Колоб не выдержал и кашлянул.
— Коллега, у нас дела.
— Какие дела? — спросила иностранка.
— Уголовные. Мы пришли допросить директора музея.
— Как это романтично. Как в кино. Можно с вами?
— Боюсь, что нет, — ответил Уинстон, — Но мы недолго.
— Я подожду. Здесь еще много интересного.
— Ты совсем сдурел? — спросил Колоб, таща Уинстона на второй этаж, — Какие сейчас бабы? У тебя же денег нет на все ее запросы. У нас сегодня аэропорт, завтра сходняк. Ты, блин, бык со стволом. Или передумал и домой больше не хочешь?
— Она такая красивая, — мечтательно сказал Уинстон и остановился, уставившись на один из стендов.
Второй этаж сообщал о партизанской борьбе на Восточном фронте с Третьей Мировой по настоящее время. Здесь плотность экспонатов заметно уступала первому этажу. Может быть, там просто более далекий ТВД, а может быть, руководство музея больше интересовалось войной, которая шла прямо под стенами города, чем войной на другой конце страны.
Среди экспонатов Уинстон с удивлением увидел за стеклом тот самый СКС с подпаленным ложем, который они с Мерфи в далекой прошлой жизни отобрали у браконьера. Потом карабин поехал в Евразию, то есть в Евросоюз. Потом с честью пережил несколько перестрелок и одну охоту, попал в ГРУ как вещественное доказательство и каким-то загадочным образом оказался здесь.
Рядом на витрине разобранный СКС и разрезной макет. Над витриной — большой стенд с историей карабина. Поверх стекла лежала оторванная табличка от кнопки пожарной сигнализации «В случае пожара разбить стекло». Под стеклом на карабине лежала табличка «Осторожно, высокое напряжение».
— Она красивая, — согласился Колоб, — И ты по-своему красивый. Но…
— Как ты думаешь, я похож на мужчину ее мечты?
— Нет.
— Почему?
— Потому что у тебя сраной сотки на кармане нет. Мужчина — тот, у кого деньги.
— У меня завтра будут деньги. Или даже сегодня. А она еще будет в городе. Можно, когда мы встретим Сандро в аэропорту, он даст мне сколько-нибудь денег авансом?
— Да бабло-то у него будет, просто мне просить неловко, — смутился Колоб.
Англичанин сначала напугал его, что сейчас возьмет и сбежит с первой попавшейся бабой. Потом обозначил полное согласие по вопросу, что мужчина — тот, у кого деньги. И сообразил, откуда деньги могут быть у него. Мяч перешел на сторону Колоба, и для окончательного решения вопроса осталось гарантировать, что Сандро заплатит. Кто другой и соврал бы, но Колоб всегда отвечал за базар.
— Ты вчера говорил, что моей доли хватит, чтобы уехать домой, а сегодня не уверен, что мне даже на одно свидание хватит? — Уинстон остановился, — Давай тогда расстанемся друзьями. После вчерашнего мы ведь не слишком задолжали друг другу?
— Если тебе срочно, я могу из своих авансом выдать, потом с Сандро сочтемся. Только сначала оружие купим.
— Из каких своих? Тебе больше подъемных выдали, чем мне? Или у тебя есть счет в банке?
— Есть. В подпольном. Хавала называется. Слышал?
— Нет.
— Потом расскажу. Ты думаешь, чем я за оружие платить собирался?
— Не знаю.
— Пока ты гулял по городу перед заходом к Лепажу, я сходил снять немного бабла. У меня с собой три тысячи. Не на все же закупимся. Из остатка пара сотен твои.
«Пока по плану», — подумал Уинстон, — «Убедительно разыграли любовь с первого взгляда и романтическое знакомство. Теперь надо убедить Колоба взять Ингрид в банду».
— Я тут подумал, — сказал он, — Ингрид — военная, и у нее легальный пистолет открытого ношения. А я представился следователем. Мы с ней такая пара, на которую никто не подумает, что мы из преступников и обеспечиваем безопасность авторитета.
— Ну и?
— Давай ее возьмем с собой в аэропорт. Втемную. Если все нормально, и ленинградские на Сандро не нападут, то просто погуляем. А если дойдет до стрельбы, то она будет стрелять туда же, куда и я. Наверняка и стреляет лучше, и ствол не кривой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Блин. Полет фантазии у тебя, — Колоб не отказался сразу. Но может быть, не успел сформулировать, потому что до кабинета директора уже дошли. Как заведено у русских, путь в директорский кабинет лежал через кабинет секретаря. За секретаря сидела не девушка, а симпатичный молодой человек, больше похожий на итальянца, чем на русского.
К немалому своему удивлению, Уинстон увидел за директорским столом женщину предпенсионного возраста. Тоже южанку, наверное, из тех же краев, что и секретарь.
— Тамара Георгиевна, здравствуйте, — сказал Колоб.
— Здравствуйте, — сказал Уинстон.
— Здравствуйте, молодые люди. С чем пожаловали?
— Мне вас порекомендовал Магомед ибн Фархад из Хавалы. Я Колоб, ни под кем не хожу. За меня может сказать Сандро, — сказал Колоб.
— У вас есть какие-нибудь подтверждающие документы? — спросила Тамара Георгиевна.
— Биометрический паспорт у меня есть, — ответил Колоб.
— Предъявите.
Он скинул пиджак и снял заранее расстегнутую рубашку. Тамара Георгиевна надела очки и внимательно посмотрела на татуировки.
— Это то, что я думаю? — спросила она, глядя на левое предплечье.
— Они самые.
— Не секрет, какие конкретно?
— Арлит, французская Африка.
— Как это романтично! Вы были в Париже?
— Брал казино в Монте-Карло.
— Ах, Монте-Карло! Разве это не прекрасно? Взяли?
— Взял.
— Не встречали там князя или принцессу?
В России мало кого бы волновало, что на краю Франции есть какое-то Монако, где до сих пор сохранилась монархия, если бы князь Ренье Третий не женился на русской актрисе.
— Встречал, — ответил Колоб, — Принцесса Стефания очень красивая и гордая девушка. Мой французский коллега сказал, что не возьмет ее бриллианты, если она подарит ему поцелуй. Принцесса предпочла отдать серьги, хотя он довольно привлекательный молодой человек даже по французским меркам.
— Про вас можно снимать кино! Только не с нашими актерами, они все испортят своим квасным патриотизмом. Жерар Депардье бы очень хорошо смотрелся на вашем месте. Наши максимум снимут про ограбление катрана в Сочи, это так мелко!
— Должен вам сказать, что мы с Сандро брали катран в Сочи, и это было совсем не мелко. Монте-Карло, извините, рядом не лежало.
Директриса смутилась и перевела взгляд на Уинстона.
— А вы, молодой человек?
— Я с ним.
— В каком статусе?
— Бык со стволом.
— Вы самый стильный бык со стволом за всю историю нашего музея.
— Благодарю.
— Призвание интеллигенции это всегда быть в оппозиции к режиму. В наше ужасное время мы обречены жить с фигой в кармане.
— Или со стволом, — пошутил Колоб.
— Не смешно, — директриса нахмурилась, — Вспомните народовольцев, анархистов, эсеров. Были люди. Настоящая интеллигенция. Не то, что нынешнее племя.
— Я прошу прощения, что не отношусь к вашему сословию, — сказал Колоб, — Но в чем разница?
— Вы слышали, чтобы в наше псевдопросвещенное время студенты стреляли в секретарей обкомов?
— Вроде нет.
— Вот именно. Современный интеллигент даже пощечину постовому дать не может. Мельчает народ. Впрочем, я отвлеклась. Что вам угодно приобрести?
— Два, а лучше четыре пистолета, желательно одинакового калибра и под одинаковые магазины. К ним восемь-десять магазинов и патронов примерно двести. Наплечные кобуры. Два АКМС. К ним десять магазинов, цинк патронов и какой-нибудь чехол за копейку, гражданские сумки сами подберем.
Уинстон подумал, что лучше бы ему револьвер, но промолчал. Вчера он из семи выстрелов семь раз промазал. Хотя, скорее всего, по вине старого ушатанного в хлам и не чищеного никем из прежних владельцев револьвера с полвека пролежавшими в земле патронами. А может быть, и потому что незадолго до стрельбы выпил с поллитра водки. Раньше он никогда не стрелял выпивши.
