Эти были еще не окончательно смирившиеся с судьбой, и, опознав во мне стража, с полуслова поняли, что их пришли освобождать. Проблем с рабами не возникло, некоторые даже начали помогать с погрузкой, с ходу вникнув в ситуацию.
А затем в городе вспыхнули огни первых пожаров. Из-за стены пламя рассмотреть не получалось, но было хорошо видно зарево. Почти сразу занялось в нескольких местах — видимо, отряды начали работать чуть ли не одновременно.
Не прошло и пяти минут, как пламя начало полыхать почти сплошной стеной. Поднявшись на площадку караульной башни, я бросил лишь один взгляд на эту картину и понял, что преддверие поганого рая вот-вот превратится в сам ад. Здесь почти все постройки из дерева, а те, что каменные, — с деревянными крышами, перекрытиями, полами. Есть где разгуляться хорошему огню. Чудо, что этот вертеп, где население делится на тех, кто пьян, и тех, кто поит, до сих пор не сгорел дотла.
Хотя откуда мне знать? Может, уже не раз выгорал, но отстраивался вновь и вновь. Это хорошее гибнет быстро и безвозвратно, а грязь плохо смывается. Это не первый город в истории, преданный огню из-за пьяного ротозейства защитников, и не последний. Такой опыт, думаю, у демов есть.
Издали доносились крики, в том числе и специфические, очень похожие на те, которые издают раненые. Ничего удивительного — ведь как бы ни были обитатели Альлабы погружены в свои порочные занятия, игнорировать действия банд поджигателей не могли. Но я верил, что моим ребятам ничто не грозит. Ведь сам видел, что представляет собой здешнее население. Может, на море, в доспехах, при оружии и под строгим командованием они и опасны, но сейчас это просто пьяный сброд. Тридцатка воинов через толпу таких алкашей пройдет, не получив царапины.
Так пускай орут и дохнут…
Вскоре из переулка вынырнул первый отряд.
— Ну как прошло? — крикнул я им.
— Хорошо прошло, за нами вся улица горит, — крикнул кто-то из толпы.
— Сопротивление было?
— Да пытались кидаться некоторые, но только без толку. Слышите, как орут? Это мы горшок кинули за дверь притона, где курят дурь поганую. Там этих курильщиков что блох на собаке, и ни один ходить не может. Ноги отнялись от дыма ядовитого.
— Молодцы. Возвращайтесь в порт, помогайте готовить корабли.
Последние отряды, возвращаясь, принесли дурные вести. Не так уж поголовно пьян и одурманен оказался город. Нашлись организаторы, сплотившие толпу. Даже сумели нанести ущерб, ранив пару бойцов. Противнику не хватало единого командования и хорошего оружия, и они пытались компенсировать это численностью.
Раз начали организовываться, то процесса уже не остановить. Вовремя вернулись поджигатели — находиться на улицах становится опасно.
Поставив на стены три последних отряда, я отправился к баллистам. Все шесть были изготовлены к стрельбе, рядом с ноги на ногу переминались бойцы расчетов, поглядывая на меня с нешуточным нетерпением.
Я оправдал их надежды:
— Что, скучно стоять? Начинайте бить по городу зажигательными. Сперва наводите на максимальную дистанцию в сторону южной окраины, куда наши не добрались, потом видно будет.
— Так не видно, куда летит снаряд.
— Ну и что? Город большой, дома стоят тесно, куда-нибудь обязательно попадете. Просто стреляйте как можно быстрее. Нам беречь снарядов не надо, так что постарайтесь успеть выпустить все. Оставьте десятка два, подожжем оставшиеся корабли, когда будем уходить.
— Так их можно хоть сейчас поджигать.
— И превратить порт в сплошной костер? А каково самим тогда придется?
— Простите, сэр, не подумал.
Баллистам до полноценной артиллерии далеко, но с такими снарядами, имея дело против построек из горючих материалов, можно многого добиться. Альлаба город приличный лишь по местным меркам. Легким снарядом от порта можно почти до окраины добить — ведь кварталы растянулись вдоль побережья полосой, ширина которой редко превышала четыре-пять сотен метров. Если вдоль нее возникнет линия новых пожаров, обитатели окажутся меж двух огней. Хотелось бы, чтобы все сгорели, пусть даже и ни в чем не виноватые. Гнойники принято выжигать каленым железом, и если при этом пострадает еще не сгнившая плоть, не страшно. Да и нет у меня возможности сортировать тех, кто окажется в раскаленной ловушке.
Время перезарядки баллисты около полутора минут, с этой периодичностью в город начали летать горшки с зажигательной смесью. Не знаю, как здесь организована пожарная охрана, и организована ли она вообще как-нибудь, но, стоя на стене, наблюдал все новые и новые очаги пожаров, возникающие в стороне от огненных дорог, оставленных нашими отрядами.
Примерно через сорок минут после начала обстрела баллист осталось пять — шестая сломалась. В принципе можно было прекращать обстрел. Очаги отдельных пожаров, соединившись по центру, породили такое пламя, что поднялся ветер, несущий в огонь новые порции кислорода, усиливающие эффект тяги. Запылало гораздо веселее, даже без нашей помощи занимались все новые постройки от искр и каких-то тлеющих ошметков, летающих по небу будто фантастические ночные птицы. Странно, но дыма при этом почти не было, и при таком освещении я легко мог рассмотреть окраины, где тоже все было очень плохо.
Альлаба пылала, и можно не сомневаться, что, когда пламя уляжется, редкие уцелевшие постройки будут украшать сплошное пепелище.
Каждый воин считал своим долгом подняться на стену и бросить взгляд на почти сплошное море огня. Чтобы запомнить и рассказывать потом долгими зимними вечерами тем, кто такого никогда не видел и не увидит. А Саед так вообще каждые пять минут бегал. Наверное, боялся пропустить подробности, которые потом, после героической смерти, придется докладывать предкам на небесах.
Еще перед превращением отдельных пожаров в сплошной «мегапожар» местные сумели организоваться настолько, что высыпали толпой к порту, намереваясь разобраться с баллистами. Но, наткнувшись на запертые ворота, остановились, а после пары залпов из арбалетов и луков начали разбегаться, напрочь растеряв всю свою воинственность. Оружие было у единиц, большинство обзавелось разнообразным дрекольем, а так как военный опыт здесь имелся у многих, толпа прекрасно понимала, что против нас им даже в чистом поле мало что светит, а уж на такой прекрасной позиции и подавно.
Мы отчалили в предрассветных сумерках, поймав отлив. Гавань ярко освещали разгорающиеся корабли, забрать которые у нас не хватало команд, за спиной уже не пылал, а густо дымил уничтоженный город. Такое впечатление, что в Альлабе остались лишь два живых человека — стражники в караулке у ворот. Но состояние у них было таково, что они стада чертей перед глазами не заметят, не то что пожара за дверью.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
