не рассматривается.
Заметив появившуюся колкость в словах подчинённого Киллиама, я подозрительно спросила:
— На что ты намекаешь?
— А разве не очевидно? — тут на обычно дружелюбном лице мелькнуло холодное выражение, за которым последовали уже более подходящие этому миру слова: — Думаешь, мы все из себя такие хорошие и помогаем каждой девушке попавшей в беду? Для этого есть законы и стража. Наша же работа заключается в исполнении миссий, подкреплённых золотой печатью. Исключения делаются только при личной заинтересованности.
После заключительной фразы светлые глаза Криса стали колкими, хоть он и пытался спрятать её в фантик лёгкой шутки.
— Как цинично, — заметила я, прекрасно понимая намёк и намеренно опуская тему слишком очевидного интереса Киллиама ко мне. Понимать и верить — не одно и то же.
— Зато эффективно, — поддержал разговор уже не такой дружелюбный Крис и, словно долго ожидая такой возможности, он поспешил высказаться: — Если мы будем отвлекаться на иные мелочи, то перестанем качественно выполнять свою работу. Например, не опасайся мы вновь случайно проходящей мимо барышни, то на месте засады для лорда-предателя поставили бы парализующий контур, оставив как обычно только лазейки для дичи. Сделай мы это, твой парнишка не сорвал бы встречу, и теперь нам не пришлось бы носом землю рыть, чтобы найти достаточно веские доказательства для заключения негодяя под стражу.
Удивили ли меня такие подробности? Может немного. Потому как больше изумления вызвала резкая неприязнь со стороны обычно спокойного мужчины, что поспешил найти во мне этакого козла отпущения. Наверное, я бы даже разозлилась на такое. Ведь всё случившееся является не только моей ошибкой, и у меня точно нет причин заверять, что по крышам прогулки я не устраиваю. А раз так, то можно было хотя бы там раскинуть этот хвалёный, опасный контур — за Барста в таком случае можно было не переживать, потому как он хоть и не обладал магией, но чувствовал её присутствие. Так что решение, из-за которого оборотни завалили эту миссию, было принято не мной. Значит, вся эта тирада — попытка свалить с больной головы на здоровую, что точно даёт причины для гнева.
Вот только, передо мной был не тот оборотень, и мои чувства продолжали оставаться под контролем.
— Крис, — спокойно начала я, ощущая безразличие к мнению конкретно данного собеседника, — раз тебе это всё так не по душе, тогда зачем слушаться Киллиама? Разве личная заинтересованность не хороший повод усомниться в его лидерских качествах и взять всё в свои руки?
Да, возможно это ошибка подстрекать без того недовольного оборотня к бунту, но интуиция подсказывала мне: Киллиаму он не опасен. Слишком уж Крис возится с той, кого ему навязали. И дело тут не в моём обаянии или легендарных пирожках.
Побуравив меня взглядом, Крис выдал:
— Потому что представитель срединной касты не имеет права не подчиниться приказу главы, рождённому в центральной.
В этот раз мне не удалось сдержать удивление, отразившееся на лице. Да, Барст уже намекал на это, но мне казалось глупым то, что кто-то из знати занимает должность ищейки. Пусть и самую высокую среди остальных. А ещё более невозможной тогда выглядела симпатия Киллиама ко… мне. Уж я-то в курсе того, как выгляжу и кем являюсь, а серый оборотень не похож на повесу с нестандартными вкусами.
Я весь вчерашний день усваивала здравую мысль о романтическом интересе Киллиама — стоило выспаться и всё обдумать, как его жесты и взгляды становились ясны как день. Хоть причина их появления оставалась так же непонятна.
На мой резкий ступор Крис лишь покачал головой и добавил:
— Глава слишком мягок к тебе, что ему несвойственно. Будь на месте Киллиама я, то сразу бы всё прояснил, а не ходил вокруг да около.
Вот теперь внутри меня забурлила ярость. Пусть её причина оставалась неясной и далекой, но это разнесло мою сдержанность в пух и прах.
Чувствуя как всё внутри клокочет, я ровно начала:
— Хоть мне понятны причины твоей злости…, — сделав небольшую паузу, опасно сузила глаза и едва ли не рыкнула в лицо оборотня: — Но! Вся инициатива исходит не от меня. Я осознаю своё место настолько чётко, что никогда бы и крохотной мысли не допустила о том, чтобы увиваться за твоим главой. — Крис немного отклонился назад и, судя по забегавшим глазам, пожалел о сказанном. Но было уже поздно, потому что теперь высказаться хотелось уже мне: — На самом деле мне с трудом верится в… интерес Киллиама, но отрицать очевидное глупо. Поэтому не надо всё преподносить так, будто это моя вина.
— Верити, я не…, — попытался что-то сказать стушевавшийся оборотень, но я прервала его взмахом руки и строго закончила:
— И да, если ты не хочешь получить коленом под зад, то тебе стоит поумерить свою враждебность. Напоминаю: сейчас ты стоишь на моей земле. И когда это, — провожу широким жестом позади себя и продолжаю, — будет закончено, моё гражданское положение поднимется, и хотя бы с тобой я буду наравне.
Без понятия, что меня взбесило больше: то, что на миг мне показалось, будто этот Шарик меня проверяет, или то, что он вынудил меня облачить в слова своё унизительное положение. Однако оба варианта позволили ощутить гордость за проделанную работу. Как только таверна будет завершена, и я начну платить налог в казну Торшильда, то официально смогу зарегистрировать свою семью в срединной касте. И тогда мне не придётся оправдываться и уж тем более испытывать дискомфорт за свои фантазии о мезальянсе.
Прочитав нечто в моём взгляде, Крис хмыкнул и сказал:
— Сначала доведи начатое до конца, а уже потом бахвалься. Не надо думать, что я просто решил излить на тебя накопившуюся желчь. Киллиам для меня не только глава, но и хороший друг, и я не хочу, чтобы из-за тебя он лишился всего, чего добился своим трудом.
Пф-ф, мы с Киллиамом всего пару раз за ручки подержались, да он меня за ухо пожевал, а тут уже выкатываются претензии как неугодной невесте. При том даже не родителями.
— Пусть так,
