На военно-пропускном пункте, к которому мы вышли по ту сторону перевала, с нами беседовал болтливый юнец из местных, явно с претензиями. Возраст мешал ему вести себя напыщенно и официально, хотя старался он изо всех сил. На самом деле его гораздо больше интересовали новости издалека, чем контрабанда или люди, объявленные в розыске.
– Что там творится на севере? – спросил он. – Совсем недавно тут прошло много беженцев. – Он небрежно осмотрел наши скудные пожитки, но не стал рыться в них.
Гота и Дой затараторили друг с другом на нюень бао, сделав вид, что не понимают таглианского произношения молодого человека. Я пожала плечами и ответила по-джайкурийски. Этот диалект достаточно близок к таглианскому, чтобы два человека понимали большую часть того, что говорят, но юноша явно почувствовал себя разочарованным. У меня не было ни малейшего желания торчать тут, болтая с каким-то чиновником.
– Ничего не знаю о других. Нам просто не повезло – одни страдания, вот что мы там имели. Услышали, что на юге есть какие-то возможности, покинули Землю Печали Нашей и отправились в путь.
Я понадеялась, что офицер решит, будто я имела в виду конкретную страну, и не догадается, что эти слова – Земля Печали Нашей – в Ведне означают место, куда люди попадают после смерти, прежде чем предстать перед Богом.
– Говоришь, уже многие прошли тут до нас? – спросила я, постаравшись, чтобы мой голос звучал обеспокоенно.
– Совсем недавно, да. Поэтому я и испугался – а вдруг что-то надвигается?
Он волновался за стабильность империи, с которой связал свою судьбу. Я не смогла удержаться от небольшой выходки.
– Ходили слухи, что в Таглиосе снова появился Черный Отряд и объявил войну Протектору. Но об этом Черном Отряде всегда рассказывают Бог знает что. На самом деле, это так, болтовня одна. А если даже и правда, нам-то какое дело?
Молодой человек совсем приуныл. И пропустил нас, утратив к разговору всякий интерес. Мне до него, в общем-то, тоже не было никакого дела, но хочу заметить, что он оказался единственным чиновником из тех, с кем мы сталкивались, который более-менее серьезно относился к своим обязанностям. Но и он делал это лишь в надежде преуспеть.
Мне так и не пришлось никому излагать сложную легенду, которую я разработала для нашей компании. Согласно ей, Лебедь был моим вторым мужем, Гота – матерью моего покойного первого супруга, а Дой – ее двоюродным братом; и всем нам пришлось пережить войну. Эта история могла сработать в любой местности, где долгое время шли бои. Там такие ущербные семьи были явлением распространенным.
– Подумать только! – пожаловалась я. – Всю дорогу я придумывала для нас легенду, но мне так и не пришлось прибегнуть к ней. Ни разу. Всем плевать на свои обязанности.
Дой улыбнулся, подмигнул мне и исчез. Отправился откапывать оружие, которое мы спрятали перед контрольно-пропускным пунктом.
– Да, с этим надо что-то делать, – заявил Лебедь. – В следующий раз, когда мы повстречаемся с очередным бездельничающим княжеским офицером, я прямо подойду к нему и вправлю ему мозги. Мы все платим налоги. И вправе ожидать от наших чиновников большего усердия. Гота внезапно проснулась и обозвала Лебедя идиотом из идиотов. Лучше заткнись, заявила она ему, а то даже сам Бог Всех Дураков отречется от тебя. После чего закрыла глаза и снова захрапела. Гота начала беспокоить меня. Жизнь в ней, казалось, убывала с каждым днем. Дой полагал, будто она вбила себе в голову, что ей больше незачем жить.
Может быть, Сари смогла бы снова пробудить в ней волю к жизни. К примеру, напомнить, что наша цель – освобождение не только Плененных братьев, но и Тай Дэя.
Кстати, я и сама начала с беспокойством задумываться о последствиях наших действий. Все эти годы я была занята делом, я готовилась. И вот теперь, впервые, мне пришло в голову – а что реально это будет означать, если мы добьемся успеха? Те, кто похоронен под землей, никогда не были образцом здравомыслия и праведности. Почти два десятилетия они квасились в собственном соку в этих ледяных пещерах. И теперь вряд ли пылали братской любовью ко всем остальным, живущим в этом мире.
И потом существовал страж-демон Шиветай и, пусть даже неизвестно где, другое, заколдованное, скованное сном создание, которому поклонялись Нарайан Сингх и Дочь Ночи. Не говоря уж о тайнах и опасностях самой равнины. И множестве других, о которых мы просто пока еще не знали.
Только Лебедь имел какое-то представление об этом, но от него толку было мало. Точно так же, как от Мургена на протяжении всех этих лет, хотя его опыт трагически отличался от пережитого Лебедем. Мурген испытал на себе, что такое Сияющая равнина, сразу в двух мирах. Лебедь же более отчетливо представлял ее с точки зрения нашего мира, И все, связанное с ней, врезалось ему в память. Даже спустя столько лет он мог описать все бросающиеся в глаза объекты местности в мельчайших деталях.
– Как получилось, что ты никогда не рассказывал об этом прежде?
– Не потому, что я скрывал, Дрема, Просто в этом мире мало что делается по доброй воле. И если бы я признался, что мне кое-что известно об этом месте, следующее, что мне стало бы известно, это то, что старый добрый Лебедь должен вернуться туда в качестве проводника банды непрошеных гостей. Которые, можно не сомневаться, расшевелят все это дерьмо и разозлят духов, обитающих там. Ну что, я не прав? Прав или нет?
– Ты не так туп, как хочешь казаться. Я думала, ты не видел никаких духов.
– Не в том смысле, в каком, по утверждению Мургена, он их видел, но это не означает, что я не чувствую, когда они крадутся поблизости. Подожди, ты тоже поймешь это. Попробуй-ка уснуть ночью, когда знаешь, что голодные Тени шатаются всего в нескольких футах от тебя. Это все равно что находиться в зоопарке, где все хищники мира отделены от тебя только решеткой. Решеткой, которую ты не можешь ни видеть, ни даже почувствовать, и, следовательно, не имеешь возможности убедиться, насколько она надежна. Ладно, хватит, от всей этой болтовни у меня только нервы разыгрываются, Дрема.
– Может, мы туда и не доберемся, Лебедь – если Ключ окажется фальшивым или не сработает еще по какой-то причине. Тогда нам не останется ничего, кроме как и впрямь наладить твой пивоваренный заводик и притвориться, будто мы никогда не слышали о существовании Протектора, Радиши и Черного Отряда.
– Успокойся, душа моя. Тебе чертовски хорошо известно, что Ключ – подлинный. Лозан Лебедь влип, спасибо твоему богу, моим богам и черт знает чьим еще богам. И что бы ни случилось, уж они постараются, чтобы это был наихудший вариант изо всех возможных и чтобы я принимал в нем участие. Мне следовало бы сбежать от тебя сейчас. Мне следовало бы сдать тебя ближайшему княжескому патрулю. Да вот только в результате Душелов узнает, что я еще жив. И дело примет дурной оборот, когда она спросит, почему я не Аал тебя тремя, четырьмя месяцами раньше.
– Не говоря уж о том, что ты с большой степенью вероятности станешь покойником задолго до того, как доберешься до чиновника, который возьмет на себя труд выслушать тебя.
– И это тоже.
Вернулся Дой с оружием. Мы разобрали его и пошли дальше. Лебедь продолжал красноречиво высказываться на тему о том, что он не иначе как первенец богини по имени Невезуха.
Может, считал, что, драматизируя свои беды, он таким образом заклинает их?
Пройдя по дороге примерно полмили, мы наткнулись на небольшой сельский рынок. Несколько стариков и юнцов, которые в силу своего возраста не могли много вкалывать на ферме, болтались тут в ожидании, что им удастся заработать на путешественниках, потрясенных трудностями и нищетой жизни в горах. Самым ходким товаром у них была свежая еда, но едва ли не с большим удовольствием они «торговали» всевозможными слухами, предварительно вытянув из покупателя то, что ему было известно. Происходящее по ту сторону Данда Прэш в особенности сильно интересовало их.
Я спросила девчушку, которая выглядела так, точно была младшей сестрой таможенного офицера, с которым мы недавно расстались:
– Ты не запомнила никого из людей, которые проходили тут недавно? Среди них должен был спуститься мой отец, чтобы подыскать место, где устроиться. – Я в деталях описала ей, как выглядит Нарайан Сингх.
Девочка производила легкомысленное впечатление – то, что называется «без царя в голове». Она, по-моему, затруднилась бы даже вспомнить, что ела сегодня на завтрак. И, уж тем более, не помнила Нарайана, но отправилась за кем-то, кто мог бы вспомнить.
– Ах, где она была, когда я был достаточно молод, чтобы жениться? – проворчал Лебедь. – Вот подрастет и станет очень хорошенькой. А поскольку с мозгами у нее туго, никаких сложностей можно не опасаться.
– Купи ее. Води с собой. Воспитай, как тебе хочется.
– Увы, я уже не настолько хорош, как раньше. А кто из нас сейчас так же хорош, как раньше, подумала я? Даже о Сари этого не скажешь.
