мама останется у вас и дальше. Просто скажите, сколько нужно денег.
– На самом деле не так уж и много. В основном, оплата пребывания в палате и обследований…
– Сколько? – вновь резко перебиваю его.
– Около ста пятидесяти тысяч. Плюс минус.
Пипец… Похоже, мне придётся работать как проклятому всё лето, чтобы отработать долги Гурееву.
– Хорошо, я найду деньги, – поднимаюсь со стула. – Я к маме пойду, лады?
– Да, иди. Только возьми мою визитку. По любым вопросам можешь звонить.
Забираю карточку, протянутую врачом, и спешу покинуть его кабинет. Мозгами я понимаю, что мы не в обычной больнице, и сто пятьдесят тысяч – не такие уж и великие деньги. Для кого-то! И этот кто-то может занять палату моей мамы, в то время как она будет наблюдаться непонятно где. К чёрту всё, я могу и поднапрячься ради неё! Она и так много выстрадала за эти годы.
Негромко постучав, заглядываю в её палату. Мама приподнимается с подушки, и когда наши взгляды встречаются, на её губах расцветает нежная улыбка. Подхожу к ней и сажусь рядом.
Мама выглядит намного лучше. К её щекам вернулся румянец. А взгляд стал абсолютно осмысленным.
– Я принёс тебе твой телефон.
Сняв с плеч рюкзак, начинаю в нём рыться. Достаю смартфон и зарядник. Положив всё на тумбочку, перевожу взгляд на маму.
– Сок тебе ещё купил. Твой любимый.
Извлекаю коробку из рюкзака, вручаю ей.
– Спасибо, – шепчет мама, и её глаза начинают блестеть от слёз. Она поспешно их смахивает, ставит сок на тумбочку возле кровати. – Не нужно было тратить деньги. И так это всё накладно, – обводит рукой палату.
– Не думай об этом, – отмахиваюсь я. – Главное, что сейчас ты в порядке. Врач, кстати, говорил тебе, что придётся здесь остаться?
– Да, сказал, что это необходимо для здоровья малыша. Но не думаю, что мы можем себе это позволить. Ты принёс мне телефон, теперь я смогу позвонить… – осекается.
– Кому, мам? – тут же остро реагирую я. – Аверину?
После некоторых раздумий она, наконец, отвечает, пряча взгляд:
– Нет. Ему я звонить не стану. Но деньги нужно у кого-то занимать.
– Я уже сказал – не думай об этом. Просто поправляйся скорее. И давай уже жить нормально.
Вижу, что теперь ей становится стыдно… Понятно, что мы уже очень давно не живём нормально, но если я смог её пристыдить, значит, мы на пути к этой самой нормальности.
Мама тянет ко мне руки, и я её обнимаю. Она шепчет мне слова прощения, но я давно ей всё простил. У меня же больше никого нет…
Хотя теперь у меня ещё есть Варя.
Провожу у мамы несколько часов. А прежде чем покинуть палату, вкратце рассказываю про родительское собрание и про то, что она должна позвонить директору и сообщить о причине своей неявки.
Не говорю маме о том, что я на грани отчисления. Потому что не планирую уходить из школы. Им меня ни за что не выкинуть!
И про Варю я маме тоже не говорю. Её ненависть к новой пассии Аверина видна невооружённым взглядом, и я в очередной раз убеждаюсь – Варю она не примет.
Оказавшись на улице, беру курс на элитный посёлок, где живёт моя снежинка.
Глава 30
Варя
– Как дела в школе?
Этими словами меня встречает Денис, на которого я натыкаюсь во дворе дома.
– Нормально, – пожав плечами, пытаюсь его обойти, но у меня не выходит.
Отчим с шумом захлопывает багажник своей машины и, шагнув в мою сторону, преграждает путь.
– Варь, давай уже зароем топор войны, – говорит он с какой-то усталостью в голосе. – Твоя мама беременна. Ей нужен покой, и совсем не нужны лишние волнения.
– Но я же ничего такого не делаю, – сразу встаю в защитную позу.
– Ничего? – скептически выгнув одну бровь, Денис скрещивает руки на груди. – Ты отстаёшь по истории, и не отрицай этого. Потому что прогуливала уроки вместе с Войновым. А сегодня ещё и в центре разборок была замечена. После чего, конечно, попала на ковёр к директору. А теперь ещё и родительское собрание будет по поводу вашей неуспеваемости. И потому, что вы занимаетесь непонятно чем.
– Понятно… Доложили уже…
Я с обидой поджимаю губы и предпочитаю не смотреть на Аверина. Встав к нему вполоборота, разглядываю стену дома и просто жду, когда этот неприятный разговор закончится.
– Варя, вот только не надо включать ребёнка, – продолжает отчитывать меня Денис. – Директор школы – мой приятель. Да, он позвонил мне, чтобы узнать, что с тобой происходит. И маме я ничего не говорил, если что. Могу и совсем не говорить. Сам схожу на собрание, и мы с тобой решим это без её участия.
Резко повернувшись к отчиму лицом, категорически заявляю:
– Спасибо, но нет! Я сама ей всё расскажу.
– Зачем? – в его голосе появляются стальные нотки. – Чтобы расстроить её? Заставить нервничать? Тебе уже семнадцать. Ты почти взрослая. И должна осознавать элементарные вещи. Твоей маме сейчас нельзя нервничать, понимаешь?
– Понимаю. Но визит к директору школы не так уж и страшен. Мама и раньше ходила на собрания. И не всегда меня там по головке гладили.
– Когда это было? – спрашивает Аверин, но тут же сам отвечает: – Тогда, когда вы с мамой жили вдвоём? После смерти твоего отца? Так вот: теперь я выполняю обязанности твоего отца. И имею право требовать от тебя выполнения определённых, совсем не сложных правил. Первое – не позорить ни меня, ни маму. Второе – прилежно учиться. Третье – не связываться с Войновым. Заметь, в этих правилах нет ни уборки по дому, ни каких-то ещё домашних дел. Разве тебе плохо живётся?
Аверин замолкает в ожидании ответа. А меня просто распирает от злости. Начинаю загибать пальцы:
– Во-первых, я исправлю историю. Во-вторых, я никого не позорю, и это всего лишь собрание в школе. В-третьих – не надо выбирать мне друзей. А в-четвёртых – ты мне не отец!
Я стремительно обхожу Аверина и забегаю в дом.
Да пошёл он к чёрту!
– Варюш, как дела? – из кухни выходит улыбающаяся мама. – Я тут пельмени надумала лепить, ты мне поможешь? Но сначала обедом тебя накормлю.
Она явно не замечает ни моих раздутых ноздрей, ни резких движений, которыми я стягиваю обувь. Её руки в муке, она держит их перед собой, стараясь ничего не трогать.
– Есть я не хочу… А с пельменями, конечно, помогу. Только можно, я попозже к тебе приду? Мне нужно принять душ, я после физры.
Старательно контролирую свой тон, и мама, кивнув, уходит на кухню. А я несусь вверх по лестнице, влетаю в свою комнату и с размаху захлопываю за собой дверь.
Бесит! Чёрт, как же меня бесит Аверин! Словно он пример для подражания, и я почему-то должна его слушать. Его! Бабника и подонка!
Скинув рюкзак с плеч, подхожу к окну и раздвигаю занавеску. Из моей
