Лекарь между тем дошел до высоких двустворчатых дверей, отделявших господскую часть от простых комнат. Симон остановился. Стражники стояли с другой стороны портала, граф с женой по-прежнему сидели возле больного сына. Лекарь задумчиво оглядел двери, что тянулись вдоль коридора. Что, если осмотреться тут немного?
С замирающим сердцем Фронвизер прокрался к первой двери и повернул ручку. Дверь оказалась незапертой, и лекарь нерешительно заглянул внутрь. По распахнутому шкафу и разбросанным всюду платьям, пестрым платкам и меховым шапочкам Симон понял, что попал, должно быть, в комнату графини. Он спешно затворил дверь и шагнул к следующей комнате.
Вторая попытка оказалась более удачной.
Лекарь увидел громадный стол из полированной вишни, в ширину занимавший почти всю противоположную стену. На нем стояла чернильница с перьями, рядом лежали стопки пергаментов и бумажных свитков. Справа от стола до самого потолка высился книжный стеллаж, рядом с ним стоял стул со спинкой. В высокое окно заглядывало послеполуденное солнце и заливало светом разбросанные по столу документы.
Лекарь почувствовал, как волосы на затылке встали дыбом. Похоже, он попал в рабочий кабинет графа!
Фронвизер огляделся еще раз: в комнате больного по-прежнему всхлипывала графиня, что-то успокаивающе бормотал ей граф. Постояв немного в нерешительности, Симон вошел в кабинет и устремился к столу. Он торопливо пересмотрел документы: все они были написаны на латыни, и речь в них шла о церковных реликвиях. Симон насторожился.
Что, черт возьми, графу делать с реликвиями?
Он отыскал список, в котором значились десятки предметов, хранившихся в сокровищнице, и среди них крест Карла Великого, палантин святого Николая и плащаница с Елеонской горы.
В других пергаментных свитках говорилось об истории рода Виттельсбахов и прошлом монастыря. Симон торопливо пробежал по строкам, повествующим о бывшей крепости Андекс-Меранских, о ее разрушении Виттельсбахами и основании монастыря Андекса. Лекарь узнал о чудесном появлении реликвий, которые были спрятаны при штурме крепости и снова найдены лишь спустя сотни лет благодаря мыши. Он прочел о возрастающих потоках паломников и о том, что во время войны реликвии несколько раз прятали или увозили. Все это для Симона не было новостью, он уже знал об этом из маленькой Андексской хроники. Но следующий пергамент, зарытый среди множества прочих, добавил его сведениям новизны.
Это был план.
На потрепанной по углам и местами прожженной карте были отчетливо обозначены очертания крепости. Рисунок ветвистым лабиринтом исчерчивали ходы, которые заканчивались подписанными выходами. Нацарапанные вокруг деревья означали лес, чуть ниже располагалось, судя по всему, озеро. Не остались без внимания и наброски некоторых скал. Рядом значились несколько написанных второпях слов; Симон не сразу их разобрал.
Hic est porta ad loca infera…
— Вот врата в подземную часть, — пробормотал лекарь. — Что, черт возьми…
Не успел он внимательнее рассмотреть план, как шум из коридора заставил его обернуться. Кто-то приближался к двери! Симон лихорадочно огляделся в поисках возможных лазеек, но ничего, кроме окна, не обнаружил. Он подбежал к нему, откинул задвижку и открыл створку. Посмотрев вниз, почувствовал, как ноги стали ватными.
Господи, неужели это единственный выход?!
От безлюдного внутреннего двора его отделяли два этажа. Под самим окном вдоль всего фасада тянулся узенький карниз.
Шаги в коридоре затихли прямо перед дверью в кабинет. Симон перекрестился, вылез на карниз, прикрыл за собой окно и продвинулся немного правее, чтобы из кабинета его никто не увидел. Как раз вовремя: в следующее мгновение дверь скрипнула, и в комнату кто-то вошел.
«Лишь бы граф не заметил, что окно всего лишь прикрыто! — пронеслось в голове у Симона. — Если он его закроет, мне останется только спрыгнуть или вежливо постучаться и попроситься на виселицу».
Он услышал, как внутри подвинули стул.
Садится! Граф садится! Пресвятая Дева Мария, лишь бы он не задремал! Так долго я тут не продержусь!
Симон старался не смотреть вниз, но краем глаза все-таки видел, как земля в десяти шагах под ним постепенно начинает раскачиваться. В глазах потемнело, ноги стали как деревянные, и невидимая сила словно тянула его в пропасть.
Наконец, когда лекарь уже потерял всякую надежду, в кабинете с шумом подвинули стул. Дверь со скрипом отворилась и снова захлопнулась.
Симон подождал несколько секунд, после чего осторожно придвинулся к окну. Он наклонился и заглянул в комнату, потом подтолкнул створку, и та бесшумно подалась внутрь. Лекарь на цыпочках влез обратно в кабинет и запер за собой окно. Сюртук вымок насквозь, паркет под ватными ногами казался глубоким болотом.
Симон трижды глубоко вдохнул, затем бесшумно прокрался к двери, прислушался и выскользнул в пустой коридор. Вскоре он уже проковылял мимо часовых у дверей и при этом едва не свалился с лестницы.
— Все… все в порядке! — просипел он, стараясь придать голосу человеческое звучание. — Просто устал немного. И помолимся за маленького графа. Храни вас Господь!
— Видал, какой он бледный был, этот цирюльник? — пробормотал один из стражников, когда Симон спустился этажом ниже. — По-моему, от мальчонки заразился.
— Знахарь, будь он неладен! — прошипел его напарник. — На что угодно готов поспорить, что граф его скоро повесит. Если он прежде от этой лихорадки сам не помрет… — Он усердно почесал у себя между ног. — Скорей бы уже съехать с этой дырени.
Симон шагнул на внутренний двор и оглянулся на карниз, на котором стоял еще пару минут назад. От его вида у лекаря снова закружилась голова. Погруженный в раздумья, он вышел за ворота, отделявшие двор от улочек перед монастырем, и его тут же подхватил нескончаемый поток шумных паломников.
В голове у лекаря все перемешалось, и виной тому был не только пережитый на карнизе ужас. Что это за карта лежала на столе у графа? Уж не ее ли потерял библиотекарь? Карта, указывающая путь в подземный тайник монахов? И что означало то странное указание на врата в подземелье?
Чем больше Симон думал об этом, тем крепче убеждался в том, что Леопольд фон Вартенберг был как-то связан со странными событиями в монастыре. Графу зачем-то понадобились реликвии, и отправил его сюда с каким-то секретным поручением сам курфюрст. Кроме того, он раздобыл план, который, судя по всему, указывал подземные ходы старой крепости. Те самые, по которым бродил голем и где едва не погиб женоподобный наставник.
Симон проталкивался между паломниками, чтобы быстрее дойти до лазарета, где лежала, помимо всего прочего, Андексская хроника. В редкие свободные минуты он то и дело брался за книжку. Теперь ее непременно нужно было дочитать до конца! Быть может, так он узнает, что разыскивал Вартенберг. А что, если граф в итоге и окажется колдуном?
Когда Симон вошел в пропахший мочой и нечистотами лазарет, Шреефогль встретил его грустным взглядом. Сюртук его покрыт был грязью и потом, напряжение последних дней оставило на советнике свой след.
— У нас тут еще один умерший, — тихо произнес патриций.
У Симона замерло сердце.
— Уж не брат ли Лаврентий?
Советник покачал головой.
— Один из наших каменщиков. Андре Лош. Помилуй Господи его душу! — Он тяжело вздохнул. — Поверить не могу. Андре ведь богатырем был! Еще пару дней назад он радостно кутил с остальными в таверне, и вдруг…
— Постойте! — перебил его Симон. — В таверне, говорите?
Шреефогль кивнул:
— Именно так. Вместе с братьями Тванглер. Все трое потом слегли с лихорадкой. Вот только Андре пришлось хуже всего.
Симон вдруг вспомнил, что его так насторожило при разговоре с графом. Вартенберг говорил, что они с семьей ужинали в монастырской таверне.
Только теперь лекарь осознал, что и другие больные ели там же. И не только Андре, маленький Мартин и братья Тванглер… В таверне, вероятно, останавливались многие из состоятельных паломников, и Симон заметил также, что болели прежде всего те, кто мог позволить себе поесть в трактире.
Лекарь задумчиво покусал губу. Что, если источник болезни находился где-то в таверне? Вот только где?
Внезапно его осенила ужасная догадка.
— Мастер Шреефогль. — Симон повернулся к советнику. — Можно попросить вас об услуге?
— А именно?
Тихо, чтобы не разбудить больных и избежать паники, лекарь все ему объяснил.
Шреефогль кивнул и направился к выходу. В дверях он снова обернулся к Симону и грозно прошептал:
— Если вы окажетесь правы, то одна голова точно полетит с плеч. И уж точно не голова того бедного аптекаря…
Непомук Фолькмар сидел в темной яме и разглядывал свои пальцы: на некоторых из них недоставало ногтей. В окровавленных струпьях, точно загнанный демон, пульсировала боль.
