только тигриный князь скрылся из виду в поисках чародея, Таодан толкнул Победоносного в бока и отправил его лёгкой рысью в сторону стоявших рядом войск. Это были по большей части пехотинцы, но из Хакелии прибыл небольшой отряд конницы, которым теперь руководил Эйд. Несмотря на то, что Алаку не хотелось подвергать друга опасности, он был вынужден теперь обратиться к нему с несколько странной просьбой.
Соскочив со спины Победоносного, Таодан тут же заметил мелькнувшую среди палаток тёмно-синюю тень. Грозохвост возник из ниоткуда и грозным стражем замер у самых ног юноши, распушив перья на груди. Птенец рос достаточно быстро, но Алак, никогда прежде не встречавшийся с вранами, не мог сказать, был ли Грозохвост крупным для четырёх месяцев или, наоборот, мелким. Размером он был сейчас не больше собаки, но уже умел перелетать на небольшие расстояния. Как-то раз Алак застал его за охотой и ужаснулся, увидев, насколько острыми и опасными стали когти его друга — Хвостику потребовалось всего несколько ровных движений, чтобы выпотрошить пойманного кролика. И чем крупнее становился вран, тем больше ему требовалось еды.
Алак погладил Грозохвоста по голове и огляделся в поисках Эйда. Камышовый Кот поправлял седло на Дьяволе, в то время как кузнец очищал забитые грязью копыта рыжего коня. В последнем бою жеребец потерял подкову, и её необходимо было теперь заменить. Увидев Алака, Траин радостно помахал ему рукой и, закончив с седлом, поспешил навстречу.
— Сколько ещё времени тебе потребуется? — Алак кивнул на кузнеца, прикладывавшего подкову к копыту Дьявола. Несколько молодых конюхов помогали ему держать коня.
— Не больше четверти часа, — махнул рукой Эйд. — А вы уже собрались атаковать?
Таодан покачал головой и обернулся, чтобы убедиться, что Грам ещё не отыскал того самого ледяного мага. Не мог же чародей сбежать перед битвой, правда?
— Я послал Ловарса отыскать волшебника. Нам может потребоваться помощь магии, так что время ещё есть.
Слова Алака несколько удивили Эйда. Магов редко использовали в сражениях, предпочитая оставлять их в тылу и бросать в дело только в самых экстренных ситуациях. Но в плане, придуманном Таоданом, этому чародею и не нужно было открыто выступать в первых рядах. Молодой Ворон собирался сделать отвлекающий манёвр, который, как ему казалось, был весьма удачен.
Спустя час, когда войска были готовы, Алак скомандовал начало наступления. Пехотинцы двинулись направо, подходя к той самой переправе, оставленной латаэнцами. Воины во вражеском лагере едва заметно ликовали, предчувствуя скорую победу. Отряды пришли в движение и направились к южным воротам. Как и рассчитывал Алак, туда бросили и пехоту, и конницу, оставив северные ворота незащищёнными. Корсаки были абсолютно уверены, что врагу не удастся пробиться в город с какой-либо другой стороны, кроме как с переправы — ни люди, ни лошади летать не умели. Но коннице Эйда это было и не нужно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
