– Послушай, коза, по-моему, ты чего-то не понимаешь. Тебе было предельно четко сказано, что с сегодняшнего дня ты будешь платить только нам, – спокойно, но очень жестко растолковывал Хорек. Челюсти его при этом злобно сжимались – он и в самом деле стал напоминать мелкого хищника, способного в приступе ярости пребольно цапнуть за палец.
У самого входа в магазин стоял ухмылявшийся Горыныч и надежно закрывал дверной проем, словно неподъемная каменная глыба.
Рядом с Горынычем стояли еще два парня. Молодые, нагловатые, они злорадно хихикали над страхом директора магазина – женщины лет двадцати пяти. Для «быков» это было первое серьезное дело. Еще накануне они пребывали в сибирской глуши и топтали старыми башмаками грязь центральной улицы, а сегодня, приодетые во все фирменное, они ничем не отличались от прочих зажиточных москвичей и за тысячу долларов, выданных Коляном в качестве подъемных, готовы были не только заткнуть настырной бабе глотку использованными тампаксами, но и разрезать ее на мелкие кусочки.
Они были счастливы оттого, что выбор пал именно на них. Угрюмый обещал, что за год усердной работы каждый из них сможет приобрести недвижимость в Москве. И совсем не беда, что сейчас приходится жить впятером в тесной комнатенке, а девушек принимать не в надушенной спальне, посреди которой стоит двуспальная кровать с хрустящими простынями, а в обыкновенном совмещенном санузле, провонявшем экскрементами.
За прошедшие сутки пехота успела усвоить одну важную истину – если ты имеешь силу, то тебе в принципе доступна любая высота. Можно даже обозвать сучкой эту накрашенную фурию, от которой где-нибудь на Тверской будешь шарахаться, как от дорогой иномарки, зная, что за грубое обращение прикормленные «быки» могут не только выбить зубы, но и отстрелить половину черепа.
На щеках красавицы появились алые пятна. Волнение придало ей еще большее очарование, и девушка стала напоминать подарочную фарфоровую статуэтку, нежную и звенящую.
– Убирайтесь к дьяволу! Мне достаточно позвонить, и вас вынесут отсюда вперед ногами!
– Киска, я вижу, до тебя очень туго доходит, о чем идет речь, – ровным голосом произнес Хорек. – Я же тебе говорю: нам очень нравится твой магазин, он находится в самом центре Москвы. Здесь все время очень много народу, большой оборот. Потом, имеется обменный пункт, с него ты тоже имеешь немало «зелени». Так что тебе придется принять наше покровительство, детка.
Сибиряки неудержимо хохотали. Представление получалось отменное. Так раскрепощенно смеяться могут только молодые здоровые провинциалы, не обремененные комплексами, над беспомощностью столичной штучки.
Женщина наконец овладела собой. Глядя в нахальные физиономии парней, она поняла, что это не случайные отморозки, явившиеся в дорогой магазин покуражиться и ради смеха побить дорогие безделушки. Инстинкт самосохранения, который в директрисе был развит невероятно, подсказывал, что она имеет дело с крепкими провинциалами, задумавшими врасти корявыми корнями в московский центр.
Краска понемногу сошла со слегка пухловатых щек женщины.
– Я не одна распоряжаюсь этим магазином, – наконец сдалась она, оглянувшись на бесшабашных парней у входа, больше напоминавших молодых разбойничков при батьке-атамане. – У меня есть «крыша», с которой я советуюсь и которая дает мне добро на каждую финансовую сделку.
Коляна заинтересовала фарфоровая ваза с длинным горлышком, похожая на античную амфору. Он осторожно взял ее в руки и принялся разглядывать выпуклые бока, расписанные мифологическими сюжетами.
– Какая прелесть! – восторженно произнес Николай.
Парни, стоявшие у входа, невольно хохотнули. Они никогда не могли бы заподозрить своего патрона в сентиментальности. Веселее всех было Горынычу, который знал об артистических способностях шефа и сейчас с нетерпением ожидал, какую следующую пилюлю придется глотать надменной барышне.
– Прошу вас осторожнее, этой вазе несколько сотен лет, – дрогнуло женское сердце.
– О! Это надо же! Очевидно, ваза очень дорого стоит? – полюбопытствовал Колян.
– Восемьдесят семь тысяч долларов.
– Ого! Кто бы мог подумать?! Куда больше, чем «Мерседес», – продолжал восторгаться Николай.
Теперь его пальцы обнимали вазу с почтительной нежностью.
– Я вот что подумал, красотуля: ты меня очень здорово обидела своим пренебрежением. А ты сама знаешь – не девочка уже: за все нехорошие поступки полагается платить. Поэтому я возьму у тебя эту вазу в качестве компенсации.
– Не посмеешь, – прошипела женщина, и ее щеки вновь налились багрянцем.
– Разве мы с тобой не деловые партнеры? – искренне изумился Николай. – Мне даже показалось, что ты хочешь сделать мне приятное, подарив эту вазу. И ты права! Знаешь, эта ваза очень украсит мою гостиную. А потом, когда я буду тебя драть, ты будешь смотреть на этих обнаженных сирен и вспоминать о нашей первой встрече, – жестко закончил Радченко.
Смех у дверей умолк. Теперь Колян был настоящим. Именно таким бойцы и знали его, – даже при случайном взгляде на шефа у каждого из них язык прилипал к нёбу от страха.
– А теперь скажи мне, где я должен встретиться с твоей «крышей». И очень прошу, не расстраивай меня больше, это может закончиться для тебя печально.
Нужно было отдать должное женщине – самообладания она не потеряла. Она по-прежнему выглядела хозяйкой огромного престижного магазина, куда в поисках подлинного антиквариата съезжались покупатели едва ли не со всей России. Молоденькие продавщицы, впервые попавшие в подобный переплет, смотрели на нее с нескрываемым изумлением. Любая из них давно бы уже описалась и ради своего спасения охотно отдала бы все, чем может располагать красивая женщина.
Хозяйка уверенно взяла трубку телефона, набрала номер и произнесла:
– Гном, это ты?.. Тут ко мне заявились какие-то ребята и говорят, что теперь они моя «крыша»… Так: Хорошо.
С трудно скрываемым пренебрежением она процедила:
– Это вас, господа.
Колян осторожно передал вазу Горынычу и строго наказал:
– Смотри не разбей. Это подарок!
– Можешь не беспокоиться, все будет в ажуре!
Николай взял протянутую трубку:
– Послушай, как там тебя… Гном или Великан, мне все равно. Этот магазин находится под нашей «крышей». Я уже переговорил с хозяюшкой, и она не возражает. В знак нашей будущей дружбы она даже подарила мне вазу ценой почти в сто тысяч баксов! Неужели ты думаешь, что я способен предать бедную женщину?.. Так… Ах, ты не согласен? Ну это твои проблемы, братан. Понимаешь, я очень не люблю скандалов, но вот приходится иногда ссориться, когда люди меня не понимают… Да? Приводи хоть целую армию, это будет очень интересно. Где?.. Ну давай встретимся где-нибудь на пустыре, чтобы никто не смог помешать нашей светской беседе… Отлично, я согласен. Опоздать?! Да что ты, я буду ждать нашего рандеву, как пылкий любовник, очень не терпится всадить кое-кому!
Горыныч негромко хохотнул. Он всегда был большим ценителем театра.
– Так что, когда приедешь на пустырь, не забудь встать раком, я сделаю тебя в лучшем виде, – спокойно, но очень внятно пообещал Колян.
Парни откровенно захохотали. Трубка, брошенная на рычаг, недовольно дзинькнула.
– До скорой встречи, мадам, – мило улыбнулся Николай, пустив в ход все свое обаяние. Он мог быть очень милым парнем. Если бы хозяйка встретила его в другом месте и при других обстоятельствах, то, возможно, она прониклась бы к нему совсем другими чувствами. – И непременно закрывайте дверь. Здесь очень неспокойно. Шатается вокруг всякий сброд, а нам потом предстоит наказывать этих беспредельщиков. Дополнительные хлопоты, знаете ли. Давайте попытаемся жить без напрягов.
Голос Коляна был полон нежности – так пылкий любовник нашептывает своей возлюбленной ласковые словечки, перед тем как юркнуть к ней в нагретую постель.
Николай ободряюще улыбнулся перепуганным продавщицам. Милые большеглазые создания наверняка были из какой-нибудь ярославской глубинки. Бросив на стареющих родителей корову и выводок поросят, они ринулись в столицу, чтобы стать манекенщицами и, виляя на подиуме бедрами, доводить до экстаза молодых банкиров и влиятельных политиков. Девушки мечтали завести счет в банке, чтобы в короткий отпуск, отдыхая от бесконечных съемок и презентаций, подставлять голые сиськи палящему солнцу Средиземноморья.
Действительность оказалась куда суровее, чем предполагалось вначале, – до подиума оказалось так же далеко, как до Полярной звезды, зато имелась койка в общежитии, за которую нужно было выкладывать едва ли не половину заработка, а вокруг так и вертелись грубые мужики, падкие на свежатинку. Как подарок судьбы девушки принимали работу в частном магазине, где приходилось иметь дело с живыми деньгами, которые, как известно, обладают способностью прилипать к ладоням. Важно было и то, что очень скоро у каждой из девиц появлялся поклонник, который, кроме мелких подарков в виде духов и безделушек, мог отвалить неплохую сумму за горячую ночь. Приезжая в родную глушь на праздники, девушки чувствовали себя королевами и напоминали лягушек-путешественниц, которые с радостным кваканьем рассказывали подругам обо всех местах, которые им удалось увидеть. Неосознанно девушки вербовали новых рекрутов для московской сладкой жизни.
