– И решил воспользоваться семейным преданием! – окончательно проснулся Максим.
– И даже вырванные страницы в библиотечных экземплярах вполне могут оказаться плодом стараний потомка «графини З.»!
– И как это выяснить?
– Пошли звонить Соне.
– Соне?
– Графскими потомками я займусь завтра с утра. А пока что у меня есть кое-какой план на этот вечер.
– И что вы собираетесь сказать Соне?
– Говорить будете вы – так вопросов будет меньше. Скажите, что звоните по моей просьбе. И что я прошу Соню собрать сегодня вечером у себя своих друзей – вы якобы не знаете зачем. Предположите, что я хочу прийти и задать какие-то вопросы. Главное, чтобы к Соне пришла на весь вечер вся ее обычная компания.
И детектив сунул телефон Максиму в руки.
– …А я и так сегодня принимаю всех наших друзей у себя, – сказала Соня в ответ на заготовленный текст, который Максим произнес в телефон несколько нежнее, чем ему бы хотелось. – Я хотела вас с Реми тоже пригласить, но вы так быстро ушли…
«Я был прав. Ее задел мой отказ». Максим почти ликовал.
– Так что приходите, если хотите.
Максим глянул на детектива, однако шептать не рискнул, боясь выдать, что Реми находится рядом с ним. Последний, однако, слушал разговор, прижавшись ухом к обратной стороне трубки, и теперь делал Максиму «большие глаза».
– Я думаю, что Реми как раз собирается к тебе прийти, – рискнул ответить Максим и увидел по выражению лица детектива, что ответил правильно. – Я так понял, что у него есть вопросы ко всем.
– А ты – придешь? – Соня была откровенно настойчива, и Максим вдруг испугался. Испугался, что все начнется сначала, все то, что только начало утихать в душе – сердцебиения, головокружения, сны и полная бесперспективность отношений.
– Постараюсь, – уклончиво ответил он. На этот раз получилось холоднее, чем ему бы хотелось, и он был недоволен собой до отвращения.
Соня моментально почувствовала изменение в его тоне.
– Как хочешь, – с прохладцей ответила она ему. – В нашем доме тебе всегда рады, ты знаешь.
– Ну что, – теребил его Реми, – сделает?
– Она и так собирает у себя всех сегодня. Мы тоже приглашены.
– Мы не пойдем.
– Это почему? – удивился Максим.
– Мы к Жерару пойдем.
– Не понял… Мы… приглашены к Жерару? Но он вроде бы к Соне…
– То-то и оно. Мы пойдем без приглашения.
– То есть вы хотите…
– Залезть в его дом в его отсутствие.
– Вы для этого просили Соню созвать гостей?
– Чтобы избавиться от хозяина. И заодно от его сына – они всегда к Соне парочкой ходят.
– А это законно?
– А в России это законно?
– Нет.
– Франция вроде бы не менее цивилизованная страна, чем Россия, – усмехнулся Реми.
– Так-так… А если нас кто-нибудь заметит?
– То вызовет полицию.
– И меня вышлют из Франции, а вас лишат лицензии.
– Смотря что мы там найдем.
– А что мы там ищем?
– Увидите. Так вы хотите поиграть вместе со мной в незваных гостей?
Максим на мгновение задумался. Детское удовольствие залезть в чужой сад и поиграть в казаков-разбойников его соблазняло неимоверно, но он действительно опасался неприятностей с полицией. А, черт с ним, полезем. Если его, как нашкодившего мальчишку, вышлют из Франции – так у него будет хоть одно приятное приключение для воспоминаний.
Впрочем, культурная общественность Франции за него заступится. А то как же он приедет на последующие Каннские фестивали?
– Согласен, – ответил он коротко.
Глава 28
Они выехали в восемь вечера. «Во Франции обедают в восемь, – объяснял Реми. – Это следовало бы называть ужином, но ужин исчез из обихода вместе с самим словом. То есть слово вы найдете в словарях, но его никто не употребляет за отсутствием самого предмета… Теперь у нас есть «завтрачек» – это то, что с утра, «завтрак» – это то, что днем, и «обед» – в восемь часов. Следовательно, даже если гости к Соне запоздают – в чем я, впрочем, сомневаюсь, особенно насчет Жерара, – то, пока мы доедем, дом будет наверняка пуст».
– Должен я понимать, что теперь вы подозреваете Жерара? – спросил Максим.
Предвкушение авантюры холодило внутренности.
– Знаете, что странно? – полуобернулся к нему Реми. – Что у папы с сыном одна машина на двоих.
У Максима на лице отразилось столь тотальное непонимание, что детектив рассмеялся.
– Во Франции принято, чтобы молодые люди имели свою машину.
– И?.. – Максим все еще не улавливал.
– Значит, финансовые дела Жерара до такой степени плохи, что он не может купить своему взрослому сыну тачку.
– Даже подержанную? Они ведь недорого стоят.
– Подержанную и дешевую – тоже дорого в конечном итоге. Стоимость машины складывается не только из покупки, но еще из страховки, очень дорогой, кстати, особенно когда это первая машина, то есть начинающий водитель; затем из бензина, тоже очень дорогого, и потом – из бесконечных ремонтов подержанной машины. Все это влетает в копеечку, и дешевая машина оборачивается крайне недешево. А Жерар живет на проценты с небольшого капитала да еще гонорарами за экспертизу – они-то неплохи, но редки.
– Поэтому вы его подозреваете? Из-за его финансового состояния?
– Видите ли, Максим, после совершенного вами открытия насчет сокровищ они, то есть друзья Сони и Пьера, теперь все в достаточно равной ситуации. Но у Жерара есть особые преимущества. Ведь Маргерит и Мишели Бунье – богатые люди. А вот кто не богат, кому позарез нужны деньги, кого мучает больное самолюбие от утраченного блеска родовитого семейства, у кого вкус ко всему красивому и изящному, включая Соню… к которой, может быть, в сладких грезах, он мечтал сделать решительный шаг, когда разбогатеет, – так это Жерар. Пока что, согласитесь, он робко крутится вокруг нее, как собака, которую прикармливают, но в дом не пускают… Ведь Соне нужна респектабельная жизнь, это достаточно очевидно, и у того, у кого нет средств на эту жизнь, нет и шансов заполучить Соню… А тут такой план! Богатство приобретается, муж убирается, доступ к Соне открывается – простенько и со вкусом… Да что я вам, собственно, объясняю! Вы сами недавно развивали передо мной схожую мысль.
Бог мой, как он прав насчет Сони! Дорогая вещица, приобрести которую не каждый может – «у кого нет средств на эту жизнь, нет и шансов заполучить Соню»… Именно так. И у Максима этих средств нет. Как нет и желания приобретать себе женщину. Это за пределами его понятия, его старомодного понятия, которое что-то там еще лепечет насчет слова «любовь»…
– Однако же вы мне тогда не поверили, – ответил рассеянно Максим, с трудом отвлекаясь от своих мыслей.
– Не то чтобы не поверил… Я ведь и сам о нем не раз думал. Просто у меня было чувство, что Жерар тут ни при чем.
– А теперь?
– Я чувствам не всегда доверяю. Особенно, когда появляются логические основания для подозрений.
– В виде драгоценностей? Вы, случаем, не их собираетесь искать в доме у Жерара?
– Я собираюсь искать не в доме. В гараже.
– Хотите осмотреть машину?
– Полиция пока не нашла ни такси, ни арендованную машину, которая могла бы послужить средством для перевозки тела Арно. Это означает, что у нас весьма существенный шанс, что преступник сделал это на своей машине. Вопрос лишь в том, кто он такой, – а там и машина найдется. Но можно и наоборот: сначала найти машину…
Они уже въехали в пригород, в тихие и зеленые «резидентальные» – или, по-русски, жилые «спальные» районы. Улочки были невероятно чисты, дорожные разметки опрятно светились под колесами, ровный розоватый свет освещал малейшие тропинки и закутки. Тишина и пустота были всепоглощающими. С тех пор, как они выехали из Парижа в дорогие западные пригороды, им не встретился ни один пешеход. Окна были закрыты ставнями, сквозь которые изредка пробивались слабые лучи света. Казалось, что здесь никто не живет и вся эта чистота и красота – ни для кого, просто так, декорации к фильму.
«Идеальная ситуация для преступления, – подумал Максим. – Свидетелей при всем желании не найдешь».
Реми сверился с картой, сделал еще два поворота и тихо притормозил.
– Во-он дом Жерара, видите? Я туда иду.
– А я?
– Оставайтесь в машине. Я беру с собой портативный телефон, у вас в машине остается еще один. Если что – вы мне звоните и предупреждаете.
– И ради этого вы меня потащили с собой? Взяли бы своего помощника! Так нечестно.
Реми с сомнением посмотрел на него. Максим был, признаться, прав. Реми-то его позвал из самых лучших намерений – хотелось развеять захандрившего русского и отвлечь его от Сони, от милой прелестной Сони, от которой у этого парня явно голова шла кругом и который так же явно не понимал, что французская женщина хотя ничего и не имеет против чувств, но это потом, а сначала – счет в банке…
