— Сам знаю, — ответил Антон, стараясь подтянуть рыбину к борту лодки. — Где-то под тобой лежит подсак. Подай его мне.
Показалась спина леща — так, ничего себе, около килограмма. Он хватанул воздух, лёг на бок и активно сопротивляться уже не мог. Наконец Светлана вытащила подсак и почему-то шёпотом произнесла:
— Возьми….
Брать Антону было неудобно и он так же шёпотом ответил:
— Возьми сама….
Наклонившись, к удивлению с первого раза, она ловко подцепила леща снастью и тот, играя серебристой чешуей, забился в сетке сачка.
— Дурень ты, дурень! Брыкаться сейчас поздно. Купился ты, губастый, на червячка, вот и не рыпайся! — радуясь добыче, она вытряхнула леща в лодку.
— Я так же хочу ловить, дай мне удочку, — решительно заявила Светлана.
День набирал силу и, поймав ещё нескольких лещей поменьше, в связи с прекращением утреннего клёва, лов рыбы они прекратили.
Выплыв на середину озера, — тут комаров не было вообще, рыбаки разоблачились и решили позагорать.
— Благодать! — сказал Антон и свесил ноги с лодки в воду, где плескались в сетке пойманные лещи.
— И что мы будем делать с ними? — Светлана указала на садок с рыбой. К тому же уха у нас ещё осталась….
— Не проблема, пожарим! — ответил Антон.
— Как, на чём и где? — опять задала вопрос жена.
— Мы, подводники, люди предусмотрительные: подсолнечное масло и мука припрятаны в боковом кармане рюкзака. Сковородкой послужит крышка котелка. Соображать надо! — ответил Антон.
Окружающая тишина была потревожена дошедшим до них издалека еле слышным эхом: «-эц-кий», «-тла-на»….
— Кто-то, кого-то зовёт… — высказала предположение Светлана.
— Возможно, но далеко, — согласился с ней Антон.
Пригревало, тяжёлый пар зависал над водой и лучи солнца многократно преломляясь в приповерхностном насыщённом влагой слое у озера, создавали иллюзию-марево бегущей волны. Антон, наметанным глазом моряка, в этом струящемся красками радуги мареве, заметил вертикальную чёрточку, которая росла буквально по минутам.
— К нам кто-то плывёт, — сообщил он Светлане.
Действительно, уже была видна в лучах солнца, выплывающая из волнистого покрова, бронзовая фигура крепко сбитого мужика.
— Ли-по-ве-цкий! Све-тла-на! — заорал он.
— А чтоб ты хорошо жил, чего тишину пугаешь!? — в свою очередь крикнул Антон, узнав Мусатова.
- Наконец-то я вас нашёл! — обрадовался Виктор. — Я тут ору уже целое утро. Хотел уже возвращаться. Забрались вы далековато. А где рыба?
— Рыба, вот она! — сказал Антон и поднял сачок.
— Ого! Везёт же новичкам, — удивился Виктор.
— А где Кулибаба? — поинтересовался Антон.
— У него с поездкой что-то заклинило. А вот Люся и прочие товарищи просят ухи — они сидят на берегу в деревне и стучат ложками. Кстати, бутылка водки привезена мной из Питера ждёт своей участи. Пока местные алкаши её не выманили, предлагаю налечь на вёсла и в путь-дорогу!
— Ну что ж, ехать, так ехать — было бы куда, — согласился Антон.
Они снялись с якоря и отправились в обратную дорогу.
Люся их встретила радостно и хотела сразу же покормить. Но они же были рыбаки удачливые! Поэтому все вместе рыбку почистили, сварили уху и на жарёху ещё хватило. Накрыли стол, попировали на славу. Подымая рюмку водки, Виктор приговаривал:
— Без бутылки уха — это суп и вкус у него совсем не рыбацкий!
К исходу дня, убаюканные умиротворённо запоминающимся вечером, они убыли в Ленинград. А там опять сборы, переезд, отпуск, путешествие более дальнее на Север. Встретились семьи Липовецких и Мусатовых уже там — на новом месте в посёлке Гаджиево.
Глава 8.
Старпом на «королевском экипаже». «Король» и жизнь его подданных.
Принцип назначения офицеров — выпускников учебных заведений на новые должности был наезженным и хорошо отработанным во все времена и не только в Советском Союзе.
Желание рассматриваемого кандидата спрашивали и учитывали, если оно совпадало с наличием вакансий на замещение которых у начальства личных видов не существовало. В этом случае никаких проблем не возникало.
Правда, на корабельные должности плавсостава подводных лодок без особых перспектив конкуренции не было: получай, езжай, работай вкалывающей лошадью пока позволит здоровье. Новые подводные лодки, поставленные на конвейер холодной войной, исправно сходили со стапелей судостроительных заводов и постоянно требовали человеческого контингента для наполнения их жизнью и движением.
Другое дело получить должность на берегу: даже на действующем флоте для этого нужно было иметь блат, ну не блат, так хорошее знакомство. А уж простому смертному получить назначение в Москву, Ленинград и, вообще, в крупный город на большой земле и мечтать не моги — тут нужна «лапа».
«Лапа» могла многое: поднять, опустить, назначить, перевести, наградить и разжаловать любого офицера без особых на то заслуг и провинностей соответственно. Ну а коль «лапа» была столь высока, что достаточно было указать пальцем вверх, то нет слов — о чём говорить!?
Всё же следует отметить, что на кораблях спрятаться за чужую спину было трудновато — тут самому нужно было очень много знать и уметь, и если всё же протекционизм там имел место, то это был протекционизм здоровый.
Все эти кадровые хитросплетения Антону были ни к чему. В Гаджиево у него осталась квартира, он туда попросился и без проволочек получил назначение на должность старшего помощника командира атомного ракетного подводного крейсера «К-149» во втором экипаже. Он приехал на старое обжитое место и был поражён изменениями происшедшими всего за один год.
— Антон, — чуть не плача, обратилась к нему Светлана, — в квартире нам нужно делать ремонт. Не понимаю: ну ободрали обои, ну поломали мебель, ну выдрали все электророзетки, но как умудрились разломать ровно на две части телевизор — это выше моего восприятия.
— Ничего, — утешил её Антон, — ты радуйся, что они не сожгли или не разломили на две части дом! На всякий случай он посмотрел на стены квартиры — царапины там были, но мелкие. Это же Бандуры, но даже им разрушить дом оказалось не по зубам. Так что не огорчайся и радуйся!
Действительно вскоре они «на радостях» окончательно ободрали старые и поклеили новые обои, побелили потолки, всё вымыли и выдраили. Одним словом, они сделали полный косметический ремонт и начали жить, вот только для «полного счастья» не хватало телевизора. Телевизор был дефицитом и в поселковом магазине просто так — без блата купить его было невозможно. Ну и самое существенное — у семьи Липовецких на него не было денег.
О деньгах не думаешь в двух случаях: когда их нет вообще, или когда их слишком много. Привыкшие рассчитывать только на себя и свои возможности Антон со Светланой выработали стойкий иммунитет ко всяческим займам и долгам. Единственному, чему они не могли противостоять, так это «долгу» перед Родиной. Других же долгов они не заводили. Родина не особенно щедро «поила» своих защитников, поэтому денег в семейном бюджете семьи Липовецких оставалось ровно столько, сколько было нужно, чтобы дотянуть до следующей получки.
— А чтоб ты жил на одну зарплату! — всё чаще слышал Антон это изречение, особенно в отпуске. — Действительно, в чём тут «собака» зарыта? — думал и сопоставлял он. Взять хотя бы одноклассников, устроившихся на «хлебных» и «не пыльных» местах в жизни гражданской. С зарплатой в раз пять меньше чем у него они умудрились выстроить дома или получить от государства шикарные квартиры. Более того, они имеют свободные деньги и готовы купить дорогие автомобили. Наводят справки: как там у вас на Севере? Я же не принадлежу сам себе ни днём, ни ночью и кроме чемоданов не нажил ничего. Не впадайте в мещанство! Гордитесь — вы защитники Отечества! Вы на передовом рубеже! — долдонят прихлебатели официальной идеологии воцарившегося вождя. Но когда же Родина хоть изредка, немножко будет беспокоиться и защищать своих же защитников!?
Воистину, к перечню кровососов, изложенному Н.А. Некрасовым в поэме «Кому на Руси жить хорошо» Советская действительность брежневщины добавила новый персонаж — ворюгу долгорукого. Пройдёт не так уж много времени и деньги наворованные, припрятанные в сундуках и бидонах взорвут режим и разрушат государство. То, что могучую страну ожидало впереди и было предрешено сначала бездействием великого демагога и болтуна, а после преступной деятельностью обычного пьяницы у руля государства, как в зеркале отражалось в деятельности Флота.
По апробированной и до сих пор безотказной методологии флотоводцы-консерваторы, прикрываясь броским лозунгом «помни войну», не жалея крови и здоровья подчинённых, продолжали воевать и в мирное время. Не желая уступать насиженные тёплые места они пытались старую с честью отслужившую, но уже горбатую флотскую структуру и организацию приспособить к новейшим вызовам революционной действительности, которая де-факто появилась в виде атомных ракетных кораблей. Чего уж яснее, раз корабли и оружие, их возможности и назначение принципиально новые, то и структура организации и управления должна быть абсолютно новой, способной разработать концепцию подготовки, содержания, тактику и стратегию их боевого применения. Старые флотоводцы и по их стопам пришедшие молодые, решили, что они «сами с усами» и это «большевистское дело» сумеют загубить и без посторонней помощи.
