Значит, Семенцов и не думал прятаться. Сделал дело и гуляет смело.
— Какие предложения? — спросил Толмачев.
— А черт его знает… Из норки теперь вытащить трудно. Не штурмовать же объект?
— Разобрались, кто нам в затылок дышит?
— Вероятно, гэбэшники. Боюсь, они скоро доберутся до него. Им проще. Могут войти по закону. Войти и взять.
— Есть идея! — засмеялся Толмачев. — Дождитесь, пока они его возьмут и выведут. И отбейте.
— Без шума… Ну, не знаю. Хотя шансы есть.
Вавакин замялся.
— Что еще?
— Хотелось бы получить санкцию генерала, Толмачев. Ты не обижайся…
Толмачев разбудил Савостьянова, который скрючился на кожаном диване, высунув голые тонкие ноги из-под мятой простынки. Генерал выслушал референта и буркнул:
— Дай трубку. Вавакин! А санкцию на посещение сортира тебе не нужно? Нет? Ну и молодец. Действуй, действуй!
Семенцов хотел спать. Но дорога домой и к приятельнице была заказана. Подполковник Панков предупредил: сделаешь дело — линяй подальше. Через несколько дней все утрясется. А куда линять?
И Семенцов решил, что безопаснее всего укрыться на службе. Последние сутки этот поджарый белобрысый крепыш без особых примет провел в крайнем напряжении. Вместо того, чтобы отдыхать после очередной смены, пришлось следить за генералом Ткачевым. А с утра он мотался на склад в Мытищи.
Сначала хотел взять с собой «АКСУ», снаряженный разрывными, но остановился на гранатомете.
Подходящего случая применить его Семенцов так за целый день и не нашел — генерал болтался по самому центру Москвы. Тогда Семенцов отправился поближе к Поваровке, где Ткачев остановился на даче у родственника. Долго караулил на Ленинградском шоссе машину генерала. Наверное, пьет с кем-нибудь либо выпрашивает очередные фрикадельки в Министерстве обороны, решил Семенцов. Глаза у него слипались, пришлось принять две таблетки транквилизатора, который давал на некоторое время всплеск физической активности, а потом — вялый «отходняк», вызывающий тошноту и головную боль.
Уже в сумерках генеральская «Волга» свернула с шоссе в Поваровку. Семенцов не смог разглядеть Ткачева в салоне машины и поехал следом. Успокоился лишь тогда, когда увидел генерала у машины во дворе двухэтажной дачи. Семенцов проехал мимо, постоял в тени, а потом вернулся. Затормозил почти перед воротами дачи, выбрался из «Вольво» и огляделся. Улица была пуста, лишь вдалеке, под фонарем над озером, мельтешили крохотные фигуры, еле слышно бренчала гитара. Отдыхал народ. На верхнем этаже дачи горел свет, по белой занавеске двигалась характерная плотная тень. Семенцов еще раз огляделся. Именно в этот момент его начала фотографировать Людмила Малеванная.
Он достал из багажника трубу гранатомета, поймал в прицельную рамку светящееся окно с тенью человека и нажал спуск. Хвостатая комета прошила сумерки. Дача вздрогнула, из окон второго этажа выплеснулось грязно-желтое пламя. Удар горячего воздуха вздыбил волосы на голове Семенцова. Он бросил гранатомет на заднее сиденье, пригладил волосы и неспешно поехал в сторону Ленинградского шоссе. На переезде через крохотную, заросшую травой речку Радомлю приостановился и забросил гранатомет в черную, тускло отсвечивающую воду.
Найдут, если захотят… Но к тому времени это потеряет всякое значение.
«Вольво» он оставил во дворе на Фестивальной, пересел в собственные «Жигули» девятой модели и покатил на службу, чувствуя, как накатывает «отходняк», от которого во рту появился кислый медный привкус.
— Рановато! — удивился командир второй роты, сменщик Грибанов. — До развода можно в Питер сгонять. Или бабу найти.
— Из-за бабы и приехал, — объяснил Семенцов. — Начала права качать. Ну, послал подальше да уехал.
Грибанов заржал. Такие объяснения он понимал. Сменщик хлопнул Семенцова по плечу:
— Иди вниз. Скажи ребятам, чтобы не шумели. В шесть подниму. Лады?
— Лады, — зевнул Семенцов. А про себя подумал: с какими же скотами приходится работать! Но ничего, скоро все закончится. В том числе и его ссылка в этот дурдом, в департамент охраны Верховного Совета. Охраны… Кому нужно охранять этих горлопанов и рвачей? Если честно, то их место не здесь, в БД, а чуть дальше, на стадионе. Только сначала надо колючку на трибунах пробросить. Чтобы народные избранники не сбежали от суда народа.
Одно из караульных помещений располагалось во флигеле, во дворе Верховного Совета. Низкий по сравнению с небоскребом БД красноватый коробок флигеля стоял чуть на отшибе, нависая над Глубоким переулком. Семенцов ненавидел своих нынешних сотоварищей, набранных с бору по сосенке. Тут служили бывшие сотрудники КГБ, милиции, уволенные из армии офицеры. В свободное время многие «ковали бабки». Особенно прибыльным бизнесом оказалось получение разрешений на личное оружие. Чеченская гвардия председателя ВС располагалась внутри БД, в одном из помещений цокольного этажа. Москвичи с «гвардейцами» почти не общались.
Семенцов показал дневальному пропуск и, чувствуя, как наливаются тяжестью веки, спустился по лестнице в душноватую полутьму каптерки. Здесь шел пир горой — за столом с бутылками и закусью трое полуголых парней играли в засаленные карты, азартно шлепали ими по грязной газете. Семенцов почувствовал, как накатывает тошнота. То ли от вида пира, то ли от «отходняка» после транквилизатора. А может, тошноту вызывала спертая атмосфера. Работающему вентилятору успешно сопротивлялся теплый дух казармы — букет из запахов кожзаменителя, оружейной смазки и пота.
— Все вон! — вяло сказал Семенцов.
Игроки заворчали, но собрали со стола снедь и потянулись к выходу. Семенцов достал из металлического шкафчика в углу кипу обмундирования, пахнущего хлоркой, соорудил на столе постель и сбросил башмаки. Заснул, несмотря на усталость, не сразу. И спал, судя по всему, недолго.
Его грубо потрясли за плечо. Он с трудом разлепил глаза и увидел нависающее круглое лицо. Рядом маячила еще одна физиономия — ничем не примечательная.
— Вставай, Семенцов, вставай!
— А что, уже пора? — потер он виски и с трудом сел.
— Пора.
В тот же миг на его руках защелкнулись наручники. И от колючего холода на запястьях он окончательно пришел в себя.
— С утра не похмелялись, мужики? — поднял руки Семенцов. — Или дыню давно не получали?
— Заткнись! — сказал круглолицый и потянул за наручники. — Вперед!
Семенцов пошарил под столом ногами в поисках башмаков. Круглолицый набросил на скованные руки Семенцова его форменную куртку. Чтобы наручники, значит, не отсвечивали.
Наверху, рядом с дневальным, переминался с ноги на ногу сменщик Грибанов, корявая рожа.
Увидев Семенцова, он отвел взгляд. А дневальный даже не посмотрел вслед, словно на его глазах командиров каждый день выводили в наручниках.
— Я еще вернусь, Грибанов, — сказал Семенцов и сплюнул.
Он не верил в реальность происходящего. Никто не смел вот так безнаказанно входить в караульное помещение Верховного Совета и нагло арестовывать офицера охраны. Но ведь посмели же! Значит… Семенцов лишь передернул плечами от накатившего озноба. За что тут же получил чувствительный тычок между лопатками.
— Не дергайся! А то — при попытке к бегству…
Конвоиры быстро протащили его по лужайке между караулкой и оградой и вытолкнули в Глубокий переулок. Неподалеку тихо урчала машина, помигивая подфарниками. В темноте Семенцов не смог определить ее марку. Конвоиры успели распахнуть заднюю дверцу, и тут из кустов живой изгороди метнулись тени. Раздались глухие удары. Подошла еще одна машина. Семенцова забросили в нее. Через мгновение машина вылетела на Краснопресненскую набережную.
— Хоть бы кто-нибудь, — вздохнул Семенцов, — хоть бы кто-нибудь сказал… Что тут, черт возьми, происходит?
Ему никто не ответил. Вскоре машина свернула на Садовое кольцо, непривычно пустынное в этот глухой час. Водитель достал коробку радиотелефона.
— Товарищ подполковник? Нашли пропажу. Везем к Небабе. Подождать вас? Есть подождать…
Семенцов подумал, что где-то уже слышал эту странную фамилию — Небаба. От кого-то из своих? Нелепая и нестрашная фамилия почему-то ассоциировалась с опасностью. Семенцов вспомнил человека, пославшего его по следу генерала Ткачева. Вспомнил и тут же постарался забыть. Он чувствовал, что впереди долгие и, может быть, весьма болезненные разговоры о Поваровке.
Машина свернула на Цветной бульвар и вскоре запетляла по мрачным темным дворам. Семенцов пригляделся. Он слышал, что именно здесь, в путанице узких переулков Самотеки, располагается Управление, о котором даже лихой подполковник Панков, начальник Семенцова, вспоминал неохотно и с явной опаской.
В подвале с толстыми стенами, за простым канцелярским столом сидел кругленький лысый человек с нержавеющей улыбкой. При виде Семенцова он привстал и чуть поклонился:
