– Уф! Тяжело. Я схватила все, где еще не истек срок хранения. Большую часть этих лекарств я никогда не видела, но будет время – разберемся.
– Знаешь, я тут подумал, может быть, мы слишком доверяем этим срокам хранения. Кто знает, какие фокусы со временем могут тут происходить.
– Никто не знает. Но это – единственное, на что мы можем опереться. Я, по крайней мере, не вижу лучшего выхода.
– Ну да. И все же, надо быть осторожнее.
– Согласна.
Анна натянула бейсболку.
– Ну что, пойдем в эту твою Лабораторию? Может быть, найдем там какое-нибудь прохладное место. Я уже чувствую, как плавятся мои мозги.
Они вышли на Даймонд-драйв и направились дальше на юг. Здания вокруг постепенно исчезли, уступив пространство деревьям. Они стояли по обе стороны дороги, как молчаливые часовые, одаривая усталых пешеходов щедрой тенью. «Для полного счастья не хватает только пения птиц», – подумал Майкл. Дорога стала поворачивать, и в конце поворота деревья неожиданно расступились. Анна остановилась, и Майкл, глазевший по сторонам, чуть было не налетел на нее тележкой.
– Какая красота!
В раме из древесных стволов, на фоне яркого синего неба, словно парящий в пространстве, возник мост. Белые металлические своды, казалось, горели на солнце, черная лента асфальта висела над глубоким каньоном. У самого моста стояла табличка с надписью: «Омега Бридж».
– Неплохо, – сказал Майкл. – Совсем неплохо.
– Пошли!
Ширина каньона в этом месте составляла около четверти мили. Его склоны террасами спускались глубоко вниз, а там, на самом дне, змейкой извивалась узкая дорожка. Каньон был сплошь покрыт соснами, и их вершины чуть покачивались на слабом ветру. Достигнув середины моста, Майкл и Анна остановились и восхищенно стали смотреть по сторонам.
– В жизни не видел такой красоты, – признался Майкл.
Далеко на западе возвышался покрытый лесом высокий склон. Среди деревьев на нем встречались длинные просеки, очевидно обозначавшие лыжные трассы, появлявшиеся здесь зимой.
Вид был прекрасен.
Вдоволь налюбовавшись, они перешли на другую сторону и, сверившись с картой, повернули на Вест-Джемес-Роад. Пройдя по ней немного, они оказались на Каза-Гранде-Драйв, которая вывела их к большим металлическим воротам. Ворота были открыты. Майкл и Анна вошли, миновали обширную парковку, забитую машинами, и подошли к высокому белому зданию, над входом в которое огромными буквами было написано: «Национальная Лаборатория Лос-Аламоса». Толкнув тяжелые двери, они оказались внутри.
Их встретил длинный коридор с белыми стенами, уходивший на добрую сотню ярдов вперед.
– Фу, – поморщилась Анна. – Как в кишках у гиганта!
Майкл улыбнулся.
– Зато здесь прохладно. Идем.
Они двинулись вперед и скоро оказались в просторном холле, перегороженном рамками металлоискателей. Беспрепятственно миновав их, они остановились посреди зала, напротив неподвижного эскалатора, уводившего на второй этаж. В обе стороны от эскалатора расходились такие же белые коридоры, как и тот, через который они вошли.
– Это и есть мечта твоей юности? – спросила Анна.
– Что-то вроде.
Они стояли, глядя по сторонам. Анна была слегка раздражена. («Идти через весь город, чтобы посмотреть на обычное административное здание. Большое здание. Хотя мост был очень красив!») Майкл оглядывался с нескрываемым любопытством.
Это произошло совершенно неожиданно.
Просторный холл, в центре которого они стояли, за одно мгновение наполнился людьми и голосами. Скрипнув, заработал эскалатор. Люди шли по коридорам, поднимались на второй этаж, выходили из дверей. Они разговаривали, тихо смеялись, несли папки и бумаги. Мужчины в пиджаках и при галстуках, женщины в деловых костюмах. Белые, черные – Анна почувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Она вцепилась в руку Майкла.
– Что это? – чуть слышно выдохнула она.
Они застыли со своей тележкой из супермаркета, прямо посреди этого потока, пораженные, не знающие, что и подумать.
Высокий темноволосый мужчина в сером костюме сошел с эскалатора и двинулся прямиком к ним. На носу – легкомысленные круглые очки, в руках – черный кейс. Он улыбался. Когда до растерянных Майкла и Анны оставалась лишь пара-тройка шагов, он перехватил кейс и вытянул вперед руку.
– Хэлло, – сказал он.
Глава 29
Гораций думал. Он смутно понимал, что этим только усугубляет ситуацию, но так уж устроен человек – если он связан по рукам и ногам, он начинает думать. Гораций всегда был приветливым и, по своему внутреннему устройству, жизнерадостным человеком. Произошедшее буквально раздавило его. Вся жизнь Горация прошла в ровном темпе, и самое жестокое зрелище, которое он видел, являла собой драка в одном из кабаков в Альбукерке, где он когда-то подрабатывал грузчиком. Но то, что произошло с ним вчера, было настолько чудовищным, что разум все еще отказывался принять это. Ни один фильм, снятый в Голливуде, не мог сравниться с этим кошмаром. В тот день Гораций познал жестокую простоту и тупую бессмысленность смерти.
Гомера больше нет. Гораций это понял. Понял в тот момент, когда закапывал брата в твердую, сухую землю пустыни. А сегодня он впервые подумал о том, что и сам не хочет жить. Нападение на них было ужасным, чудовищным, но – слава Тебе, Иисус! – стремительным. Он не успел сломаться. Но теперь время для этого появилось. Теперь его сколько угодно, этого времени. Пустошь заготовила им с Линдой куда более трудную смерть.
Запасов продовольствия в грузовике было немного. Ровно столько, сколько потребовалось бы для троих человек и четырех дней пути. Правда, теперь у них одним ртом меньше – «не думай об этом – не думай!» – но это только оттягивало неизбежную смерть.
Горацию пришлось собираться с духом почти целый час, прежде чем он решился снова забраться в залитую кровью кабину. Вонь там стояла апокалипсическая. Стараясь дышать ртом, что, впрочем, ничуть не помогало, он дотянулся до рации и несколько минут пытался связаться с кем-нибудь из Санта-Розита. Ему никто не ответил.
Гораций был знаком с историей Хорька – это входило в обязательный набор для любого райдера. Он знал: молчащая рация – это не обязательно сломанная рация. Последнее сообщение от Хорька пришло спустя много месяцев после его аварии. Похоже, у них с Линдой та же ситуация. Какой прок от рации, если твой сигнал достигнет адресата спустя годы? К тому времени их кости уже давно поглотит пустыня.
Возможно, стоило куда-то идти. Но куда? Назад в Санта-Розита? Второй постулат, который должен был знать любой райдер, утверждал, что время в пути катастрофически зависит от скорости движения. Двигаясь пешком, он потратил бы на дорогу не один год. Снова тупик.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
