— Куда они побежали? — спросил Никита, встав надо мной и водя стволом автомата из стороны в сторону.
— Вниз.
Полуприсев, я стал спускаться, опираясь на железные перила, то есть узкую рельсу, приваренную к кускам арматуры.
— Не хотят в бой вступать, — с легким самодовольством пробормотал Никита. — Знает Медведь, с кем связался!
В дверях позади него показались остальные. Шрам шел первым, потом Злой, Звонарь и старик. Последний все еще держался за бок.
— Львович, вы что, «узи» потеряли? — тихо спросил я, добираясь до пролета между этажами.
— Нет-нет, он у меня сзади, за поясом, — откликнулся он.
— Ну так лучше отдайте его назад мне.
Теперь я видел дверь, такую же, как и та, через которую мы попали на лестницу. Пригоршня обошел меня, заглянул между пролетами и сбежал к ней. Распахнув, присел сбоку от двери. За ней открылся очередной коридор. Я спустился, встал по другую сторону. Шрам и Злой двигались следом, целясь в проем, за ними шли Звонарь и старик.
— Львович, положите «узи» возле перил, — сказал я и сбежал ниже, в то время как напарник со Шрамом шагнули в коридор.
Лестница заканчивалась тупиком, глухой бетонной коробкой, в углу которой сидел мертвец. Не военный: на нем были какие-то ветхие светло-серые одежды — не то пижама, не то форма медбрата, — слишком уж древние, чтобы понять. Он вытянул ноги, руки лежали на коленях. Кожа на кистях высохла, натянулась, рельефно обозначив суставы и косточки. Из правого глаза торчал скальпель, до середины узкого лезвия погруженный в череп. Рядом валялись тапочки без задников, сбоку лежала красная аптечка.
Сверху донесся шум, и я быстро пошел обратно. Подхватив «узи», сунул пистолет за ремень. Все остальные уже покинули лестницу, в коридоре за ней маячили лишь Звонарь со стариком. Я направился к ним, разглядывая помещение, прислушиваясь к шорохам, наполнявшим все вокруг: где-то потрескивал огонь, капала вода, за стеной раздавалось приглушенное попискивание, будто из древнего радиоприемника, что-то гудело под полом — как пламя горелки… Место, в которое мы попали, казалось заброшенным и в то же время полным тайной, скрытой от глаз непосвященных жизни.
Илья Львович со Звонарем исчезли в дверях; я догнал их, увидел комнатенку, напоминающую тамбур, с большой овальной дверью, в которой было стеклянное окошко. Из-за нее доносилось ритмичное клацанье, а после раздалось шуршание, будто кто-то надувал воздушный шарик.
— Иди сюда, Химик, — позвал Злой.
В длинной комнате был металлический пол и решетчатый потолок, а стены выложены кафелем. Из-за толстых прутьев сверху лился приглушенный свет, озаряя Никиту, Злого и Шрама — они на другом конце помещения разглядывали что-то. Я направился к ним, миновал медицинский шкафчик, тумбочку, на которой лежал разбитый термометр. Звуки не смолкали, к ним добавилось пощелкивание и треск. Пригоршня посторонился. Под стеной, пялясь на нас выпученными глазами, стоял тощий голый бюрер.
— Скребся он тут. Мы думали, вояки сюда побежали, — сказал напарник. — Ну и зашли…
— Отсюда дальше некуда вроде, — ответил я. Карлик скалился, опустив голову, искоса посматривая на нас. Должно быть, вид его так удивил спутников, что они не открыли огонь сразу же. Помимо того что бюрер был необычно высоким, на полторы головы выше самого крупного из тех, что я когда-либо видел, у него отсутствовала правая рука. Вместо нее к плечу был приспособлен механический протез — погнутые стальные пластиныж»прутья торчали прямо из кожи, красной и распухшей в этом месте, — с отломанной кистью. Из культи капало масло и свисали концы толстых проводов с лохмотьями изоляции. Видимо, искусственные мышцы до сих пор были как-то подсоединены к нервным окончаниям: корчась от боли, бюрер то напрягал, то расслаблял их, отчего внутри протеза двигались вверх-вниз поблескивающие фрагменты, из грозди перерубленных трубочек, торчащих над плечом, били шипящие струйки воздуха, а возле запястья потрескивали искры. Поднимая и опуская плечо, карлик будто качал ручную помпу… И мне это не понравилось.
— А швыряться он ничем не пытался? — подозрительно спросил я, пятясь.
— Нет, — сказал Злой, махнув рукой. — Вон колба приподнялась, а потом упала сразу. Слабый совсем…
Я покосился на длинный деревянный стол, застеленный белой клеенкой. В стене над ним было забранное жестяной решеткой квадратное отверстие вытяжки. На столе стояла медицинская утка, лежал набор ножниц, скальпели разных размеров, реторты в пластиковой подставке и осколки колбы в темной лужице. Злой тряхнул головой.
— Ладно, я его пристрелю, и дальше побежали, — он поднял берданку.
Ритмичный лязг и шипение стали громче, на обрубке механического запястья вновь заплясали искры. Бюрер вскинул голову, дикими глазами поглядел на нас и резко присел, всадив обрубок в железный пол.
Затрещало, искры сыпанули во все стороны. Мне показалось, что тонкие синеватые молнии разбежались от прижатого к полу механизма, огибая наши ступни, растворяясь в металле, бледнея… И после этого Звонарь завизжал на всю комнату, вскинув руки, стал извиваться, будто в дикой варварской пляске, одновременно заваливаясь назад… Он упал бы, если бы Илья Львович не подхватил его.
Бюрер рухнул на колени, содрогаясь, не в силах поднять руку — металл вокруг нее потек, и скрежещущая конечность будто прилипла к нему.
Я отскочил, а Злой и Шрам одновременно открыли огонь. Никита, находящийся позади них, вскинул автомат, подпрыгивая. Пули прочертили тело бюрера, и так уже, кажется, сдохшего, проломили его протез, ударили в стену позади.
В ответ из стены ударила вода.
Обеими руками обхватив старика и Звонаря, я опрокинул их на стол и сам упал на него, давя реторты, раня бока о скальпели и ножницы, закричал:
— Ноги с пола! Ноги поднимите!
На мгновение меня затрясло: сильный разряд тока пронзил тело. Никита, которого водой обдало с ног до головы, хрипя и дергаясь, шагнул ко мне, я дернул его на себя, опрокинув грудью на столешницу. Хорошо, что стол был длинным — через пару секунд Злой и Шрам уже сидели на нем.
— Идиот! — рявкнул я и замахнулся на Звонаря, а он зажмурился и сжался, лежа на боку, поджав ноги, — но я тут же устыдился своей вспышки, опустил руку. Теперь стали видны его ступни: на одной стоптанная туфля без шнурка была еще цела, но у второй отсутствовала половина подошвы, в прорехе виднелась голая пятка.
Напор воды уменьшился, она уже не хлестала, но била в пол ровной струей. Бюрер лежал, рука покачивалась в потоке жидкости, протез стал одним целым с полом, искры все еще сыпались из него.
— Тупые! — в сердцах сказал я, поднимаясь на колени. — Какого черта стрелять было, дался вам этот карлик?!
— Я решил, он меня протезом своим по башке собирается навернуть, — откликнулся Злой.
Я выпрямился во весь рост, стоя между ним и Львовичем, огляделся. У двери, через которую мы вошли сюда, порог был высотой сантиметров пять. Вода достигнет его и начнет переливаться. И никакого дерева вокруг, ни досок, ни фанеры, чтоб бросить на пол… Хотя и это бессмысленно: уже сейчас уровень воды такой, что обувь сразу намокнет, даже если по фанере идти.
— Может, не бьется уже? — спросил Никита, кивая в сторону бюрера, из протеза которого до сих пор выскакивали искры.
— Ага, хочешь проверить еще раз?
— Не… — он прижал ладонь к левой стороне груди. — До сих пор колотится.
— Скажи спасибо, что оно вообще не разорвалось.
— Малыш шевелится! — вдруг восторженно завопил Звонарь и сел, тыча пальцем в сторону бюрера.
Карлик перевернулся лицом вниз, широко расставив ноги и согнувшись, захрипел. Искры посыпались из протеза, что-то хрустнуло…
Никита вскинул «калаш» одновременно со Шрамом, который поднял свой «тэтэшник». Бюрер распрямился, вырвав из пола квадратную железную плиту, в середину которой врос протез, — пули ударили в нее, рикошетя, загрохотали по всей комнате, врезаясь в стены и потолок. Одна впилась в стол, пролетев между мной и Пригоршней, две другие подняли фонтан стеклянных брызг и обломков пластика на том месте, где стояли реторты. Сталкеры прекратили стрелять, одновременно сообразив, что к чему. Я сверху ударил кулаком по стволу берданки, которую поднял Злой.
— Не пали, самих себя застрелим! И в воду не прыгать! Железная плита была явно очень тяжелой. Бюрер начал заваливаться назад, я уже решил было, что сейчас он рухнет на спину, и поднял «узи», чтобы сразу же добить его, но карлик сумел удержать равновесие. Закрывшись от нас плитой, он медленно пошел сквозь бурлящую воду, посыпая ее искрами.
Сидящий на другом конце стола Шрам повернулся и встал на колени, лицом к стене. Необычный все же мужик, в который раз мелькнула у меня мысль. Ничего не говорит, а все видит…
— Блин, и что теперь, Химик?! - выкрикнул Пригоршня.
— Туда лезем! — я кивнул на Шрама. Тот как раз всадил локоть в широкую решетку вытяжки, основательно ее погнув, потом ухватился за прутья, дернул и вырвал из квадратного проема.
