— Я очень хорошо информирован. Мне все известно. Например, вы посетили Лос-Анджелес!
Она оцепенела.
— Но как вы узнали?
— Да это очень просто. У моего агента тот же самый стоматолог. Агент звонит стоматологу и говорит ему, что ваш Лангтон задал ему уйму вопросов о моих счетах за протезы. А после сообщает мне по телефону все подробности. Мир тесен.
— Да, вы правы.
— Надеюсь, вы расскажете, отчего подняли такой шум и держите меня под колпаком? Но слухи мне пока что ничем не повредили. Мой агент желал понять, почему вас заинтересовали мои зубы, их снимки и визиты к врачу.
— Но вы же сами знаете почему.
— Нет, не знаю. Я разрешил Лангтону взять эти рентгеновские фотографии, но никто не разъяснил мне, в чем тут смысл и отчего они вам столь важны.
— Если бы я могла вам сказать.
— Почему бы и нет? Скажите.
— Ну, что же, эта жертва, Мелисса Стивенс…
Он подождал, держа в руке вилку.
— Да?
— Неприятный разговор, с отталкивающими деталями. Особенно за столом.
— Ну-ну, продолжайте, не томите меня. Что там с Мелиссой Стивенс?
— У нее был откушен язык.
— Господи боже, язык?
— Да.
— Но какое это имеет ко мне отношение?
— У нас есть слепки со следами зубов. И впрямую это с вами не связано. Нам просто нужно исключить вас из числа подозреваемых.
— Я ошеломлен, и у меня нет слов.
— Могу сообщить, что следы не совпали с вашими зубами.
— Ну конечно, не совпали. До меня лишь сейчас дошло, что я оказался под подозрением. И я удивлен, что вы согласились отправиться со мной в театр и в ресторан.
— Вы не под подозрением, — ответила она, отпивая шампанское.
— Но зачем же вы тогда ездили в Лос-Анджелес?
— Кроме Лос-Анджелеса мы побывали и в Сан-Франциско, и в Чикаго. Алан, я не вправе вам говорить, понимаете? Это закрытая, чисто конфиденциальная информация.
— Ерунда, вы же сейчас сказали, что с меня сняты все обвинения. Если только вы мне не лжете.
— Нет, я не лгу.
Он съел несколько кусков жаркого и отложил вилку.
— И что еще вы делали в Лос-Анджелесе? Давайте, продолжайте.
— Там была убита Марла Кортни. Еще одна погибшая с аналогичными признаками преступления, никаких отличий от лондонской жертвы.
— А что такое признаки преступления? Я не очень-то представляю.
— Признаки преступления, или модус операнди, то есть один и тот же способ.
— Боже правый! И вы считаете, что убийца Мелиссы задушил кого-то в Штатах?
— Да.
Анна сделала новую мысленную пометку в своем сценарии. Ей предстояло «расколоть» Дэниэлса, вызвать его на откровенный разговор и усыпить подозрения, но теперь ей нужно было льстить не его актерским способностям, а хитрости социопата, то есть другой стороне его «я». И она принялась описывать изощренный ум этого убийцы, не оставлявшего следователям ни одной улики. Он внимательно слушал ее и кивал головой, словно был напуган.
Анна хихикнула:
— Наверное, я проболталась и мне не следовало об этом рассказывать. Знаете, у меня могут быть неприятности. Нам нельзя обсуждать с посторонними дела, которые еще ведутся в отделении.
— Я никому не скажу, — ласково произнес он и взял ее за руку. — Вы можете мне доверять, Анна. Я никому не сообщу о том, что вы мне говорили, ни единой душе. Но это потрясающая история. Мне трудно поверить, что он от вас ускользнул, и еще труднее поверить, что у вас нет никаких зацепок и вы не знаете, кто он такой. Страшно подумать, что вы меня заподозрили и стали допрашивать, решив, будто я мог быть к этому причастен. Должно быть, убийца — настоящее чудовище.
Она кивнула и придвинулась к нему поближе.
— Да, чудовище, но к тому же он необычайно умен. И не оставляет никаких следов ДНК — ни отпечатков пальцев, ничего. Я не в курсе всех подробностей, видите ли, мой шеф не привык ими делиться, он человек замкнутый и честолюбивый. Да к тому же порядочный эгоист.
— Но он взял вас с собой в Америку.
— Да, но я была там чем-то вроде его шофера.
— Значит, он рассчитывал получить там результат? И, по вашим словам, вы также побывали в Сан-Франциско и в Чикаго.
Она тряхнула головой и наклонилась к нему.
— Если мы не раскроем дело в ближайшие дни, нашу команду разгонят.
— Неужели? Вы не шутите?
— Это правда.
Его магнетически прекрасные глаза изумленно заморгали.
— И скольких женщин убил этот негодяй?
Анна положила нож и вилку на тарелку.
— Это строго секретные сведения. Мы не сообщаем их даже прессе, понимая, как он опасен.
Дэниэлс почти ничего не ел. Он тоже аккуратно положил нож и вилку на тарелку и попросил официанта унести посуду. Когда со стола все было убрано, он оперся на него локтями и посмотрел на Анну.
— Так скольких же? — шепотом повторил он свой вопрос.
— Мы думаем, что десятерых.
— Десятерых?
— Да, и это другая причина, по которой мы вас допрашивали.
— Меня?
— Да, потому что вы были в Штатах во время этих убийств. Шеф решил открыть так называемые «мертвые дела», досье с «висяками». В них идет речь и о лондонских, и об американских преступлениях.
— «Мертвые дела», досье с «висяками»? — нахмурился Дэниэлс, подсев к ней вплотную.
— Да, и некоторые убитые женщины были знакомы с вашей матерью. Речь идет о проститутках, живших в одном доме с вами. Давно, больше двадцати лет назад, когда вы были совсем маленьким.
— Нет!
— Да.
— О господи! Теперь я понял. Когда вы меня допрашивали, я растерялся от неожиданности и не смог сообразить, что вам нужно.
Анна испытующе взглянула на него.
— О чем вы говорите?
— Я понял, почему они задавали вопросы о моем детстве.
Анна пригнулась к нему.
— Пожалуйста, Алан, если они снова вызовут вас на допрос, не упоминайте о том, что мы здесь обсуждали. Прошу вас. У меня могут возникнуть серьезные проблемы. Очень серьезные. Я даже не исключаю, что меня уволят.
Он крепко взял ее за руку.
— Конечно, я не стану пересказывать наш разговор. Никому и никогда. Но почему они захотят допрашивать меня в третий раз? Черт возьми, что им от меня надо?
— Я не знаю.
— Но вы должны знать! Я имею в виду, что если информация просочится в газеты, моя жизнь и моя карьера будут погублены. Им придет конец.
Анна кивнула.
— Вот почему мы ведем себя с вами столь дипломатично, не прибегая к силовым приемам. Я уже говорила, что, если мы не добьемся результатов, команду разгонят, а дела останутся нераскрытыми. Но, возможно, вас больше не вызовут на допрос.
Дэниэлс дал знак официанту. Он заказал кофе, затем откинулся на спинку стула и негромко заметил:
— Да, вы правы, нам не стоит все это обсуждать. Я не хочу, чтобы у вас возникли проблемы, но поймите, почему я так заинтересован. Причина ясна, и, по правде признаться, ситуация пугающая. Как будто мне приснился кошмарный сон.
— Простите, я вовсе не желала…
— Но у вас так получилось, и я просто не в силах оправиться от шока. Я изумлен. Как могли они меня заподозрить? И вряд ли мои слова или поступки мне сейчас чем-либо помогут. Знаете, прежде я об этом совсем не думал.
Он замолчал. Анна осмотрелась по сторонам и увидела, что в ресторане ощутимо поредело. Было уже больше половины одиннадцатого.
Она выпила кофе. Дэниэлс рассеянно водил ложкой по чашке, а потом постучал по ней.
— Знаете, вы меня очень огорчили. Мне крайне неприятны детские воспоминания, я ненавижу свое прошлое, и, стоит мне задуматься о нем, я словно попадаю в глубокую пропасть. Черную, страшную, откуда нет возврата. Но если эти женщины знали друг друга и спустя много лет их всех убили, то тут должна быть какая-то связь.
— Да.
— Но разве жертвы в Соединенных Штатах тоже связаны с ними? Возможно ли это?
— Нет, здесь мы ничего не обнаружили. — Анна допила кофе до самой гущи. — Но где бы ни начал бесчинствовать убийца…
— Это не бесчинство, я бы назвал его действия иначе, — вежливо перебил ее Дэниэлс.
— Да, я неточно выразилась. Убийства в Англии отделены одно от другого годами или долгими месяцами, но если присоединить к ним американских жертв, то получится четкий и вполне определенный образ преступления. Вероятно, убийца на первых порах кому-то мстил, но после эта месть переросла в ненависть к женщинам одного, весьма характерного типа.
— К проституткам, — уточнил Дэниэлс, уставившись на дно своей чашки.
— Да, но с Мелиссой он ошибся.
Он снова откинулся на спинку стула, и его глаза потускнели.
— Ошибся?
Анна кивнула и сказала ему, что они нашли двух свидетелей: кубинского официанта и девушку по вызовам с низким голосом.
— И они его видели? — недоверчиво спросил он.
— Да.
— Но ведь это… хорошие новости, не так ли?
Вряд ли его отклик мог быть им полезен. Если он был «их» серийным убийцей, то держал свои карты у груди и не раскрывал их. Анна устала и почувствовала, что они оказались в тупике. Она поднялась и предупредила, что ей снова понадобилось зайти в дамскую комнату. Алан тоже поднялся, позволив ей миновать его.
