- Парень, сколько тебе лет? – глядя в упор, спросил Ядаал.
- Пятнадцать, - ответил Ковка.
- Тогда послушай моего совета: не брыкайся, не бунтуй. Ты молод и красив. Будешь вести себя смирно, тогда тебе придётся ублажать какую-нибудь не слишком молодую и располневшую благородную. Занятие не самое приятное, зато будешь жить в большом прохладном доме, хорошо кушать и спать на мягком. Забот и трудов у тебя будет немного. А тебя, - Ядаал выразительно посмотрел на горячего Гека, - собственная строптивость доведёт до ужасных рудников в горах Ануб. Тебя прикуют к скале на большой глубине. Ты более никогда не увидишь белого света. А потом сдохнешь от непосильной работы с кайлом в руках. Менги либо ломают, либо убивают.
Старый, сгорбленный годами и печалью раб умолк. В полумраке прямоугольного дома без окон повисла гнетущая тишина. Пленные охотники молча восприняли своё будущее. Ковка недовольно насупился. До сих пор не верится в этот бред с рабством, покорностью и работой из-под палки. О подобном говорил Умелец. Но почти те же самые слова из уст старого раба в невообразимой дали от родного дома уже не кажутся столь глупыми и нелепыми.
- А почему ты так и не сбежал? – стряхнув дурное наваждение, спросил Ковка. – Ведь сейчас ты свободен.
- Парень, - Ядаал тяжело вздохнул. – Я… Пытался. Правда раз всего, но пытался. Тогда за мной погнался целый квартал. Мне даже не удалось выбраться за пределы Лемай. Как и положено, меня избили палками и оставили на пару дней без еды и воды. И вот тогда, сидя в тёмной и душной яме, я решил схитрить и сделать вид, будто они поломали меня. Чтобы потом, в будущем, подойти к побегу более основательно и воспользоваться более удобным случаем.
К собственному удивлению, я быстро оказался в доме витуса Менлоу и стал постельным рабом вигоры Менлоу, его жены, а несколько позже и его дочерей. Женщина-менг не может забеременеть от мужчины-человека. Витус Менлоу совершенно не обращал внимания на забавы супруги. Я слишком низок, чтобы вызвать у благородного хоть какое-то чувство ревности. И тут яд роскоши вошёл в меня.
Я очень быстро привык сытно кушать и практически ничего не делать. Через год мне подвернулась прекрасная возможность убежать, уплыть на лодке, пока витус Менлоу с женой сошли на берег. Но… Мне очень стыдно признать это. Я не захотел возвращаться домой. Меня испугали трудности долгого и опасного пути. Мне стало претить полуголодное существование. Я не захотел менять прохладу большого и богатого дома на холодную полуземлянку и тяжёлый труд.
А потом. А потом годы ушли от меня. Ушли безвозвратно. Теперь я с трудом перехожу на другую сторону улицы. Куда уж мне бежать?
От слов сгорбленного Ядаала, бывшего вольного охотника, веет обречённостью, безысходностью и стыдом за собственное малодушие. Неужели он прав? Неужели и в самом деле возможно здорового мужчину, полноценного охотника и воина, заставить работать из-под палки, в цепях и на привязи? Неужели подобное возможно на самом деле?
Ядаал, отойдя от клетки на пару шагов, вдруг обернулся и произнёс:
- Смиритесь со своей судьбой, вольные охотники. Смиритесь хотя бы внешне. Если уж совсем будет невтерпёж, не бегите сломя голову. Тайком соберите по больше еды и дождитесь удобного момента, желательно по ближе к Апесу, то есть к Акфару. Только у вас всё равно ничего не получится.
Шаркая голыми пятками по пыльному полу, старый раздавленный годами Ядаал ушёл в полумрак. В пыльной темноте заскрипела открываемая дверь. На миг на ярком фоне мелькнула сгорбленная фигура в смешной застиранной юбочке. Широкая дверь с грохотом захлопнулась.
Глава 34. Аудиенция у Князя.
Невероятная красота и невиданная никогда роскошь давят на глаза. Типат, стоя в прихожей Малого приёмного зала, с удивлением и трепетом озирается по сторонам.
Никогда ранее бывать в величественном белокаменном дворце Великого Князя, да здравствует он и правит нами вечно, не доводилось. Как простой смертный, тысячи раз любовался фасадами грандиозных зданий с плоскими крышами и стрельчатыми окнами из-за высоко забора. Но вот переступить заветный порог довелось только сейчас.
На встречу с правителем Типат одел самую дорогую льняную юбочку, которая только нашлась в личном сундуке. От туда же достал самые дорогие сандалии, которые только смог позволить себе купить. За бритьё и фигурную стрижку пришлось отдать целых два полновесных серебренных тууна придворному парикмахеру. И всё равно, Типат покосился на стоящего впереди витуса Донага, в окружении такой роскоши нехотя чувствуешь себя бедным родственником на пороге дома сильно разбогатевшего брата. Крайне неприятное ощущение. Дом витуса Донага, члена Совета Благородных, куда скромнее.
Каждый знай своё место в жизни, Типат печально вздохнул. Тронный зал, или хотя бы Большой приёмный зал, лицезреть не получится. Чином не вышел. Как раз для подобных посетителей в левом крыльце дворца предусмотрен Малый приёмный зал. Но, Типат в очередной раз украдкой стрельнул глазами по сторонам, каков же Тронный зал, если даже прихожая Малого приёмного зала поражает размерами и роскошью? До высокого сводчатого потолка метров шесть, не меньше. Вдоль стен возвышаются массивные декоративные колонны из белого мрамора. На стенах огромные мозаики из тысяч и тысяч кусочков цветного стекла со сценами из Ситаана. Холодный пол выложен полированной плиткой. Вход в Малый приёмный зал закрывает высокая двухстворчатая дверь с резными узорами и массивными медными ручками.
Высокие двери наглухо закрыты. Как заранее предупредил витус Акуномо, даже членам Совета Благородных иногда приходится ждать по десять, двадцать и более минут, пока Великий Князь, да здравствует он и правит нами вечно, соизволит принять их. И все эти мучительно долгие минуты высшие аристократы Миренаара так же ждут на пороге.
- Хватит дрожать, как камыш на ветру, - оглянувшись через плечо, бросил витус Донаг.
- Слушаюсь, витус, - Типат поклонился.
Но… От нервного напряжения коленки затряслись ещё больше. Витус Донаг высокомерно ухмыльнулся и отвернулся. Типат в очередной раз попытался успокоиться и задышал глубоко. Куда там! Если бы не прохлада, даже холод, в приёмной, то лоб давно бы покрылся от напряжения испариной. Это благородному хорошо, он во дворце Великого Князя, да здравствует он и правит нами вечно, частый гость.
Слава богу, витус Донаг отвернулся. Пользуясь моментом, Типат оглянулся. Пока, вроде как, всё нормально: дикарка, накрытая большой полупрозрачной вуалью светло-голубого цвета, стоит и не дёргается. Пленница удивленно пялится по сторонам. На всякий случай парочка слуг, здоровенных упитанных молодцов, держат её за руки. И где только нашли таких? Слуги во дворце как на подбор: высокие, мускулистые менги на одно лицо. На каждом дорогая тёмно-зелёная юбка и сандалии с высокой шнуровкой до колен.
Великий Князь, да здравствует он и правит нами вечно, соизволил ждать всего один день. Времени на воспитание дикарки считай и не было. Слава богу, старый раб витуса Менлоу хоть как-то сумел договориться с дикаркой. По крайней мере, одна дала себя вымыть и привести в порядок. Витус Донаг лично заверил, что Великий Князь, да здравствует он и правит нами вечно, только глянет на неё, но подходить близко не будет. После дикарку отведут в гарем Великого Князя, да здравствует он и правит нами вечно. Пускай дворцовые евнухи с ней мучаются.
Стыдно признать, но… Уж лучше бы Великий Князь, да здравствует он и правит нами вечно, просто повелел привести дикарку во дворец. Как говорил незабвенных Наллух, от власть предержащих лучше держаться подальше. Никогда не знаешь, какая блажь ударит им в голову. Типат с тоской взглянул на запертые двери. Не получилось. Как на грех, витуса Акуномо на аудиенцию не пригласили. Не приведи господь, обидится. Ну сколько же можно ждать?
Тук. Тук. Тук.
Типата нервно вздрогнул. Ровно три удара возвестили о начале величайшей аудиенции. Наконец-то! Типат подобрался, распрямил спину и втянул живот. Высокие двухстворчатые двери величественно разошлись.
- Великий Князь Онир четвёртый, да здравствует он и правит нами вечно! Повелевает подданным своим войти в зал! – торжественно возвестил витус Кишод, главный церемониймейстер.
На плечах церемониймейстера мешком висит просторный тёмно-зёленый халат, такой длинный, что совершенно скрывает ноги благородного. На гладко выбритой голове серебренный обруч, острый подбородок украшает узкая длинная бородка. В правой руке церемониймейстера высокий посох с символом Великого Создателя. Трёхлучевая звезда с сильно закруглёнными концами символизирует власть Великого Князя, да здравствует он и правит нами вечно. Ведь он прямой ставленник создателя всего сущего в этом мире.
Тук. Тук. Тук.
