— Вот по этой. Какая-то бабулька занесла утром, дежурному отдала. Обычная бабулька — никто ее не запомнил, впрочем, и повода не было ее запоминать. Конверт был на мое имя, сказала, что это благодарственное письмо… — Нечаев нецензурно прошелся в адрес подательницы письма и самого письма.
— Я тебе его не посылал, если ты об этом.
— Это я уже понял. Гляди, не стесняйся.
Роман развернул лист и озадаченно уставился на него. Это был отпечатанный на компьютере список имен и фамилий, расположенных группками и поодиночке.
— Стелла Лячина.
— Андрей Лещук.
— Татьяна Дзевановская.
— Ольга Аберман Сергей Спирин.
— Татьяна Назаревская Борис Маринчак.
— Руслан Шмаев Павел Писменский?.
— Марина Крицкая.
— Дмитрий Гельцер Ксения Шайдак.
— Юрий Семыкин Илья Безяев Альбина Оганьян.
— Виктория Корнейчук.
— Владимир Зощук Елена Токман Роман Савицкий.
— Это еще что значит?! — его палец ткнулся в последнюю фамилию, потом медленно пополз вверх. — Аберман, Назаревская, Шмаев… Это ж покойники! Те…
— Сообразил? — Нечаев закурил, пристально глядя на него. — Еще наблюдаешь знакомые фамилии… кроме собственной, конечно?
— Дмитрия Гельцера одного знаю… Мэн бизнеса, но никаких гарантий, что это именно он. Остальные… — Роман покачал головой. — Нет, никого.
— Я когда этот список увидел, меня чуть удар не хватил, — Валерий наклонился и подобрал с пола карандаш. — Знаешь, почему?
— Представляешь, не знаю, — не без раздражения отозвался Савицкий. Валерий хмыкнул, взял у него лист и карандашом поставил галочки возле каждой фамилии вплоть до седьмого пункта, закончив Писменским, потом протянул список обратно Роману.
— Как думаешь, почему я это сделал?
Роман запустил пальцы в свои волосы, суженными глазами глядя на отмеченные фамилии, потом медленно перевел взгляд на Нечаева.
— Они…
— Да, — тот кивнул. — Они все погибли. Убиты или погибли — уж не знаю, как назвать. И, между прочим, некоторых ты знаешь — вернее, видел. Спирина сбила машина на твоих глазах. Маринчак — тип, которого бригада «скорой» обнаружила в совершенно мерзлом состоянии. Писменский — мужик, который умер сегодня утром на рынке… кстати, знаешь, от чего он умер? Рак пищевода, предел четвертой стадии… вернее… — Нечаев озадаченно моргнул, — у него налицо все признаки. Но неделю назад он проходил медосмотр, он был совершенно здоров. И, судя по всему, отлично себя чувствовал, когда пришел на рынок. И по словам жены, и по описаниям… — он покачал головой и посмотрел на свою ладонь, — он выглядел…
— Я понял, — перебил его Савицкий, — он выглядел обычным мужчиной, здоровым, в теле, который покупал в ларьке пиво, и вдруг за несколько минут превратился в мумию.
— Даже я, очень далеко не врач, знаю, что так не бывает. У него… сплошные метастазы, опухоль уже проросла в легкие, в аорту, в диафрагму… На то, чтобы рак развился до такой степени, нужно не менее нескольких месяцев… А если даже отбросить все показания, представить, что не было никакого медосмотра, или был, но с другими результатами, представить, что он именно… этот человек в таком состоянии не смог бы даже выйти из дома.
— Как и Назаревская, — медленно произнес Роман. — Есть версия?
— У меня пока нет, — на лице Валерия появилось недовольство, — у тех, кто им до сих пор занимается, версий целая куча, но все они состоят исключительно из длинных научных терминов. Насколько мне известно, они собираются связываться с московскими специалистами-онкологами. Допускают, что это некая новая разновидность.
— Сволочь! — Роман стукнул кулаком по столешнице, вскочил и тяжело заходил по комнате, потом остановился и с подозрением взглянул на Нечаева. — А ты-то как все это узнал?
— Если я что-то хочу узнать, я это узнаю, — спокойно и без всякой рисовки ответил тот. — Я также знаю, что квартиру Писменских сейчас осматривают на предмет радиоактивных материалов, даже стены ковыряют, но что-то кажется мне, ничего они не найдут. У Шмаева такой вид, будто его сунули в мусоросжигательную печь в самый разгар ее работы. Им займутся только завтра утром, будут изучать химический состав того, что осталось — ты ведь знаешь, существует немало способов заставить человека загореться вот так вот запросто — одежда, пропитанная какой-то дрянью, что-то в крови или на коже и крохотная химическая бомбочка с таймером — ну, скажем, в кармане. Только мне кажется, и тут они ничего не найдут.
— А часы? — вдруг спросил Роман. — Часы Шмаева? Они ведь целы?
— Даже не оплавились. Тикали, как новенькие, когда его увозили.
— Он надо мной издевается, — зло процедил Роман. — Эта маленькая тварь надо мной издевается! И говорящая покойница мне не померещилась — тоже его шуточки!
— А вот можно поподробней и не так сумбурно? — с неожиданной мягкостью попросил Нечаев. Роман сел на диван, закурил и остро глянул на него.
— А, мне опять начать пространное повествование? Сегодня и позавчера я тебе дал ориентир на двух покойников, о которых ты бы мог и понятия не иметь. Почему бы, для разнообразия, тебе не стать повествователем? Ты ведь неспроста ко мне прицепился, а, Нечаев? Что тебя зацепило?! — он схватил список и ткнул пальцем в первые три пункта. — До Аберман, судя по твоим словам, погибли еще трое. Ты знал об этом, а вот я о них понятия не имею. Для меня Аберман — первый мертвец. Что это значит?!
Нечаев осторожно потрогал свой слегка припухший нос и задумчиво посмотрел на книжные полки.
— Это значит, что ты — не первый.
— Не понимаю.
— А ты неплохо рисуешь, — Нечаев подтянул к себе рисунок и хмуро посмотрел на улыбающееся мальчишеское лицо. — Есть такой же, но возрастом помладше?
Роман развел руками, словно врач, констатирующий неизлечимую болезнь, встал, подошел к письменному столу и вернулся с рисунком, который вчера держала в руках Рита. Его мысли вновь вернулись к ее застывшему лицу, мелькнувшему в рыночной толпе, к проскочившему мимо «мини куперу». Случайность?
— Так-так, — пробормотал Валерий, принимая рисунок и кладя его слева от первого. — Определенно неплохо. А теперь вот так.
Он извлек из кармана куртки сложенный лист и аккуратно расправил его рядом со вторым.
— Ай-ай, как вам не стыдно, Валерий Петрович, подбирать чужие вещи?! — Роман криво усмехнулся, потом поднял указательный палец навстречу метнувшемуся недовольному взгляду Валерия. — Заметь, я не предполагаю, что ты свистнул его из моего кармана.
— Ладно, — Валерий пристроил рисунки поровнее, потом демонстрационно провел над ними раскрытой ладонью. — Прямо возрастная галерея. Но кое-чего не хватает.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
