— Мне нет причин лгать.
— А у меня нет причин верить. Ещё недавно ты грозилась меня посадить.
— Если ты так хочешь в тюрьму, это легко устроить.
— О чём я и говорю. Как мы поймём, что ты сдержала слово? Или кому-то надо прийти с тобой в участок и проследить? А может, снять на камеру?
— Может быть, — огрызнулась Даниэлла. — Может тебе вообще не стоило доверять мне с самого начала. Может, я снимала компромат не на министра, а на вас. Об этом ты не подумал?
— А может мы уже поедем? — подала голос Карла. — Уберёмся отсюда, потом решите, кто кому должен доверять.
— Ничего мы обсуждать не будем. Вам в одну сторону, мне — в другую. Приятно было познакомиться, — Даниэлла повернулась к Марио.
— Подожди. — Рико схватил её за локоть. — Мы не договорили.
— Пришли мне письмо, возможно я его прочитаю. — Она попыталась вырваться, но он лишь крепче стиснул пальцы.
— Поезжайте без меня, я доберусь сам. — Не глядя на друзей, Рико потянул Даниэллу к её машине, не обращая внимания на возмущённое шипение Даниэллы.
Фары осветили машину, стоявшую на обочине, зашуршали шины, и стало тихо.
— Дай мне ключи.
Рико наконец отпустил Даниэллу и протянул руку.
— Зачем?
— Ты предпочитаешь разговаривать здесь? Может, подождём, когда охрана решит поинтересоваться, что мы здесь делаем?
Даниэлла раздражённо сунула ключи, забралась на пассажирское сиденье и прикусила губу. Оставаться с Рико наедине не хотелось, разговаривать — тем более, но он прав, им действительно надо кое-что прояснить. Например, что эта встреча была последней и лучше как можно скорее забыть всё, что между ними было, и жить дальше. Вскоре вилла осталась далеко позади. Они обогнули Чивитавеккья, машина покатилась по одноколейке. Рико явно знал, куда ехать: несколько раз свернув, они пересекли маленький посёлок и выехали к морю. Чёрный, фиолетовый, бархатно-синий — ночь раскинулась во всей красе, совсем как тогда, на их первом свидании. Вдалеке можно было разглядеть огни прибрежных городов, но здесь не было ничего, только шелест волн.
50. Это дороже денег
Едва заглох мотор, Даниэлла достала из бардачка новую пачку сигарет, рванула целлофан, бросила под ноги и вытащила одну. Вышла из машины, прикурила и подошла к самой кромке воды. Море ночью всегда завораживало и успокаивало, но сейчас долгожданного спокойствия не было и в помине. Зашуршала галька, Рико встал рядом, почти касаясь плеча своим плечом. Огонёк от сигареты осветил губы и подбородок, и снова стало темно.
— Зачем ты приехала? — глухо спросил он, не сводя глаз с моря.
— Потому что мне понадобились доказательства. Или я недостаточно подробно объяснила?
— Кто тебя попросил это сделать?
— Какая разница? Это важно?
— Для меня — да.
— Брось. — Даниэлла усмехнулась и направилась к машине — найти пустую пачку и выбросить окурок.
— Это был твой начальник, да? Ты с ним спишь?
— Что? — Выпрямилась Даниэлла. В голове вспыхнула молния, опаляя нервы, разбегаясь обжигающим огнём по телу. — Какое отношение это имеет к делу?
— К делу — никакого, к нам — прямое.
Он подошёл ближе и теперь стоял почти вплотную, можно было даже услышать дыхание, короткое, быстрое. Злое.
— Нас нет и никогда не было. — Она отступила, упёрлась в капот. — Моя личная жизнь тебя не касается. — Обида взвихрилась, выплеснулась ядовитым: — Но ты можешь обсудить её с Карлой, если хочешь.
— При чём тут Карла? — Рико нахмурился, не успевая за ходом её мыслей.
— Действительно, твоя девушка совершенно ни при чём.
— Она не моя девушка! — возмутился Рико. — Мы расстались сразу, как только я и ты… Как только мы с тобой…
— Переспали? — подсказала Даниэлла. — У нас был секс, Рико. Просто секс.
— Возможно, для тебя так и было.
— А у тебя, конечно, была великая любовь. — Она вскинула подбородок, усмехнулась. — Ты сам хоть в это веришь?
— А ты?
— Я верю только в химию, забыл?
— Разве такое забудешь? Даниэллу Бьянччи не интересуют чувства, — зло скривился Рико.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Да! Потому что я знаю, что ни к чему хорошему они не ведут!
— Удобно прятать голову в песок?
— Знаешь? Удобно! Позволяет сохранить голову холодной!
— И как, получается? — он обжёг её губы горячим дыханием, заскользил взглядом по лицу.
— Да! — выдохнула Даниэлла. Злость на Рико и то, что он делает с ней, что заставляет чувствовать, полыхнула кроваво-красным, и когда он впился в её губы болезненным, крепким поцелуем, голова пошла кругом.
Рико не отдавал — только брал, грубо врываясь в её рот, сталкиваясь зубами, сплетая языки. Прижал к капоту, опёрся о него ладонью, вторую запустил в волосы на затылке, намотал на кулак. Даниэлла ответила с яростью, которую сама от себя не ожидала. Впилась пальцами в плечи, царапая ногтями, притянула за голову, не давая вырваться. Плотину, выстраиваемую все эти месяцы, прорвало, и наружу хлынуло желание причинить боль, доказать, что всё это ровным счётом ничего не значит, что чувств нет, только похоть, голая и неприкрытая. Рико оторвался от губ, спускаясь по скуле к шее, прошёлся языком по солёной коже и тут же с силой втянул её, оставляя отметину. Даниэлла потянулась к его куртке, и он повёл плечами, сбрасывая её с себя. Лёгкие горели от нехватки воздуха, Рико задыхался, желая чувствовать её всю и сразу, держать в руках, прижимать к себе и одновременно гладить, целовать, пробовать на вкус. В паху пульсировало обжигающим, горячим, а в голове не осталось ни одной мысли, пустота. И единственная потребность, голод, сжирающий изнутри, голод, вспыхивающий только сильнее с каждым новым прикосновением к ней.
Даниэлла широко развела ноги, обвила ими Рико. Чувствовать его, обжигаться и обжигать, снова быть живой и умирать — она потерялась в ощущениях, задыхаясь, царапая спину, задирая майку выше, пока он не стянул её нервным движением руки. Рико раздевал её с не меньшей поспешностью, и когда по коже скользнул прохладный морской ветер, Даниэлла не успела даже вздрогнуть — грудь тут же согрелась под градом горячих, влажных поцелуев. Он отпрянул от неё лишь на несколько секунд, завозился с пуговицей на её штанах, не сразу справился с молнией — заела. Даниэлла упёрлась ладонями в капот, приподнимая бёдра, чтобы было легче снять штаны, но Рико вдруг сгрёб её в охапку, развернул и надавил на спину, заставляя лечь. Рванул штаны вниз, спуская до колен. По телу пробежала дрожь предвкушения, Даниэлла сглотнула, облизала враз пересохшие губы.
Она слышала, как тяжело дышит Рико, а сама почти перестала дышать, застыла, когда его ладонь опустилась на поясницу, а головка упёрлась между ног. Хотелось поторопить его, крикнуть, чтобы не тянул, но он и сам не стал. Вошёл рывком, впился пальцами в бёдра, насаживая глубже, и тут же начал двигаться. Руки Даниэллы заскользили по капоту в тщетной попытке найти опору. Воздух вырывался из лёгких сдавленными, короткими выдохами, по нервам побежал ток, ярко вспыхивая под плотно сомкнутыми веками. Рико не издавал ни звука, только шумно дышал, и этот звук терялся в звонких, влажных шлепках, с которыми соединялись их тела.
Сердце вдруг стало больше в два раза, распирая грудную клетку. Рико смотрел на Даниэллу, содрогавшуюся от каждого его движения внутрь, на её бледную кожу, почти светящуюся в лунном свете, на то, как остро изгибаются её пальцы, словно хотят впиться в металл, и наращивал темп, словно хотел вколотить в капот. Спина, ягодицы, ноги — каждая мышца окаменела, по коже градом катился пот, застилая глаза, срываясь вниз крупными каплями. Ладонь опустилась рядом с её грудью, Рико навис над Даниэллой, впился губами в выступающую лопатку, прикусил. Хотелось стать ближе, слиться с ней полностью, вплавиться в её тело, в душу, в кровь. Впаяться в неё, стать неделимым. Он закинул её ногу наверх, согнул в колене, заставил выпрямиться, проникая глубже. С её губ сорвался первый стон, протяжный, он заставил задрожать каждую клеточку, потянуться навстречу. Руки обвили талию, поднялись выше, ладони сжали грудь, и когда показалось, что сердце прямо сейчас выскочит наружу, Рико остановился. Замер, тяжело дыша, прижимая Даниэллу к себе, и вдруг коснулся плеча нежным поцелуем.
