— Хочешь сказать, ливейцы Мадуфа не осмелятся напасть на зятя Ярополка? Проклятье, кажется, ты прав… Это ведь уже означает задеть Нарог! Но Ярополку-то какой прок от такой родни?
Буевит ответил сам:
— С Белгастом много мирных людей ушло. Брат хочет посадить их в Крепи. Готовое население… к тому же отлично понимающее, кому обязано своим благополучием.
— Любопытно, — вмешался Торопча. — Владимирову Крепь Ярополк, значит, уже поделил. А для лихов место оставил?
Буевит пожал плечами: велика, мол, важность — лихи! Тинар не сразу понял, о чем идет речь.
— То есть как это — место? — спросил он, переводя взгляд с одного лица на другое. — Земли же много. Земли всегда больше, чем людей.
— Да, но кто и как будет ею владеть? — отозвался Торопча. — Ливейцы будут добывать больше дичи, рыбы и лошадей. А рядом славиры будут строить города, прокладывать дороги и распахивать поля. И у них всего будет больше, чем у вас.
— Да зачем больше? — с какой-то детской обидой воскликнул Тинар. — Зачем больше, когда хватает?
Ему никто не ответил, но молодой лих уже достаточно пожил в Нароге и догадался, что мог бы услышать.
— Владимир Булат не сделал бы этого, — негромко произнес Торопча. — Но в Крепи теперь не Владимир правит.
— Зачем же так? — спросил Тинар, поворачиваясь к Буевиту. — Это ведь земля наших отцов и дедов…
— Да ничего с вами плохого не сделают! — огрызнулся боярин. — Жить научат! И нечего теперь мертвым прикрываться — Владимир то, Владимир се. Силенок у Владимира не хватило, а то бы уже сейчас застроили, к чертям, всю свою Крепь. И точно так же ловили бы зверя и лошадей больше, чем все лихи, вместе взятые!
У Торопчи явно что-то вертелось на языке, уж имя Булата он трепать никому бы не позволил, но Яромир поднял руку, останавливая лучника, и спросил:
— А что твой брат думает насчет Тьмы из Ашета? Почему так уверен, что у него, как ты выразился, силенок хватит, если нагрянут упырица с навайями? Или… или ливейцы Белгаста и нужны вам, чтобы прикрыться в случае чего?
— О том брата моего спроси, коли любопытно, — сказал Буевит, отводя взор.
— Может, и спрошу, как время придет, а сейчас о другом думать надобно. Как станем Незабудку вызволять?
На сей раз он поймал себя на том, как назвал девушку, но ни смущаться, ни поправляться не стал. Буевит сказал, прямо глядя ему в глаза:
— Она все равно не будет твоей. Брат не позволит.
— Как будто ты бы позволил, — пожал плечами Нехлад. — Давай уже о насущном подумаем.
— Сперва надо догнать их — тогда присмотримся и решим. Их человек двадцать — тридцать… Впятером, конечно, трудновато будет. Но я могу предложить в плен себя вместо Навки. Для мадуфитов это тоже неплохо, чтобы начать переговоры с братом.
— Зато очень плохо для тебя, — ответил Нехлад. — Почему-то мне кажется, что ты не такой уж хороший заложник.
— Что ты имеешь в виду? — В голосе Буевита сразу проскочили задиристые нотки, по ним Яромир понял, что угадал.
— А ты думаешь, я не спросил себя: с чего бы это лучший боец и первый воевода Стабучи перед самой битвой не в поле с войском ходит, а по Согре топчется?
— Кому, как не родному дяде, доверить везти девушку на встречу с женихом?
— Родной отец справился бы лучше. Тем более что он правитель, но воевода — ты, — ответил Яромир, направляя рысака по следу. — Знать бы еще, чем ты вызвал его недовольство. Уж не из-за сватовства ли Белгастова повздорили?
Молчание затянулось. Наконец Буевит сказал:
— Это с самого начала была задумка Ярополка. Белгаст не сватался. А мне и впрямь не по душе мысль породниться с изгоем.
Нехлад постарался не показать удивления. Видно, сильно братья разругались, коли гордый Буевит готов поделиться бедой с… да что уж, почти что с врагом.
— Скажи, — спросил он, помедлив. — Неужели Ярополк так поверил в оговор Сохиря и думает, что в Ашете нет темных сил?
— Да бес его знает! — поморщился Буевит и послал коня вперед, прекращая неприятный разговор.
* * *
На Тинара было жалко смотреть. Вечером, объявив короткий привал, Нехлад подсел к нему и тихо сказал:
— Торопча не ошибся. Мой отец никогда бы не причинил вреда лихам. И я тоже.
— А твой сын? — спросил тот, глядя прямо в глаза молодому боярину. — Или внук? Хотя что уж теперь — впору говорить о его детях и внуках, — кивнул он в сторону Буевита. — Или его братца. Или вообще этого Белгаста.
Мадуфиты за весь день так и не сделали привала, но преследователи, выдерживая разумную скорость, постепенно нагоняли их.
— На ночевку близко встанут, — уверенно объявил Торопча, снова осмотрев следы, — Они старались сразу подальше уйти от дороги, их кони уже здесь валились от усталости.
Отдохнув, преследователи двинулись дальше пешком, ведя рысаков в поводу. Сырая трава путалась в ногах, сапоги скользили на кочках, однако даже брызг лунного света сквозь ветви хватало, чтобы не сбиться со следа.
— Догоняем, — сообщил Торопча, когда миновала полночь. — Вот здесь их ночь застала…
Лес поредел и расступился, земля пошла под уклон, скатываясь к серебристой речушке. За уремой,[37] верстах в четырех, чернели холмы.
— Поосторожнее надо, — сказал Торопча, не спеша выходить на открытое пространство. — Не могли они долго потемну идти, где-то рядом у них стоянка. А значит, и дозор.
— Сойдем со следа и крюком обогнем, — предложил Тинар. — Ветер благоприятствует.
Он чувствовал себя как на лове, когда нужно подкрасться к встревоженному, но не испуганному табуну с подветренной стороны.
— Не хотелось бы большой крюк делать, — пробормотал Торопча.
— И не надо крюк, — проговорил вдруг Древлевед. — Дозор только один, вон там, у сосны, — указал он на высокое дерево, высившееся над черным от бурелома взгорком на противоположном берегу. — Дозорных двое, причем один уже дремлет, так что усыплю я их без труда. Остальной отряд в полуверсте дальше. Там уже дозорных побольше, но вижу я их смутно и сомневаюсь, что смогу наложить чары.
— Эх, и отчего на каждую дружину магов не хватает? С такой разведкой никакая рать не страшна! — не без яда заметил Буевит.
На мага он отчего-то с самого начала смотрел без капли доверия, но Нехлада слишком занимали мысли о Незабудке, чтобы обращать на это внимание. Древлевед же ничем не показывал, что его сколько-нибудь волнует отношение боярина.
* * *
Речушку пересекли вброд, оставили коней на берегу. Дозорных обошли, не тронув. Пленять их не было смысла, убивать — зазорно. Буевит, лихая голова, савосьничал[38] — прошелся между ливейцами, убедился, что они действительно погружены в беспробудный сон, однако доверия к Древлеведу в нем не прибавилось.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
