– Минуточку, – нахмурилась я и положила пирожное. – Ты же вроде сказал, что они хотели заказать тебе новые серии «Городских пташек»?
– Я тоже так думал, Люси. Но, увы, оказалось, что это лишь уловка, чтобы меня завлечь. Не успел я опомниться и сказать: «Может, поговорим о сценарии нового сериала?», как мне под нос сунули эти «Счастливые этнические меньшинства».
– Но разве тебе обязательно писать именно то, что они хотят? Неужели нельзя придумать что-нибудь свое и сделать все по-другому?
– Можно, конечно, и я бы с удовольствием, но за такой проект никто не возьмется. Все вежливо улыбнутся, даже начнут обсуждать, но потом задумаются, нахмурив брови и неуверенно склонив головы: «Не кажется ли вам, что этот проект слишком уж в духе восьмидесятых? Слишком уж устаревший и консервативный?» – Он с горечью отхлебнул кофе. – О нет, в наши дни любой сценарий с внятным сюжетом, который развивается не сразу и сочетает в себе юмор, пафос и персонажей, вызывающих сопереживание, сразу же выбрасывают в ведро. Публика хочет вовсе не этого. Публика жаждет секса, насилия и мордобоя. Необязательно именно в такой последовательности, но все это им очень нужно, причем постоянно. Я же, напротив, пишу о людях из среднего класса, которые живут обычной средней жизнью. Я превращаюсь в динозавра, Люси. В вымерший вид. – Он устало потер лицо тыльной стороной ладони.
– Чепуха, – отмахнулась я, подумав, что в жизни не видела более симпатичного динозавра, чем тот, что сейчас сидит напротив меня. И еще я подумала о том, что у меня хорошо получается не подпускать его к себе и не поддаваться его обаянию.
– Ну мне, по крайней мере, нравится то, что ты пишешь, – поддержала его я. – Розанна говорила, что ты там написал… ах да, «Семейные ценности». Мне очень понравилось!
Он поморщился.
– «Семейные ценности» вышли двенадцать лет назад.
– Правда? – Я оторопела. Интересно, а ему-то тогда сколько лет? – Ну, если вспомнить что-нибудь поновее…
– «Сила женщин»?
– О да! И это ты написал? Блестяще!
– Но все равно это было восемь лет назад. – Он вздохнул. – Просто они все время их повторяют, вот в чем дело.
– Ну это же лучше, чем ничего, не так ли? – попыталась ободрить его я.
Он улыбнулся и ничего не ответил.
– А кстати, – торопливо добавила я, – что думает о твоих программах жена? – О да, Люси, очень деликатный вопрос. Как умно! От темы, которая явно нагоняет на него депрессию ни с того ни с сего перейти к его жене, которую ему обсуждать еще приятнее!
– Она не смотрит сериалы. Считает их недостаточно серьезными. – Он печально почесал затылок.
«Господи, а вдруг она вообще не смотрит телевизор? – вздрогнув, подумала я. – Считает его орудием зла, дьявольским прибором? Я же, напротив, жизни не могу представить без телевизора – свернешься себе калачиком в халате с бутылкой вина и коробкой конфет…»
– Понятно. – Я задумалась, чем же еще можно заняться вечером. – Она что, ходит на религиозные собрания или что-нибудь в этом роде? Чтения Библии и тому подобное?
Он смутился:
– Иногда.
– Или она одна из тех, ну, знаешь, – я нагло продолжала, размахивая руками для ясности, – которые практикуют омертвение плоти?
– Что? – Чарли оторопел, но он же не подозревал, какие у меня познания, не так ли? Не знал, что в последнее время я немало литературы прочитала о религиозных фанатиках. В библиотеке Незерби-Холла нашлась одна захватывающая книга, правда, о фанатиках шестнадцатого века, но я была уверена, что разницы особенно никакой, разве что у нынешних сектантов нет ни власяниц, ни березовых кнутов.
– Омертвение? – Он изумленно уставился на меня. – Может, ты имеешь в виду умерщвление?
– Ага, точно.
– Ну нет, это вряд ли. Самоотречение ей, конечно, свойственно. Знаешь, она постится. В Великий пост.
– Боже мой, Чарли, тебе, наверное, ужасно тяжело. Как ты только выносишь все это?
– С трудом. Но знаешь, Люси, – напряженно проговорил он, – если это ей помогает…
– О, конечно! – согласилась я. Да, ни к чему казаться крысой. – О боже, да, разумеется, если ей так лучше, я только за! Но как думаешь, может, она будет чувствовать себя более комфортно в компании таких же людей, как она?
Он расхохотался.
– Ты имеешь в виду, в монастыре?
Я залилась краской.
– Ну нет, что ты, конечно, нет! – возразила я, а в глубине души подумала: «Ага, именно там». Ведь в мечтах… скажу честно, в мечтах я уже все продумала. В моих мечтах его жена уже давно собрала вещички и переехала туда. В монастырь. О да, как-то утром Чарли и Эллен отвезли ее к ворогам монастыря, где их с раскрытыми объятиями встретила матушка-настоятельница, готовая принять новую послушницу. И она вошла в ворота (женушка его, я имею в виду), разодетая в новенькую рясу и радостно сжимающая распятие; на лице ее расплылась блаженная улыбка, и вот она поворачивается, чтобы попрощаться с мужем и дочерью… Нет. Нет, минуточку, Эллен там быть не должно, это уж слишком душераздирающее зрелище. Там будет только Чарли, который помашет ей, смахнет слезу, но в глубине души будет понимать, что это только к лучшему и наконец она может быть счастлива. Потом он побежит к машине, сорвется с места на безумной скорости и поедет ко мне!
Я, разумеется, буду его ждать, вся из себя невероятно сексуальная и нерелигиозная: кстати, к тому времени я похудею, на мне будут джинсы восьмого размера и обтягивающий кардиганчик, а под ним – ничего. Он возьмет меня на руки и как настоящий мужчина понесет наверх, в спальню, где нас ждет целый день фантастического секса, а потом мы будем жить счастливо до конца дней. Одной большой счастливой семьей. Я, Чарли, мальчики… а, совсем забыла, еще Эллен. О да, эта ботаничка, помешанная на животных. Не уверена, что они с Беном найдут общий язык, но, конечно же, в конце концов все мы ее полюбим. А когда она подрастет, можно будет заказать контактные линзы. И купить ей хомячка или еще какого-нибудь грызуна. Или они воняют? И мне придется выносить… ну, вы понимаете, чистить все это хомячье хозяйство? Проклятье. Я уставилась на ковер. И как я только дошла до мыслей о хомячьих экскрементах, когда еще даже не спала с этим мужчиной?
Я виновато подняла глаза. И наши взгляды встретились и сцепились, как колючая проволока. Он пристально смотрел на меня.
– О чем ты думаешь? – прошептал он.
– Я… – Я густо покраснела. – Ну, я…
Я осеклась. В его глазах пылали сильные эмоции – это вполне могла быть любовь, а могло быть и влечение. Он пристально смотрел на меня, не отпуская меня с крючка, и комната наполнилась ароматом лилий и привкусом опасности. Он протянул руки, и я импульсивно потянулась ему навстречу. Он взял мои перепачканные сахарной пудрой ладони, поднял их и стал облизывать каждый палец, один за другим, медленно и чувственно. Я понятия не имела, что такие вещи бывают не только в кино. Я чуть в обморок не упала.
