– увезти тебя как можно дальше от этих людей.
Что-то в его словах напомнило мне о фразе, брошенной мистером Пруиттом.
– Ты следишь за мной круглосуточно?
Его брови сошлись на переносице.
– Что?
– Мистер Пруитт сказал, что это твоя обязанность, круглосуточно следить за мной.
– Да, по большому счету так и есть.
Я в недоумении уставилась на него.
– Что это значит? То есть… ты… здесь… – Я посмотрела на потолок. – Здесь где-то есть камеры?
– Камеры тут повсюду, Бруклин. Их расположение указано в договоре, который ты подписала. Помнишь?
– Ой. Конечно. Ага. – Я точно ничего такого не помнила. Ведь я, по-существу, и не читала его. – Погоди. Ты что, следишь за мной, когда я… переодеваюсь?
Он отстранился от меня.
– Нет конечно. Я не смотрю на мониторы все время. И точно не слежу за тем, как ты переодеваешься. Я ведь не извращенец.
И все равно от его слов мне стало не по себе. Внезапно я начала понимать, отчего у меня возникало это чувство, будто за мной наблюдают.
– Кто еще за мной следит?
– Каждый телохранитель приставлен к определенному члену семьи.
– Значит, никто не видел, как я спускаюсь к тебе по вечерам? – Мое сердце забилось быстрее. И я не знала, в чем была причина. То ли я сердилась на Миллера за то, что он следил за мной, то ли боялась, что это мог делать кто-нибудь еще.
– В помещениях для персонала нет камер. Только одна установлена у входа на наш этаж. В них нет необходимости.
Я кивнула, хотя его ответ не до конца убедил меня.
– И сейчас за нами тоже следят?
– В этом крыле живешь только ты. – Он достал телефон, на экране которого высветились кадры с разными частями квартиры, снятыми с разных ракурсов. – Поэтому доступ к здешним камерам только у меня. – Он показал кадр, на котором были мы с ним. Кроме того, там было еще несколько других, на которых моя комната показывалась с различных ракурсов. Кеннеди и Тиффани над чем-то смеялись, а Джастин стоял, положив руки на бедра. Хорошо, хоть моей ванной там не было.
И все равно было в этом нечто неправильное. Почему Миллер не сказал, что следит за мной?
– Мне… мне правда нужно поговорить с мистером Пруиттом.
– Ты ведь не сердишься на меня?
Я стояла и смотрела, как он убирает телефон в карман. Я не сердилась на него, так как понимала, что он выполнял свою работу. И если бы я читала тот дурацкий договор, то знала бы о камерах. И все же, это было так странно. Я даже не подозревала, что он все время за мной наблюдал.
– Ты можешь поклясться, что не смотрел, как я переодеваюсь?
Миллер улыбнулся.
– Клянусь.
– Ну хорошо. – Я смущенно рассмеялась.
– Без особой необходимости я даже не проверяю записи с камер. Но я должен быть уверен, что тебе ничто не угрожает.
Что мне могло угрожать? Именно это и беспокоило. В этом и заключалась еще одна причина, по которой мне хотелось поговорить с мистером Пруиттом. Почему возникла такая необходимость? Он обещал рассказать мне, чем зарабатывает себе на жизнь, если я подпишу договор.
– Я скоро вернусь, хорошо?
Миллер улыбнулся, однако вид у него был напряженный.
– Я не сержусь. Честное слово. – Я встала на цыпочки и поцеловала его в щеку.
* * *
Я постучала в большую деревянную дверь кабинета мистера Пруитта.
– Войдите, – послышался приглушенный голос за ней.
Дверь была тяжелой, и она захлопнулась за мной с глухим стуком. Мне никогда еще не доводилось видеть мистера Пруитта в очках. Надо сказать, что они придавали ему еще более солидный вид.
– Что тебе нужно? – спросил он и снял очки.
Это были очки для чтения. Так странно. Он читал в них утренние газеты? Знала ли миссис Пруитт, что ему нужны очки? Кто-нибудь вообще об этом знал?
Мистер Пруитт положил очки на стол и этим жестом отвлек меня от моих мыслей.
– Вы не можете уволить Тиффани, – сказала я. – Она не виновата. Изабелла…
– Я знаю, – сказал он. – Изабелла и ее подружки изрезали твою одежду после того, как ты уехала на матч.
– Как… как вы об этом узнали?
Миллер только что сказал мне, что он один имел доступ к камерам в моей комнате.
Мистер Пруитт закрыл крышку ноутбука.
– У меня есть свои методы.
От этих слов у меня по коже пробежал мороз. Он только что практически признался в том, что тоже следил за мной. А кто еще этим занимался? Сначала я подозревала в этом миссис Пруитт. Потом узнала про Миллера. А теперь оказалось, что и мистер Пруитт был в этом замешан. Получается, что моя комната находилась на всеобщем обозрении.
Мистер Пруитт встал со своего кресла и обошел стол.
– Бруклин, я же не дурак. – Он прислонился к своему письменному столу. Я никогда еще не видела, чтобы он держался настолько непринужденно. – Сегодня днем Изабелла находилась в особенно приподнятом настроении. И было видно, что радовалась она не только предстоящему вечеру. Они с подружками, не переставая, хихикали, пока ехали в машине на игру. К тому же, из моего стола пропали ножницы. Она даже не потрудилась замести следы. Она испытывает меня.
– Испытывает в чем?
– Полагаю, она хочет убедиться, что я люблю ее сильнее, – вздохнул мистер Пруитт. – Но ты такая же моя дочь, как и она. Возможно, даже в большей степени. Потому что ты не ожесточилась под влиянием моей жены. В твоем возрасте я был во многом похож на тебя. А еще ты напоминаешь мне свою мать.
Я почувствовала, как в горле у меня возник комок. Возможно, и его сердце зачерствело из-за общения с женой. Возможно, он был добр по отношению к моей маме. Возможно, он не всегда был таким. Я видела, что он способен на добрые поступки. И он вел себя мило со мной.
– Моя жена ни за что не согласилась бы взять тебя в семью. – Мистер Пруитт наклонил голову набок, изучая меня. – Но я придерживаюсь другого мнения. И не хочу, чтобы ты менялась. Я хочу, чтобы ты обращалась ко мне, когда происходит какая-то несправедливость. Чтобы говорила мне, если я делаю что-то не так. И не хочу, чтобы ты из страха отказывалась от того, во что веришь, даже если это идет вразрез с интересами Изабеллы или моей супруги.
– Вот почему вам так нравилась моя мама? Потому что она всегда указывала вам на несправедливость?
– Я любил твою маму, потому что она была той, кем я сам
