– Вы слышали, братья, – сказала Розамунда, когда Годвин окончил чтение. – Что вы хотите сделать?
– Конечно, остаться с вами, – ответил Вульф, Годвин в подтверждение кивнул головой.
– А вы, Масуда?
– Я, госпожа? О, я тоже пойду вслед за вами – ведь там, – и она указала головой в сторону гор, – меня ждет недобрая встреча.
– Вы слышали, что они говорят, принц Хасан? – обратилась к эмиру Розамунда.
– Я не ждал иного ответа, – поклонился принц. – Только, рыцари, вы должны дать мне одно обещание. Его необходимо получить от людей, которые могли, как птицы, улететь из крепости ассасинов на самых быстрых конях Сирии. Обещайте мне, франки, во время этого путешествия не делать попыток бежать с принцессой, за которой вы приплыли из-за моря, чтобы вырвать ее из рук Салах ад-Дина!
Годвин вынул из-под туники крест, который Розамунда оставила ему в Эссексе, сказав:
– Над этим священным символом клянусь, что во время нашего пути в Дамаск я не попытаюсь бежать с моей кузиной Розамундой или без нее, – и он поцеловал святыню.
– А я даю такую клятву на своем оружии, – прибавил Вульф, сжав посеребренную рукоятку меча.
– Хорошо, что вы поклялись, – улыбнулся Хасан. – Но и слова вашего было бы достаточно!
Он посмотрел на Масуду и продолжал, улыбаясь:
– Нет, вы не клянитесь, потому что клятва женщины, которая жила среди ассасинов, не имеет значения. Так как все же мой господин пригласил вас, нам придется наблюдать за вами.
И он обернулся к старцам. Годвин, замечавший все, увидел, что темные глаза Масуды обратились на эмира и блеснули.
– Хорошо, – казалось, говорили они, – что ты посеял, то и пожнешь.
В тот же день они отправились к Дамаску среди большого конного войска. В самой середине на носилках несли Розамунду, и тысяча копий охраняла ее. Перед ней ехал принц Хасан с телохранителями в желтых одеждах, рядом с ней – Масуда, позади – оба д'Арси (несмотря на все свои раны, Вульф не пожелал, чтобы его несли на носилках). Невольники вели за ними в поводу скакунов Огня и Дыма, которые поправились, но шли все еще тяжелым шагом; дальше виднелись ряды сарацин в тюрбанах. Из-за опущенных занавесей носилок Розамунда знаком подозвала к себе братьев. Они подъехали к ней.
– Посмотрите, – показала она рукой вдаль.
Они посмотрели в указанном направлении и увидели облитые светом заходящего солнца горы, а высоко на их вершинах – недоступный город и крепость ассасинов; ближе виднелись откосы, по которым они скакали, спасая жизнь; еще ближе сверкала река, обрамленная городом Эдессой. Вдоль его стен блестели копья, и на каждом из них виднелось по черной точке – это были головы ассасинов. На высокой башне вечерний ветер развевал золотое знамя Салах ад-Дина. Вспомнив все, что она пережила в городе поклонников дьявола, Розамунда вздрогнула.
– Крепость Синана словно горит в адском пламени, – произнесла она, глядя на твердыню, окруженную кровавым вечерним светом и черными облаками, похожими на дым. – О, я думаю, так погибнет она.
– Надеюсь, – согласился с ней Вульф.
– Да, – задумчиво прибавил Годвин, – но все же это дурное место принесло нам добро – там мы нашли Розамунду и там ты, мой брат, вышел победителем из такого боя, который, надо надеяться, никогда не повторится для тебя, ты заслужишь славу, а может быть, еще что-нибудь большее.
И, осадив лошадь, Годвин поехал позади носилок. Вульф задумался, и Розамунда посмотрела на него мечтательным взглядом.
В этот вечер лагерь раскинули в пустыне. На следующее утро, окруженные племенем бедуинов, они снова двинулись вперед; вторую ночь провели в старинной крепости Баальбек: ее гарнизон и население, узнавшие от скороходов о титулах Розамунды, вышли к ней навстречу, как к своей госпоже… Она сошла с носилок, села на чудную лошадь, которую ей в виде подарка выслал город, и выехала вперед; братья в полном вооружении на Огне и Дыме держались по обеим ее сторонам. Отряд мамелюков Салах ад-Дина двигался позади нее. Суровые люди в тюрбанах поднесли ей на подушке городские ключи, менестрели и воины пошли впереди, сбежались тысячи горожан. Розамунда поехала через открытые ворота, миновала высокие колонны разрушенных храмов, некогда языческих святилищ, и пересекла дворы, направляясь к цитадели, окруженной садами, а в прежние века бывшей крепостью римских императоров.
Под портиком Розамунда повернула лошадь и приняла приветствия горожан, и братьям, смотревшим, как величаво она сидела на большом белом коне, окруженная кричавшей, склонявшейся толпой, и видевшим, как сарацинский принц стоял у ее стремени, а целое войско толпилось за ней, думалось, что никто не мог быть величавее, чем эта девушка, которая по капризу судьбы была вознесена так высоко. Но вдруг выражение гордости сбежало с ее лица, а глаза потухли.
– О чем вы думаете, кузина? – спросил Годвин.
– О том, что мне хотелось бы снова быть среди полей Стипля, – ответила она. – Ведь те, кто поднимается так высоко, падают низко. Принц Хасан, скажите предводителям войска и народу, что я всех благодарю, и попросите их разойтись. Мне хочется отдохнуть.
В эту ночь в великолепных залах проходил пир, раздавалось пение, плясали женщины, подносились дары. Баальбек, всегда преклонявшийся перед благородством происхождения и красотой, чествовал свою повелительницу, племянницу великого Салах ад-Дина. Однако некоторые роптали, уверяя, что она принесет несчастье султану и городу Баальбеку из-за своего наполовину франкского происхождения и преданности кресту. Но даже эти люди прославляли ее красоту и царственную осанку. Хвалили они также и братьев д'Арси, весть об их подвигах во владениях ассасинов переходила из уст в уста. На заре следующего дня путники двинулись из Баальбека в сопровождении войска и многих знатных горожан. Днем они остановились на высотах, с которых открывался вид на Дамаск, «невесту земли», город, расположенный посреди семи потоков, обрамленный садами, самый красивый и, может быть, самый древний в мире. Потом шествие спустилось в плодородную долину и к ночи вступило в ворота Дамаска. Впрочем, большая часть армии раскинула лагерь за чертой города. Медленно ехали остальные по узким улицам, между желтыми домами с плоскими крышами, то посреди разноцветной толпы, собравшейся им навстречу, то по безлюдным улицам; они смотрели на нарядные строения, на мечети с куполами и на статные минареты, которые вырисовывались на темно-синем вечернем небе. Наконец путники выехали на открытое пространство, засаженное деревьями, за которыми виднелся громадный, прихотливо украшенный замок-дворец Салах ад-Дина. Во дворе шествие разделилось: важные сановники увели Розамунду, братьев же проводили в их комнаты и там, после ванны, подали им обед.
