Цепочки таких постов — верная страховка Нарога. Но кто бы мог подумать, что стабучане настолько проворно возведут их здесь, в глуши?
— Основательно стабучане за дело взялись, — сказал Торопча.
— И, главное, тихо, — добавил Нехлад. — Ведь и до Олешьева слухи доходили, но о размахе работ никто не догадывался.
— Почему тебя это заботит? — спросил Древлевед.
— Обидно, — ответил Нехлад. — Все-то они по-тихому делают, молчком. А потом никто и не вспомнит, что в саму Владимирову Крепь Ярополк на готовое придет. Что тамошние поселения — моего отца заслуга. Нечестно это…
— Стабучане пекутся о своем успехе, — пожал плечами маг. — В этом нет ничего плохого. Честность и нечестность поступков зависят только от того, кто произносит эти слова — выигравший или проигравший. Все в порядке вещей. Кем были бы люди, если бы не стремились к лучшему? В тебе, Нехлад, говорит ревность. В ней, впрочем, тоже нет ничего плохого, кроме того, что, как и всякое чувство, оно дает возможность управлять тобой.
— Не понимаю, — не удержался Яромир. — Разве стремление к успеху оправдывает подлость?
— Да в чем же подлость-то? На их руках нет крови. А то, что они обернули обстоятельства себе на пользу, говорит только об их уме. Остынь, Нехлад! — с улыбкой посоветовал маг. — Научись принимать людей такими, какие они есть, ибо они все равно не изменятся. Стабучане властолюбивы? Прекрасно! Значит, они предсказуемы — постарайся обернуть это себе на пользу, так лучше, чем бездеятельно сокрушаться о людском несовершенстве. Кроме того, нам сейчас от их предприимчивости одна польза.
Действительно, кроме постов вырастали вдоль Новоторной и постоялые дворы. Нехлад уже видел, как встанут здесь новые селения.
Чужие, стабучские.
* * *
В ненастный вечер, когда уже после заката усталые путники добрались до большого поста и устроились в хижине у открытого очага, маг сказал, глядя на быстро уснувших после ужина ближников Нехлада:
— Достань-ка светильник.
Яромир выполнил его просьбу, плеснул в бронзовое тело сокола масла из кожаного бурдюка и запалил фитиль.
— Нет-нет, смотреть ему в глаза необязательно, — предупредил Древлевед. — Взгляд в хрустальные очи раскрепощает душу, и она легко уплывает в навь, но на первых порах это очень опасно. — Устроившись поудобнее, он продолжил: — Светильник способен объединять для владельца явь и навь. Попробуй расслабиться и оглядись вокруг.
Расслабиться? Это было нетрудно, после многих-то дней пути. Однако ничего особенного Нехлад не приметил и не почувствовал. Кроме, пожалуй, того, что в памяти всплыли радужные переливы — их как будто не хватало. Вот их отблески на стене…
— Осмотрись, — посоветовал маг.
Нехлад обвел глазами хижину. Что он должен увидеть? Тлеющие угли, спящие друзья по ту сторону очага. Вещи походников у противоположной стены. Нетесаные стены. Тени.
Нехлад вздрогнул: тени были живыми! Да и не тени, пожалуй, а словно какие-то полупрозрачные занавеси колыхались на неощутимом ветру, свисая с потолка, протекая сквозь стены, стелясь по полу…
— Ты можешь поднять светильник и рассмотреть их поближе, — донесся голос мага.
— Но кто они? — спросил Яромир, исполнив его совет.
— Необязательно произносить слова. Приглядись: я говорю с тобой, не размыкая губ. Просто вообрази, что произносишь слова, обращаясь ко мне… Да, именно так, только не нужно шевелить во рту языком. Постарайся… вот, уже лучше!
— Поразительно!
— А как, по-твоему, ты общался с Весьеродом? Произносимые слова важны только для смертных, а боги слушают мысли людей.
— Что это за тени?
— Они — те, кого простые люди называют навями. Или демонами. Но не беспокойся, эти бесформенные твари безмозглы и почти неопасны. В большинстве даже пугливы. Те, что почище, тянутся к людям со светлой душой, а которые похожи на пятна грязи — к людям злым и подлым.
В хижине были и те, и другие. Под потолком витала прозрачная тень, похожая на воду, налитую в пузырь, который мнут чьи-то руки. В дальнем углу копошилось что-то, смахивающее на свалявшуюся паутину, — и оно тянулось к спящему славиру!
— Что ему надо от Торопчи?
— Просто наш лучник видит во сне что-то неприятное, — пожал плечами Древлевед. — Не суть важно, взгляни лучше на своего второго ближника.
Нехлад, стараясь ступать осторожно и не задевать колышущиеся в воздухе тени, приблизился к лиху, поднес светильник и увидел, что прямо на лбу парня угнездилось жирное темное пятно.
— Что это?
— Сглаз. Один из стабучских воинов на последнем посту — очень недобрый человек. Чем-то мы ему не приглянулись. Слабенький сглаз, у нашего лиха достаточно сил, чтобы не поддаться ему, но, я думаю, тебе будет полезно испытать свои силы в снятии порчи. Попробуй-ка!
— Но я не умею!
— Ты и с демонами пустыни за гранью мира прежде воевать не умел, но, когда увидел их возле башни, сразу взялся за меч, — усмехнулся маг. — Прислушайся к себе: что тебе хочется сделать?
— Стереть эту дрянь.
— Ну так сотри. Только не рукой, конечно.
Нехлад напряг воображение и представил себе, что стирает пятно со лба Тинара — даже не рукой, а мокрой тряпкой. Пятно тут же исчезло. Яромиру захотелось рассмеяться — так просто и правильно все оказалось.
— Это лишь малая толика возможностей, которые дает человеку магия.
— Значит, с этим светильником каждый может стать магом?
— В сущности, да. Только каждый наверняка бы погиб во время первого опыта. Истинный маг должен обладать особым складом души, особой удачливостью, если хочешь. Особыми знаниями… В общем, магия — это заслуга души, светильник всегда остается только подспорьем.
— Весьерод говорил, что доверить людям такие светильники было ошибкой богов.
— Маги во все века создавали подобные амулеты. Этот сильнее прочих лишь потому, что создан по образцу Дара Орестея.
— Кто это — Орестей?
— Огнерукий, покровитель города. Со временем Орестей научил магов не только входить в навь, но и управлять ею. Вот это было поистине неосмотрительно! Империя Хрустального города стала величайшей из людских держав, но среди высших магов нашелся тот, кто счел, что у него мало власти.
— Ты знаешь, кто этот маг? — спросил Нехлад.
— Не имеет значения, того мага давно уже нет в числе живых.
— А в числе мертвых? Или он вместе со всеми томится в Башне Слез?
— Возможно.
— Это он соединил Ангейра с Иллиат? Значит, он и есть враг. Как же мы сразимся с ним, если его нет?
— Терпение, Нехлад, терпение. Твой враг заявит о себе не раньше, чем мы разделаемся с Иллиат, так зачем же торопить события?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
