Да уж план глобальный, даже не представляю, с чего и начинать.
Я уже подходил к Краснобунтарскому, как на хлипком мостке через глубокий ручей меня окликнул Енох. Был он встревожен не на шутку:
— Генка! — воскликнул он, — будь осторожен. Там Лазарь к вам в агитбригаду пришел. О тебе у всех расспрашивает.
* * *
*Премудрости Иисуса, сына Сирахова, глава 20, стих 24
** там же, глава 7, стих 13
*** К Тимофею 1-е, глава 4, стих 16
****2 Макк., глава 7, стих 14–15
Глава 27
— Хорошо, что предупредил, — кивнул я Еноху и принялся искать место, где спрятать книги.
— Вот видишь! И что бы ты делал без меня! — ворчливо принялся развивать благодатную тему Енох, попутно набивая себе цену, — а ты ещё меня брать с собой не хотел.
Пока он кудахтал, я бегло осмотрел окрестности и, недолго думая, сунул книги в разлогое дупло, высоко в кроне старого граба. Авось, никто не заметит. Отошел два шага, глянул — не видно. Вот и ладненько.
Подстраховавшись таким вот образом, я, беззаботно посвистывая, отправился на агитбригаду.
Там, прямо во дворе меня уже поджидали. Все были в сборе, мужики, тихо переговариваясь, курили, девушки щелкали семечки чуть в стороне.
Когда я вошел во двор, все разговоры моментально смолкли.
— А вот и наш Капустин! — преувеличенно-весело воскликнул Зубатов. — Явился, не запылился!
— Где ты был? — не стал разводить церемонии Лазарь.
— Не твое дело, — буркнул я и хотел пройти в дом, где мы ночевали, но тот ухватил меня за рукав и грубо рванул на себя.
— Зачем ты ходил в Ольховку?
— Не твоё дело! — повторил я.
— Не хами старшим, сопляк, — Лазарь дал мне подзатыльник, аж слёзы брызнули из глаз. Рука у него была тяжелая.
— Ах ты ж, урод! — взревел я и бросился на него.
Мощным ударом Лазарь отбросил меня в сторону, что я аж отлетел и врезался в фургон, заставив тяжеленую конструкцию пошатнуться.
— Не трожь пацана! — из-за фургона появился Жорж и встал так, чтобы закрыть меня собой.
— Пусть украденную книгу вернет! — окрысился Лазарь и попытался обойти Жоржа.
— А! Опять Капустин у нас за старые штучки взялся! — тут же влез Зубатов и злобно уставился на меня. — А я говорил, не берите этого вора в агитбригаду, да кто ж меня слушает.
— Меня заведующий школой попросил, — мрачно ответил ему Макар, который рассматривал меня с нескрываемым отвращением.
— Верни книгу! — опять ощерился Лазарь, и Жорж, сплюнув себе под ноги, отошел в сторону.
— Иди ты в жопу, придурок! — с ненавистью сказал я, вытирая кровь из разбитой брови.
— Да я тебя сейчас на ремни порву, тля! — заорал, брызгая слюной, Лазарь и опять бросился ко мне.
И такая меня злость взяла, что я аж подскочил с места и с почти полным разворотом в прыжке жахнул пяткой круговой удар ему в голову, заодно, крутнувшись полумесяцем, пяткой второй ноги пробил ему печень. Лазаря согнуло пополам и вырвало, а упал он ещё до того, как я приземлился на жухлую траву, красиво крутнув ещё одно полусальто.
Надо было видеть лица агитбригадовцев. Очевидно не каждый день они наблюдают как подросток исполняет «полумесяц пятьсот сорок» из арсенала показательных выступлений тхэквондо. Ну что ж, будем считать, что я привнёс элементы мировой культуры в их отсталое мировоззрение.
— Ещё сомнения есть? — спросил я тихо стонущего Лазаря.
Судя по звукам, у Лазаря сомнений больше не возникало. Вот и чудненько. Я исподлобья посмотрел поочередно на всех, остановив взгляд на Зубатове:
— Я надеюсь, вопрос с воровством книг закрыт?
Так как возражений от коллектива не последовало, я изобразил взгляд Шрека и застенчиво спросил:
— А раз так, давайте теперь позанимайтесь со мной уроками, а? У меня по математике не получается решать уравнения с двумя переменными. И по географии с движением литосферных плит я тоже совсем запутался.
— Глупый, глупый, Генка! — причитала Клара, замазывая мне разбитую бровь зелёнкой.
— Ай! — ойкнул я и аж подпрыгнул на тюфяке из реквизита.
— А ну сиди ровно и не крутись, я ещё не закончила! — строго велела Клара и продолжила воспитательный процесс, — не хватало ещё какая-то зараза туда попадёт и воспаление начнется. Ты же о микробах, я надеюсь, знаешь?
— Знаю, — недовольно буркнул я.
— Знает он! — Клара ловко замазала ссадину на щеке, — не дёргайся я говорю, аника-воин.
— Некрасиво раненых товарищей обзывать, Клара, — попытался воззвать к её совести я, — не по-комсомольски ты поступаешь!
— Я тебе сейчас покажу по-комсомольски, — раздраженно фыркнула Клара и дёрнула меня за ухо.
— Ай! Больно же! — взвился я и схватился за ухо.
— Больно тебе, да? А Лазарю было не больно? Ты его чуть до инвалидности не довёл!
— А пусть сиротку не обижает, — попытался аргументировать своё поведение я.
— Он тебе подзатыльник дал, а ты его чуть не убил за это!
— Кто с мечом к нам придёт, от меча и погибнет! — пафосно произнёс я и Клара прыснула от смеха, но тут же нахмурилась и приняла серьёзный вид.
— Всё хихоньки да хахоньки? — в фургончик влез Гудков и присел рядом со мной, — вот что мне с тобой делать, Капустин?
— Холить и лелеять? — предположил я.
— Ну вот что ты за человек такой? — вздохнул Гудков, пока Клара ловко бинтовала мне палец (ушиб об фургон, когда меня пнул Лазарь).
— Нормальный я человек, — зашипел от боли я, так как Клара, воспользовавшись моментом, что я отвлекся, и таки помазала зелёнкой мне ту болючую ранку на подбородке.
— Ты книгу Лазаря брал? — спросил Гудков.
— Нет, — с предельно искренним видом ответил я (в душе порадовавшись тому, что догадался оставить книгу в школе), — даже не знаю, что за книгу он ищет. И почему у меня?
— Он говорит, что ты постоянно у Сомова крутился, — ответил Гудков.
— Так там много кто крутился! — возмущенно буркнул я. — Можете посмотреть у меня в вещах, все учебники я привёз из школы. Там везде штамп нашей библиотеки стоит. И имей в виду, Макар, учебники я ему не отдам. Мне, во-первых, ещё уроки учить самому надо. А, во-вторых, это государственные учебники, их потом в библиотеку нужно вернуть обязательно.
— Паяц, — со вздохом прокомментировала Клара и принялась аккуратно укладывать бинт, ножнички, пузырек с зеленкой обратно в коробочку для лекарств.
— Зачем ты ударил Лазаря? — взыскательно спросил Гудков и для пущей убедительности строго нахмурился.
— А он меня зачем? — парировал я и тоже строго нахмурился.
— Мда, — Макар, увидев, что разговор не клеится, поменял тему, — а где ты так драться научился?
— На улице, — охотно объяснил я, — я же сирота, мною никто не занимался никогда, мамки у меня нету, отец на работе круглосуточно пропадал, или по бабам, ему не до меня было, вот и выросло, что выросло.
— Раз ты такой затейник, и сальто умеешь, нужно тебя к агитационным представлениям приобщать, — задумчиво глядя на меня, сказал Гудков, — а то у нас вечно народу впритык, еле-еле время на переодевачку выкраиваем.
— Он ещё и на баяне прекрасно играет, — тут же сдала меня Клара, для которой сцена была венцом её девичьих мечтаний. — Нюра с Люсей не нахвалятся.
— И ты молчал? — сдвинул кустистые брови Макар.
— Так ты и не спрашивал, — пожал плечами я. — Сразу меня Кларе в помощники определил.
— А что ты ещё умеешь? — влезла в разговор Клара.
— Целоваться и говорить комплементы барышням, — заважничал я.
— Ох и клоун, — сдерживая смех, покачала головой Клара, прихватила коробочку с лекарствами и вышла из фургончика, оставив нас вдвоём.
Гудков приоткрыл дверцу фургона и крикнул:
— Гришка, принеси баян!
Повернувшись ко мне, сказал:
— Сейчас посмотрим, как ты умеешь играть.
— Да что там смотреть, — скромно сказал я.
— А на других инструментах смогёшь? — продолжил допрос Гудков.
