Утром Лоа напоила нас парным козьим молоком: две ее козы принесли приплод и в Форте появилось молоко. Молоко Русы пить начали с моей подачи. Козье они усваивали легко, без аллергии, а вот на молоко буйволиц у многих была непереносимость. Часто можно было видеть картину бежащих к туалетам жителей Плажа, неосторожно выпивших молоко буйволиц.
Тепло попрощавшись с Рагом, пустились в обратный путь. Зик полночи просидел с книгой при свете светильника, рассматривая картинки с растениями. Дважды во время пути домой, он соскакивал с верблюда, не дожидаясь пока тот ляжет, и бежал к растениям. Возвращался с сокрушенным видом, но мне нравился энтузиазм, с которым парень принялся за изучение лекарственных трав.
В Плаже все было спокойно: на границе у Рва Лар гонял копейщиков, заставляя их перестаиваться на ходу. Чуть дальше встретил Гау, который занимался тренировкой лучников. Не заходя во дворец, посетил вначале Рама и Уильяма, которые с довольным видом рассматривали очередной короткий меч, остывавший на воздухе после закалки и нагрева. Не стал здесь задерживаться и, обменявшись рукопожатиями и несколькими фразами, поспешил в док.
«Акула» маневрировала в трехстах метрах от берега. Тиландер поделился идеей удлинить форштевень бушпритом и поставить косой парус на носу. Это должно было помочь маневрировать против ветра и даже идти против ветра, меняя галс. Он еще мне говорил про наветренную и подветренную стороны, но из всего сказанного я уловил лишь возможность плыть против ветра. Американец получил от меня солидный кусок парашюта с благословением и сейчас я видел, что «Акула» плывет к берегу под косым парусом, хотя ветер был с берега.
Драккар шел немного косо, затем курс изменился, но судно по-прежнему приближалось. Мне оставалось только радоваться, что сам господь Бог послал мне толковых металлурга-кузнеца и матроса.
Незаметно пролетела неделя, отведенная для тренировок всех родов войск. За это время мое пиво дозрело и с самого утра Хад ударами гонга возвестил о наступлении праздника Сева. Первыми представление показывали подопечные Тиландера, для этого всему населению пришлось переместиться к берегу. «Акула» выписывала пируэты на воде, двигаясь то на веслах, то подняв паруса. Примерно полчаса спустя, Тиландер решил продемонстрировать высадку и драккар стремительно понесся к берегу. Малая осадка позволяла подойти почти вплотную и драккар остановился в паре метров от берега. Две широкие доски, сбитые поперечными планками, образовали мостки, по которым стремительно на берег выбегали воины, строясь в боевой порядок.
Одетый в кирасы боевой строй с длинными копьями смотрелся очень внушительно. Боевой квадрат тронулся вперед, а в просветы между воинами лучники посылали стрелы в шкуры, закрепленные на стволах пальм. Я зааплодировал, Русы покосились на меня, но, увидев мое довольное лицо, тоже стали аплодировать, устроив бурные и продолжительные рукоплескания Тиландеру и его десанту.
Следующими по плану шли перестроения копейщиков и последующая атака лучниками воинов, прикрытых в «черепахе». И это выступление не осталось без оваций. Когда я уже собирался пригласить всех отведать пива, появился отряд черных подростков, которых мы с Ларом планировали сделать в дальнейшем спецназом.
Это была уже самодеятельность, ибо участие подростков в шоу не обсуждалось. Бер шел впереди отряда из тридцати подростков, несколько его молодых воинов тащили кусок бревна длиной около двух метров. За доли секунды мальчики топорами выкопали яму и установили бревно. Это становилось интересно и я дал знак Лару, чтобы не вмешивался: великан уже кипел гневом от самодеятельности подростков.
Отойдя на двадцать шагов, Бер метнул свой топорик, который воткнулся в бревно. Из всех его воинов промахнулись только двое и еще у троих топор попал, но не воткнулся в бревно. Но на этом программа не закончилась: подойдя к бревну, Бер демонстративно показал, что взобраться на него сложно. Затем, обернувшись к своим, сделал знак рукой. Первый воин стал на четвереньки в метре от бревна. Двое других, сцепившись словно борцы на татами, стали за ним, полусогнувшись. Еще один стал, обхватив бревно руками.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Бер отошел метров на двадцать и посмотрел на меня, словно спрашивая разрешение. Я дал рукой отмашку, уже догадываясь, что последует за этим и не ошибся. Разбежавшись, Бер, словно по ступенькам взобрался на бревно и замахал руками, удерживая равновесие. Этот мальчик понял с полуслова, что я от него хотел. Более того, он скрытно тренировался вместе со своими воинами, чтобы показать свое умение.
— Иди сюда, Бер, — позвал я его. Парень легко спрыгнул и, подбежав, склонил одно колено, свидетельствуя свое почтение.
— Встань, Бер. Ты молодец и с этого дня официально назначаю тебя командиром спецназа «Барс». Отныне, ты и эти ребята смело можете называть себя спецназом «Барс». Лар все равно главный командующий, поэтому ты ему подчиняешься, а теперь иди и отдыхай. Веселись, ты заслужил.
Парень убежал к своим, которые через минуту разразились радостными криками. Праздник Сева продолжался, выступил Хер с краткой проповедью, что чрезмерное употребление Веселой Воды Богу не нравится. Его слова встретили хохотом, практически все помнили, чем для него лично закончилось такое чрезмерное употребление. До самого вечера горели костры, народ периодически подходил, чтобы получить порцию пива и затем рассасывался по кустам, облегчить мочевой и заняться детопроизводством.
Глава 31. Родная бухта
Два дня после праздника Сева прошли быстро: Тиландер готовил «Акулу» к выходу в море. Два столитровых дубовых бочонка, что были сделаны еще месяц назад в виде эксперимента, перестали пропускать воду. Доски под бочонки выпиливал Герман, а железные обручи сделал сам Лайтфут. Изготовление дубовых бочек под вина было одним из направлений деятельности их семейного бизнеса. Бочки получились отличные, вода в них долго не теряла свежести. Кроме того, не надо было бояться их разбить как глиняные горшки, которые мы берегли как зеницу ока во время похода за самолетом. Воды в бочках было достаточно, чтобы совершить прямой переход в мою старую бухту.
Засев за атлас, высчитывал расстояние: в прошлый раз, двигаясь на плоту вдоль побережья, мы преодолели около тысячи километров. По новому маршруту, что проложили вместе с Тиландером, расстояние оказывалось около семисот километров. Мы шли до Кипра, до его южного побережья, и потом предстояло пройти больше четырехсот километров в открытом море в западном направлении, отклоняясь к северу. Полтора дня, чтобы проплыть мимо южного берега Кипра, где можно пополнить запасы воды при необходимости и четверо суток в открытом море до моей бухты.
По атласу я не смог точно определить место своего прежнего проживания, так как весь берег был изрыт мелкими бухточками и горные кряжи возвышались прямо у берега. Но я очень хорошо визуально помнил то место и не сомневался, что узнаю родную бухту. На «Акулу», кроме воды, погрузили запас дров, чтобы можно было готовить в открытом море, и запас пищи. Нел очень хотела увидеть место, где мы провели почти два года в любовной идиллии. Если бы не близняшки, требовавшие присмотра — обязательно взял бы ее с собой.
Утром первого июля 07 года (я ввел летоисчисление с момента своего приземления на Земле) «Акула» отшвартовалась от пирса и на веслах стала набирать ход в сторону моря. Кроме меня и Тиландера на драккаре был Бар, категорически отказавшийся отпускать меня без охраны, Гау и Маа. Двадцать гребцов, которые практически все они были лучниками Гау, налегали на весла и драккар резво скользил к выходу из бухты, где мы попали в ветер и Тиландер скомандовал сушить весла. Ветер был практически попутный и следующие несколько часов мы шли под парусами. Тихо переговаривались гребцы, радуясь такому варианту событий.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Через несколько часов Тиландер убрал квадратный парус и поднял косой на носу: теперь мы шли зигзагами, практически против ветра, потому что хотели обогнуть Кипр, оставляя его справа. Скорость была ощутимая и американец с помощью лага определил ее как восемь узлов.
