сменила, затем вернулась к старой, но номер Шувалова так и не восстановила. От разочарования хотелось выть в голос, возможность нормально дышать так и не вернулась. Ну же, давай вспоминай, Танечка… Ты ведь всегда славилась своей памятью на цифры. 8-910, кажется, там были еще пятерки, тройки и семерки. Только вот точные комбинации этих цифр, хоть убей, не вспоминались. Их горла вырвался истеричный смешок, сейчас, наверное, точно зареву. Подожди, Таня, давай думать, в папках с предложениями от компании «Стройинвест» наверняка должен быть телефон ее генерального директора. Где эта чертова папка?! Подбежала к своему столу… Лихорадочно начала перебирать бумаги. Вот она, у девочки-отличницы все бумаги сложены аккуратненькими стопочками. Только мандражирующие пальцы подвели, листы рассыпались по полу, внося полный кавардак в безупречный порядок моего кабинета. Пытаясь их собрать, опустилась на колени, по коже побежали искры, я будто опять очутилась в том дне, когда встретила своего неправильного принца и наши руки на секундочку, одну малюсенькую секундочку соприкоснулись, переворачивая вверх тормашками мир внутри и вокруг нас. Он тогда не просто прикоснулся, а словно поставил на мне свою принцевскую метку – Андалузская роза Шувалова Александра Ивановича. Никому не сметь трогать, поскольку от макушки до пяток она моя. Так, контакты… нашла, ну конечно, 753-55-73. Как я могла забыть такой легкий номер телефона. Видимо, от нехватки воздуха, вызванного налетевшим, словно цунами, волнением, соображаю совсем туго. Схватилась за телефон… подрагивающими пальчиками набрала все комбинации семерок, пятерок и троек, а потом замерла, не решаясь нажать на зеленую трубку в мобильном телефоне.
«Не вздумай, Таня, нельзя, кто угодно, но только не Шувалов… Надо всем забыть об этом человеке. Ты подумала, что будет с сестрой, когда она узнает… Юля опять может скатиться в депрессию, руки на себя наложить».
Ох, мамочка, а что делать, если другие мужчины меня совершенно не привлекают. Видно, однолюбка я, как и мой отец, он всегда говорил, что в своей жизни любил только одну женщину – красавицу Элю. Мам… я не могу, задохнусь, если не услышу его голос. Сердце расшалилось, заметалось в груди бесноватым, жаждущим, чтобы его приручили, зверьком. Пальцы самовольно нажили на зеленую трубочку… Теперь сердце замерло и в ожидании ответа пропустило удар. Один гудок … второй, третий… Их было всего пять… пять бесконечных секунд ожидания, а потом целая волна уныния обрушилась на тело, оглушая и доставляя мучительную боль. Шувалов сбросил звонок, он не захотел со мной разговаривать. От огорчения подкосились ноги, и я тяжело плюхнулась на стул.
«Танюш, не расстраивайся так, – неожиданно поддержала меня девочка-отличница, – возможно, Александр Иванович занят, у него посетители и он потом тебе перезвонит». А что мешает ему сейчас ненадолго взять трубку? Даже если у него в палате происходят наиважнейшие переговоры, можно ведь коротко ответить, дескать, Татьяна Николаевна, так и так, простите, не могу сейчас разговаривать, позже я обязательно с вами свяжусь. «Вдруг он просто не слышал мелодию», – сглупила мечтательница. «Звонок явно сбросили, – напомнила категоричная феминистка. «Тань, в принципе, ничего страшного не случится, если ты еще раз перезвонишь Александру Ивановичу, повторный звонок тоже укладывается в рамки приличий», – попыталась меня обнадежить девочка-отличница. Однако, я точно знала, что никогда этого не сделаю, еще раз переступить через свою гордость феминистка не позволит.
Закончил разговор с Еленой Сергеевной и положил телефон на тумбочку. Дверь моей палаты распахнулась, впуская очередных посетителей.
– Сашуль, смотри, кто к тебе пришел…
В палату вошла мама и вместе с ней темноволосая девушка… Таня Лазарева, дыхание сперло, сердце бешено застучало в груди, оглушая, отдавая набатом в ушах. Нет… нифига не Таня Лазарева, далеко не Таня Лазарева, просто она мне снова везде мерещится. Вот же ведьма черноглазая! Девушка была темноволосая и худенькая, на этом сходство заканчивалось. Совсем другой разрез, да и цвет глаз, овал лица, форма носа… и губы далеко не такие пухлые.
– Добрый день, – вежливо, но чуточку уныло произнес я.
– Сынок, это девушка, которую ты спас.
Серые глаза Марии Приходько внимательно вгляделись в мое лицо.
– Я хотела вам сказать, Александр Иванович…
– Саша.
– Саша, – послушно повторила девушка, – Саша, я хотела выразить вам благодарность, да что там, свое восхищение, не каждый человек способен на такой поступок. Вы просто герой…
– Тоже скажете… если честно, все произошло так быстро, что можно сказать, я действовал инстинктивно и совсем не думал о геройстве.
Точнее, Машенька, спасал я совсем другую девушку, но в ее прекрасных глазах, увы и ах, Шувалов Александр Иванович – подонок, и рядом не стоящий с достойными мужиками.
– Спасибо, что решили выбрать для столкновения столб, а не меня…
Засмеялся, а Мария Приходько ничего себе так, с юмором, присмотрелся к девушке внимательнее. Конечно, далеко не Таня Лазарева, но вполне симпатичная.
– Это, наверное, единственный раз, когда я счастлива, что оказалась менее привлекательной, чем столб…
Мы с Екатериной Юрьевной снова улыбнулись.
– Маша, вы гораздо привлекательнее всех столбов, которые мне приходилось видеть в жизни. Просто я посчитал, что сталкиваться надо с равным по силе соперником… Правда, я существенно переоценил свои силы и возможности, столб оказался значительно более могучим, чем моя броня.
Теперь улыбалась Мария Приходько, а в материнских глазах Екатерины Юрьевны горела гордость за такого хорошего сына.
– Ну, вообще, еще вопрос, кто более могучий, столбу тоже неплохо досталось, он даже переломился, бедненький.
– Значит мы равны в своей… дури.
Все же девушка довольно милая… Андрей Анатольевич, помнится, говорил, что она в разводе. Интересно, а как у нее обстоят дела с мужчинами?
– Я вам тут для восстановления могучести принесла наше фирменное семейное средство… Там мед, орехи, сухофрукты, имбирь и мята.
– Похоже, термоядерная смесь.
– Попробуйте. Довольно вкусно, и ужас как полезно.
– Спасибо, Машенька.
Девушка протянула мне небольшую фигурную баночку, наши руки соприкоснулись… И в этот момент зазвонил лежащий на тумбочке телефон. Поставил принесенное милой учительницей английского языка чудовитаминное средство на поверхность больничной тумбочки, взял мобильный в руки. Подпись контакта гласила: «Моя Андалузская Роза», по руке побежал ток и прямо острым шипом в сердце. Она мне не звонила тысячу лет. Не тысячу, конечно… однако прошла целая пропасть времени. Подпись осталась еще с тех времен, когда мы были счастливы вместе, я, сентиментальный идиот, не решился ее удалить. Неужели мы и правда когда-то были счастливы?! Еще один острый шип вонзился в сердце. Не хочу больше боли…
