– Мама, я полюбил другую девушку, ее зовут Снежана. С Мариной я больше не встречаюсь, я не виноват, что мне понравилась другая.
Я тогда не стала приставать к сыну с расспросами. Было очевидно, что он и так сильно переживает.
Для себя я сделала вывод, что Снежана не любит Валеру, а вот Марина звонила нам каждый день, хотя сын всякий раз ей говорил:
– Я же просил тебя, больше не звони. Пойми, я тебя не люблю, зачем ты мучаешь себя и меня?
После чего сын клал трубку, а мне всякий раз было за все очень неловко и жалко Марину. Однажды Валера сказал:
– Мама, я через полчаса приду. – И ушел.
Его не было целых семь часов. Меня почему-то охватил дикий страх, и я стала обзванивать всех его друзей, но сына нигде не было. В записной книжке я нашла телефон Снежаны и, собравшись с духом, набрала ее номер. Снежана равнодушным голосом сказала, что у нее Валеры нет и никогда не бывает, так как они с ним не встречались и не встречаются. На мой вопрос, может ли она предположить, где он есть, девушка мне сказала:
– Послушайте, я же вам сказала: я понятия не имею, где ваш сын, он меня не интересует. – И положила трубку.
Я знала, где живет Марина, и ноги понесли к ней. Дверь мне открыла Марина и очень вежливо уговорила зайти. Мы разговаривали с ней о Валере, и неожиданно она сильно расплакалась. Я пыталась ее успокоить, но тут из другой комнаты вышла женщина. Увидев плачущую Марину и поняв, кто я такая, она словно взбесилась.
Я, конечно, понимаю, ей ведь тоже жалко свою дочь, которая каждый день ревела из-за нашего сына, но вы бы слышали, как она на меня орала.
Из ее слов я тогда поняла, что она угрожала нашему сыну, что отомстит ему за слезы дочери и доведет до дурдома.
Вот дословно ее слова:
– Я проучу его раз и навсегда. Привык морочить девчонкам голову, умница. Я ему так заморочу голову, что из дурдома выходить не будет. Имя свое и то позабудет, кобелина!
Я опешила от ее угроз и сказала:
– Послушайте, мой сын не обещал на Марине жениться, он не давал ей слова и не виноват, что больше не любит ее.
– Полюбит, еще как полюбит! – кричала мать Марины. – Поглядим на этого умника, как из большого ума да большой дурак выйдет.
Когда я вернулась, сын был уже дома. Узнав, что я сильно волновалась, он попросил у меня прощения.
Я, конечно, не стала ему рассказывать про звонок Снежане и про скандал в доме Марины. Сын был дома, а мне больше ничего и не нужно.
На другой день мне позвонили из института и сказали, что Валеру увезли в больницу, в неврологическое отделение.
В больнице меня к нему не пустили. Из разговора с врачом я поняла, что сын неожиданно сошел с ума. Конечно, мне это не так сказали, а объяснили его диагноз медицинскими терминами. Но, как бы мне это ни преподнесли, факт оставался фактом: произошло большое несчастье, сын невменяем, он даже имя свое не может назвать правильно.
Целый месяц я ходила под окнами больницы. Продукты у меня не брали и к сыну не пускали. Я была в невероятном отчаянии.
Потом мне позвонила Марина и сказала:
– Я этого не хотела, но мама с бабушкой все-таки сделали то, что вам обещали. Но если он будет со мной, то тогда они переделают все и он будет снова здоров.
Услышав ее слова, я воскликнула:
– Марина, что ты несешь! Как это можно сделать так, чтобы Валера заболел или выздоровел? Ты ври, да не завирайся.
В ответ на мою речь Марина оказала:
– Можете мне не верить, но я точно знаю, что мама и бабушка сделали ему «на варево», чтобы у него голова не варила. Если не верите, приведите его к нам, и у нас он будет здоров, а когда он выйдет от нас, то его голова снова перестанет варить.
Выслушав ее, я сказала:
– Допустим, что ты говоришь правду и он будет здоров, если будет жить у вас, но подумай сама, что ты говоришь. Получается, что он всю жизнь будет сидеть в вашем доме. Ведь, по твоим словам, только он выйдет за порог, как опять станет ненормальным. Кто же вас тогда будет кормить, если он не будет учиться, а потом и работать? Зачем твоей маме зять-нахлебник?
Марина помолчала и положила трубку.
Прошел еще месяц, и я уговорила главврача отпустить нашего сына на амбулаторное лечение, пообещав, что буду хорошо ухаживать за ним, а в случае необходимости привезу его снова в больницу.
На самом же деле я решила испытать судьбу – сводить его домой к Марине. Во мне боролись два чувства. Я боялась скандала и ухудшения его состояния, если поведу сына в дом к Марине. С другой стороны, я просто не видела выхода из создавшегося положения.
Обдумав все, решила все-таки ехать. Во всяком случае, если Марина мне солгала, то я уже не буду надеяться на чудо.
Но чудо все-таки случилось. Пока я везла Валериу в такси, он был явно не в себе, но как только мы переступили порог Марининой квартиры, его глаза ожили и речь стала нормальной. Но самое потрясающее было то, что он вел себя так, будто не было психиатрической больницы и он бывал здесь каждый день. Он ласково смотрел на Марину, от которой совсем еще недавно бегал, даже не хотел брать телефонную трубку.
Я смотрела, как Марина, ее мать и бабушка сажают его за стол, потчуют пельменями и чаем.
Мой сын не смотрел на меня, он не мог оторвать своего взгляда от Марины.
Потом я уехала, а Валера остался в их доме. Он позвонил мне и сказал, что будет жить у Марины, что очень ее любит и не может жить без нее даже одного дня.
Примерно через час после этого, не вытерпев, я снова позвонила. Попросила к телефону Маринину мать и задала ей вопрос: как быть с институтом и, вообще, зачем они сотворили такое с моим сыном?
Ответ был коротким, но ясным:
– Как только они повенчаются, он снова будет ходить в институт, а потом на работу. И вообще, пока он муж Марины, вы можете не опасаться за его психическое здоровье.
Вот так, ясно и понятно. Сын больше у нас не бывает. Они с Мариной повенчались, и он ходит в институт.
Мне больно и обидно, ведь я вырастила ребенка, воспитала хорошего и доброго человека, который попал в сети к трем наглым бабам. У меня украли не только любимого сына, но и душевный покой.
Уважаемая Наталья Ивановна! Напечатайте мое письмо в своей книге, потому что матери должны знать о том, что у их сына могут перестать варить мозги только лишь потому, что кто-то сотворил свое «варево».
Если есть способ снятия этих чар, то очень прошу Вас научить меня этому. Низко Вам кланяюсь.
С уважением, Безусова Н. Ф.».
Вот такая история. Я знаю не только как варят свинячьи мозги с заклинанием на порчу разума, но и способы избавления от этой порчи.
Нельзя лечить душевнобольного человека на похоронах родных людей. Обычно это делают только на чужой могиле.
Ни в коем случае нельзя просить подождать опускать гроб в могилу, пока вы не прочтете молитву. Вообще никто, кроме вас, не должен знать о том, что вы подошли к похоронной процессии для того, чтобы полечить человека.
Не делают этого в святые праздники, в дождливую, ненастную погоду, а также в воскресный день.
Опыт показал, что этим способом порча с разума снимается очень хорошо. Больной довольно скоро выздоравливает, речь становится ясной и разумной, исчезают суетность, раздражение и агрессия. Человек становится общительным, и к нему быстро возвращаются все те положительные качества, которые присущи здоровым людям.
Неплохо еще помолиться соответствующему святому и попросить у него защиты. Те, кто дошел до отчаяния в душевных недугах, молятся Иоанну Златоусту:
О святителю великий Иоанне Златоусте! Многая и различная дарования от Господа приял еси и, яко раб благий и верный, вся данныя тебе таланты добре умножил еси, сего ради воистину вселенский учитель был еси, яко всяк возраст и всяко звание от тебе поучается. Мы же грешнии (имена), по единому кийждо свое дарование имуще, единение духа в союзе мира не имамы, но бываеши тщеславни, друг друга раздражаще, друг другу завидяще; сего ради дарования наша разделенная не в мири спасение, но во вражду и осуждение нам являются. Темже и тебе, святителю Божий, припадаем, раздором обуреваеми, и в сокрушении сердца просим: молитвами твоими отжени от сердец наших всяку злобу, недоброжелательство, гордость и зависть, нас разделяющия, да во мнозех удех едино тело церковное невозбранно пребудем, да по словеси твоему молитвенному возлюбим друг друга и единомыслием исповемы Отца и Сына и Святаго Духа, Троицу Единосущную и Нераздельную, ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Нарушение предсмертной клятвы (особый случай)
То, что я расскажу, похоже скорее на сумасшедший бред, чем на правду. Я читал Ваши книги и знаю, что именно Вам я могу рассказать все это. Я искренне надеюсь, что Вы поверите мне, а значит, я могу рассчитывать на какую-то помощь. Больше мне надеяться не на кого.
Одно меня волнует: мой рассказ будет долгий, а судя по Вашим книгам, у Вас нет лишнего времени. Но, ради Бога, наберитесь терпения: если я не расскажу все происшедшее подробно, то боюсь, что Вам не все будет ясно из моего рассказа.
