ве, — сакральную общину в конечном счете создает не столько доктри-нальная общность, сколько общность происхождения и обрядовой практики (ситуация, встречающаяся, разумеется, и в эмпирической реальности других, более доктринальных религий, однако только в И. существующая не просто de facto, но de jure). Настоящие расколы можно найти только в далеком прошлом — обособление самарян с VI в. до н. э. и выход из И. караимов в VIII в. (см. ниже); сюда же можно отнести разделение между И. и христианством. Позднее самые острые конфликты к этому уже не приводили (скажем, когда в 1992 г. тогдашний глава хасидов-хабадников на смертном одре объявил себя мессией, а глава митнагдимов в Иерусалиме подверг его «хэрему», т. е. отлучению, это никоим образом не обозначало формального разделения И. на различные «конфессии» или тем паче «религии»). Поэтому часто встречающееся обозначение особых групп внутри И. как «сект» не вполне терминологически корректно. Характерно, что важнейшие мотивы И. не получают обязательной, фиксированной интерпретации; сюда относится, например, учение о Мессии (евр. masiah «помазанник»), — если сам по себе приход Мессии входит в число обязат. истин веры по Маймониду, то возможности представить себе этого грядущего спасителя весьма варьировались. Магические или близкие к таковым представления, обыкновения и приемы, весьма характерные для И. в некоторые периоды, никогда не становились обязательными, но и никогда не подвергались достаточно авторитетному осуждению и запрещению; и это же можно сказать о всей сумме мировоззрения, выразившегося в Каббале.
И. в принципе признает навсегда обязательным древний храмовый культ с единственным на весь мир Храмом в Иерусалиме, с регулярным принесением в жертву животных, с институтом наследственного жречества-священства. Поскольку, однако, Храм был разрушен римскими воинами еще в 70 г., практикующего священства в И. нет (хотя сохраняется генеалогическая память о потомстве священнических родов, которым предписаны браки исключительно с девственницами из таких же родов и для которых резервируется право произносить в синагогах т. н. Аароново благословение, Числ. 6:24-6); носителями институционального религиозного авторитета являются раввины —
[242]
наставники общин, интерпретаторы религиозных норм веры и жизни и руководители синагогального богослужения. Для хасидизма характерен особый, часто наследственный авторитет харизматич. фигур — т. н. цадиков (от евр. saddlq, «праведник»); нормально это тоже раввины, но их общественная функция предполагает скорее сверхъестественные способности, хорошо соединяющиеся с известным юродством поведения, чем респектабельный стиль талмудической учености обычного раввина.
Высший авторитет принадлежит канону Священного Писания, в основе идентичному той частью Библии, которая в христианской лексике именуется «Ветхим (т. е. «Старым») Заветом». У евреев принято в качестве обозначения канона слово «Танак», представляющее собой аббревиатуру названий трех частей канона: «Тора» (tora), «Пророки» (nebi'im) и «Писания» (ketubim). Рядом с Писанием стоит т.н. «неписанная Тора», т. е. Предание (ср. аналогичную концепцию Предания как формы Откровения в православии и католицизме). Фиксацией Предания, признаваемой всеми направлениями И., кроме караимов (см. ниже), является Талмуд, возникший в форме записи устных преданий о дискуссиях раввинских школ в первых веках н. э. (Мишна ок. 200 г., Палестинский Талмуд к V в., Вавилонский Талмуд к VI—VII вв.). Степень релевантности других авторитетных текстов (напр., относящихся к сфере Каббалы, хасидизма и проч.) зависит от направления той или иной общины и может весьма варьироваться.
У И. не имеется универсальной визуальной эмблемы, роль которой была бы сравнима с ролью креста в христианстве. Важное место среди внешних символов И. имеет т. н. менора — сакральный светильник с 7 свечами (ср. семисвечник в алтарях православных церквей). Т. н. звезда Давида (magen dawid букв, «щит Давида», шестиконечная звезда, составленная из двух входящих друг в друга сверху и снизу треугольников), хотя и была употребительна у евреев, как и у других народов, в качестве сакрального символа (приобретя специальное значение в каббале), однако сравнительно поздно приобрела функцию эмблемы И. как такового, будучи также навязываема евреям их гонителями в качестве принудительного знака на одежде (в последний раз — при гитлеровском режиме в Германии) и став через это символом страданий
[243]
приверженцев И. Обязательная инициация для мужчины в И. — обрезание, совершаемое над сыном благочествого семейства на 8-й день после рождения; по исполнении 13 лет совершается введение подростка в религиозное совершеннолетие (т. и. «бар-мицва» от евр.-арам. bar miswa, букв, «сын заповеди») — ритуал, функционально соответствующий католической конфирмации. Традиционно полнота религиозных прав и обязанностей в И. принадлежит только мужчине — положение, которое современный либеральный И. стремится хотя бы частично исправить. Суббота как праздничный день недели (в воспоминание «покоя» Бога после сотворения мира, одновременно в предвкушение блаженства избранных после конца этого мира) имеет в И. чрезвычайно важный статус; с одной стороны, полный покой верующего огражден необычайным количеством запретов, для благочестивого приверженца И. очень строгих (попытки частичного подражания этому в христианском отношении к воскресенью встречались и подчас встречаются), с другой стороны, олицетворяемая «царица Суббота» — важнейший предмет религиозной лирики И. Исключительное место в богослужебной практике и мистических доктринах И. принадлежит имени Бога. Особо важное имя, т. н. Тетраграмматон, т, е. «четверобуквенное [имя]» (в транслитерации YHWH, в несовершенных попытках передачи за пределами И. «Иегова» или «Яхве») подверглось полному табуиро-ванию: в древности его имел право произносить только первосвященник в самом святом месте Храма один раз в году на покаянном торжестве (Йом-киппур), причем он должен был приготовиться к смерти в момент произнесения, а после того, как храмовое богослужение прекратилось, его последние 19 веков с лишним не смеет выговаривать никто (при чтении вслух сакральных текстов оно заменяется на «Адонаи», в переводе «Господь» — практика, усвоенная традицией христианских переводов Библии). Именно это иеизрекаемое имя составляет самый центральный символ И. Наряду с ним и другие имена Божий, включая само слово «Бог» (Эль, Элохим), подпадают в благочестивом обиходе замене такими субститутами, как слова «Небеса», «Имя» и т. п. (ср. стремление современных приверженцев И. при пользовании европейскими языками, включая русский, избежать полного начертания слова «Бог», заменяя среднюю букву на тире, — «Б-г», «G-d» и т. п., —
[244]
что само по себе напоминает христианский средневековый обычай писать священные имена с лигатурами, т. н. «титлами»). Наконец, в мистической литературе И. важна тема сокровенного Имени Божия, знание которого дает постижение Бога и власть над стихиями. В таком контексте понятно, почему еврейские чудотворцы (напр., основатель хасидизма) получали прозвание «баал-шем» (букв, «хозяин Имени»). Наконец, центральная молитва иудаизма — «Услышь, Израиль!» (sema yisra'el), библейское (Втор. 6:4-9) исповедание единства Бога не только в смысле теоретического монотеизма, но и прежде всего в смысле Его единственности как предмета преданности (вера понимается в иудаизме прежде всего как преданность): «Услышь, Израиль: Адонаи, Бог наш, — единый Адонаи! И возлюби Адонаи, Бога твоего, всем сердцем твоим и всей душой твоей; и да будут слова эти, которые Я заповедую тебе сегодня, у тебя в сердце, и внушай их детям твоим, и говори о них, сидя в доме твоем и идя по дороге, и ложась, и вставая...»
История И. С точки зрения иудаизма началом этой религии должно считаться призвание Богом Авраама и затем исход евреев из Египта, и особенно откровение, данное Моисею на Синае (Декалог, т. е. 10 Заповедей, и другие этические и культовые предписания); именно «Моше [Моисей], учитель наш», по традиционному еврейскому выражению, предстает как основатель иудаизма. Для становления иудаизма важно «вавилонское пленение» (586-538 до н. э.), т. е. разрушение государственности Иудеи вавилонскими завоевателями и насильственное выселение евреев на чужбину; катастрофическая ситуация концентрировала внимание на тех аспектах религии, которые могли быть сохранены в изгнании. Так созревает идея «Писания» как центра всей религиозной жизни, реализующаяся затем в «послепленную» эпоху (с 538 г. до н. э.), когда иудеи под верховенством персов (в 333 г. до н. э. сменяющегося властью македонян, а позднее римлян) получают возможность вернуться в свою страну и отстраивать Храм и Иерусалим. Тора признается вечным откровением Бога и непреложной мерой жизни еврея (тема библейских книг Эзры и Неемии). Поскольку «народ Божий» остается под властью язычников, получают развитие апокалипсические чаяния непосредственного вмешательства в историю Бога, который восстановит Свое легитимное Царство, одолев в эсхато-
