И понимает же он, кто были, скажем, Меньшиков Александр Данилович, сподвижник царя Петра, или Потемкин Григорий Александрович, помощник и любимец Екатерины, или хотя бы Плеве Вячеслав Константинович, николаевский министр внутренних дел… Попробуй сказать, что он не знает и не понимает, кто сии фигуры уже далёкого прошлого! Это обвинение в невежестве. А вот кто такой его современник Куйбышев, не желает знать. В чем же дело? Почему?
Думается, у Куйбышева гораздо больше оснований остаться в памяти народа, в нашей истории, чем у самого Гранина — в истории нашей литературы. Мне кажется, что вскоре после того, как Даниил Александрович исчезнет со страниц газет и с экрана телевидения, многие перестанут понимать, кто был этот деятель.
«Завтра»
САМЫЙ ЗАСТЕНЧИВЫЙ, ОБАЯТЕЛЬНЫЙ И ПРИВЛЕКАТЕЛЬНЫЙ
Вы немало помаятесь
от презренья молвы,
и ещё вы покаятесь
в том, что каялись вы
Е. Евтушенко
Е. Евтушенко
Пять потрясений
В эти дни произошли пять событий поистине тектонического значения. Не заметили? Ну, как же! Во-первых, великий реформатор Анатолий Чубайс в связи в 55-летием награждён орденом «За заслуги перед Отечеством». Дата не юбилейная, но президенту невтерпёж, да и кто знает, что будет к 60-летию! Эта государственная акция вызвала всеобщее ликование. Кто бы сомневался в его заслугах! Даже патриарх прервал на тридцать минут свои неусыпные молитвы о спасении родины и отстукал поздравительную телеграмму: «Уж так вы потрудились, Анатолий Борисович! Уж так, поди, утомились!.. Да пошлёт вам Господь долгие лета на благо нанодемократии…». А на Саяно-Шушенской ГЭС, говорят, все вышли на митинг с плакатом «Чубайс — лучший друг энергетиков. Ни дня ему, ни покрышки!».
Второе тектоническое событие. В связи с 75-летием Ильи Глазунова в Манеже открылась его выставка. О ней в статье «Могучий Глазунов» уже писал в «Завтра» могучий Александр Проханов. А есть ещё не так давно вышедшее фундаментальное сочинение Валентина Новикова «Илья Глазунов. Русский гений». Да и у меня была в прошлом году статья о нём — «Гений с медалью». Так что, пожалуй, больше об этом событии можно не распространяться.
Bo-третьих, кажется, в связи с 60-летием Сергей Миронов, председатель Совета Федерации, отхватил Шолоховскую премию… Позвольте, почему «отхватил»? Ничего подобного! Под медовые речи о его великих достоинствах государственного мужа ему любезно вручили эту премию — диплом, нагрудный знак и 25 тысяч рублей, как ранее вручили дипломы почётного доктора неизвестных наук 12 университетов страны, включая Бурятский. Теперь народ спокоен: эти 25 тысяч помогут Сергею Михайловичу выжить в тяжелую пору кризиса.
Четвертое событие. Никита Михалков, уверенный, что его вся Европа и Африка любят, и он отхватит ещё один приз, поехал на Каннский фестиваль, повёз свой новый сучий фильм о Великой Отечественной войне «Утомлённые солнцем-2». Как же! Ведь получил какой-то призок даже за менее сучий фильм «Утомленные-1», в котором Сталина вовсе и не было, а тут…
Помните, как телевизионные психопаты испекли огромный торт в виде Ленина, лежащего в гробу, и всей шакальей стаей сластён-трупоедов набросились пожирать его. Маэстро Михалков — своё-то он редко придумывает — подхватил и продолжил тему торта в применении уже не к Ленину, а к Сталину. Однако, приехав в Канны, маэстро обнаружил, что его уже никто не любит и сразу запел знакомую серенаду о том, что главное не призы, а участие.
Не соображает, что антисоветчики в Европе уже никому не нужны. Зачем они, когда во главе страны стоят самые лютейшие из них. Мало того, что всеми средствами душат народ, но ещё и не скрывают своего людоедского злорадства. Вот один недавно поехал в Америку, заманили его туда «ножками Буша». Рад, ликует, пузыри пускает. Ну, теперь свои птицефабрики, проклятое наследие советского прошлого, окончательно добьём! Но кто-то ему там подарил советский плакат 1921 года. На нем девиз «От тьмы к свету!». А он там разглядел ещё «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Во они происки империализма! Хотели, чтобы он этот призыв привез в Россию и был бы разоблачен Жириновским как агент Коминтерна. И что же? Умный-то просто промолчал бы, сделал бы вид, что не заметил подвоха. Но этот мыслитель михалковского плинтуса разве может сообразить! Я, говорит, терпеть не могу Маркса, Энгельса и этот их девиз. Конечно, ему по нутру другое: «Кровососы в£ех стран, соединяйтесь!». Для этого и прикатил в Америку в сопровождении Вексельберга, человека, как нам было объявлено, с немецкой фамилией…
А Михалков-то, говорят, не получив приз, от огорчения обратно до Москвы пешком шёл, как самый несчастный беспризорник фестиваля. А явившись в Москву, тотчас помчался на Русский собор и там громыхнул речь против сучьей культуры вообще и против сучьего кино в частности. В частности Михалков сказал: «В мире существует 99 процентов добра, и лишь один процент зла, но оно очень хорошо организовано». Да, и только этот один процент и мог не дать ему приз.
Застенчивый получил премию
Всё это глубоко знаменательно для наших дней. Однако я буду обстоятельно говорить лишь о пятом тектоническом событии…
Наконец-то! Слава Богу! Как гора с плеч! Сколько можно было тянуть! Он, как сказано в майском номере «Совсекретно» «давно живёт по преимуществу в Америке и видимо, чувствует себя там больше дома, чем в России». Да,
В штате ОклахомаПоэт давно как дома.А он ведь больше, чем поэт.И в Оклахоме равных нет.
Увы, в далёкой Оклахоме, однако к дню рождения он обязательно приезжает в Москву и устраивает вечер в Политехническом, должно быть, в надежде, что уж на этот раз заметят и не обойдут, и всё будет тип-топ. Но — мимо да мимо, мимо да мимо. Ведь и первой его жене Ахмадулиной отвалили премию, и старому другу Аксенову незадолго до смерти отсчитали, и последняя жена Маша получила своё в Оклахоме… А ему всё — фиг с маслом!
Неужели до сих пор не поняли, читатель, о ком и о чем завёл я речь? Да о Евтушенко же Евгении и о премии в 5 миллионов рублей, наконец-то, к 75-летию недавно полученной им. Столь долгая волокита, скорее всего, объясняется собственным признанием поэта: «Я, как ни странно, Наташа, застенчивый человек. Лишь рюмка вина помогает мне преодолевать эту застенчивость». А ведь застенчивость — родная сестра скромности и робости, стыдливости и стеснительности. Вот какой благоуханный букет. Какие же тут премии! Я думаю, что многие не поверят, что поэт сам сказал о своей застенчивости. Вспомнят хотя бы о том, что за всю русскую историю только он да Солженицын обрели роскошные поместья по обе стороны океана. И это застенчивость?.. Поэтому указываю источник: Наталья Дардыкина. Интервью «Летающий Ев-гений». МК, 17 июля 2008, с. 10.
Титан фаллической поэзии
Эта Дардыкина и есть та Наташа, его ровесница из «Московского комсомольца», которой поэт и сделал потрясающее признание о своей застенчивости. У него едва ли не во всех газетах есть пламенные почитательницы-сверстницы: вот в МК эта Дардыкина, в «Комсомолке» — Ольга Кучкина, в «Новых Известиях» — Юлия Немцова, в «Новой газете» — неужели не Юлия Латынина?… И когда он является из своей Оклахомы, этот рой так и набрасываются на его. И о чем только не расспрашивают, что только не выпытывают!
— Как детишки Женечка да Митенька?
— Прекрасно! Уже меня переросли и оба стихи пишут.
Это очень интересно. У гениального Пушкина было четверо детей, и ни один не стал писателем; у гениального Толстого — восемь, и тоже ни один не стал писателем. А у не очень гениального Сергея Михалкова — только двое, и оба получили по наследству великий художественный дар; у не совсем гениального Евтушенко тоже только двое, и тоже уже тянутся к наследству. В чём дело? Загадка…
Почему-то интервьюерши не спрашивают, а где третий — усыновленный Петя, с которым Евтушенко так носился, таскал по своим вечерам, сажал рядом, куда он девался, пишет ли тоже стихи или ему не до этого?
— А как твоя жена Маша? Пишешь ли ты ей стихи?
— Маша на тридцать лет моложе меня. Конечно, я пишу ей стихи. Вот, могу почитать. Оцените полёт духа. Но рядом напечатайте и стихи, посвященные первой жене — Ахмадулиной, которая на тридцать лет старше Маши…
Он читает, а газета потом печатает то и другое:
Я люблю тебя больше природы,Ибо ты…
Дардыкина уже ликует: настоящая поэзия не может без «иба-ты»?! Женя, ты гений фаллической поэзии!
Ибо ты как природа сама…
Ну, это несколько странно для гения. Когда Николай Тихонов писал
