комнаты хорошо видно только часть двора и кусок ворот. И я просто жду, когда ворота, наконец, откроются, и Денис уедет. Он был одет в форму, а значит – уже собрался идти на работу.
Не знаю, сколько я так стою возле окна, пытаясь разглядеть то, что находится за углом. В какой-то момент отчётливо слышу, как хлопает парадная дверь. А ещё минут через пять она хлопает второй раз. Через минуту, не больше, ворота ползут в сторону, и машина Дениса появляется на дороге. Отчим уезжает. И мне сразу становится легче дышать.
Я всё-таки иду в ванную и принимаю душ, заколов волосы в пучок, чтобы не намочить. Потом надеваю домашние шорты и майку и решаю спуститься к маме.
Застаю её всё там же на кухне за лепкой пельменей.
– О-о, Варя, вливайся! – с улыбкой говорит она, заметив моё появление.
Я макаю пальцы в муку и, встав с мамой рядом, берусь за тесто, которое она уже раскатала в небольшие кругляши. Кладу фарш в середину, накрываю другим куском теста и прищипываю края. Вместе работа идет быстрее.
– Как дела в школе? – непринуждённо спрашивает мама, боднув меня бедром. – Денис сказал, что некий Игнат за тобой ухаживает. Хороший мальчик?
– Мне не нравится, – практически цежу сквозь зубы.
– Ну-у… значит, не твоё, – сразу отступает она. – Да и какие сейчас могут быть мальчишки? Сначала нужно школу закончить.
Вот, значит, как. Тогда я решаю кое-что ей напомнить:
– А как же ты и папа? Вы ведь встречаться начали ещё в школе, да?
– Ладно, ты меня поймала, – мама расплывается в улыбке, которая тут же меркнет. – Просто сейчас время другое, Варь, – продолжает она обеспокоенно. – Мальчишки совсем другие. Им нужно всё по максимуму, побыстрее и без каких либо обязательств. Я просто за тебя волнуюсь, вот и всё.
– Ясно, – я впериваю взгляд в очередной пельмень, сконцентрировавшись на лепке.
Чувствую, что мама сканирует мою щёку, но не решается вновь заговорить со мной на эту тему.
– Я вижу, что ты не в восторге от Дениса, – говорит она после нескольких минут нашего обоюдного молчания. – Но также я вижу, что он очень старается. Пытается дать тебе всё самое лучшее. Сегодня утром он сожалел, что был с тобой резок и что придрался к твоей одежде. Обещал, что больше ничего подобного не повторится. Он ведь никогда не имел дела с подростками и не знает, как себя вести.
Ну-ну… Пусть лучше расскажет, как он бросил беременную.
Однако вслух я говорю совсем другое:
– Ну что? Убираем пельмени в морозилку?
– Да, давай. Видишь, как мы быстро!
Чуть позже мама отваривает порцию пельменей, и мы ужинаем. После вместе убираемся на кухне и садимся перед телевизором в гостиной.
– О, смотри, вроде интересный фильм, – щёлкая по каналам, наконец находит нужный. – Посмотрим?
– Давай, – пожимаю плечами и забираюсь с ногами на диван. – Давно мы так не сидели.
Мама садится рядом и обнимает меня за плечи. Поверить не могу, что она беременна, и когда-нибудь, через несколько лет, с нами на диване будет сидеть ещё один человечек. И вроде подростковые задвиги мне чужды, но, похоже, я всё равно немного ревную. И к Денису, и к их будущему ребёнку. Да, понимаю, это глупо, но…
Когда фильм подходит к концу, тянусь к пульту и выключаю телек.
– Мам, мне нужно с тобой поговорить, – разворачиваюсь к ней лицом. – И тема достаточно сложная. Поэтому я не знаю, как сказать, чтобы не расстроить тебя.
Её глаза округляются, руки ложатся в центр груди. Ну вот – уже плохо.
– Говори, Варь! Не тяни. Предпочитаю отрывать пластырь быстро, а не медленно и болезненно. Ты ведь не беременна, правда?
И пока я молча прихожу в себя от шока, она несколько раз повторяет:
– Только не беременность, только не беременность…
– Нет, не беременна, – отвечаю немного раздражённо. – И разговор вообще не об этом. Дело в школе.
– А что со школой не так?
– В пятницу будет собрание.
– И всего-то? – облегчённо махнув рукой, мама расслабляется. – Что здесь ужасного?
– На собрании тебе скажут, что я виновата. И что у меня плохая успеваемость. Я решила сама тебе всё рассказать…
– Варь, что бы там ни произошло, мы во всём разберёмся. Что ты сделала?
Она вселяет в меня уверенность. И я почти не сомневаюсь, что мама будет за меня. Поэтому бездумно признаюсь во всех грехах:
– Мне нравится Остап. Но он не нравится учителям и, судя по всему, директору. А я хочу быть на его стороне.
– Что значит «на его стороне»? Его же хотят отчислить! – внезапно начинает злиться она.
– Кто тебе сказал? – и я тоже злюсь.
– Денис. Он разговаривал с директором.
– Остапа не отчислят. Он этого не заслуживает.
Мама тяжело вздыхает и окидывает меня строгим взглядом.
– Это не тебе решать, Варь. Остап постоянно прогуливает уроки. У него плохая успеваемость. Пусть падает на самое дно, но без тебя!
Боже, что она говорит? Откуда столько цинизма?
– Ты неправа! – это всё, что у меня получается выдавить.
Я вскакиваю с дивана, но мама хватает меня за руку.
– Дочка, не веди себя как маленький ребёнок. Остап не тот, кто должен занимать твои мысли. Он не нужен тебе.
– Ты ничего не знаешь! – я уже перехожу на повышенные тона. – Будешь слепо верить Денису? Или и меня послушаешь?
– Варь, меня в школу вызывают, – теперь в её голосе разочарование. – Мне очень жаль, но теперь твой голос нерешающий. Забудь про Остапа! Учись. И всё будет хорошо.
Нет! Ничего хорошего уже не будет…
– Ладно… Я, пожалуй, пойду, – вырываю руку из захвата матери.
– Варь, ну ты чего? Обиделась, да? – она пытается меня приобнять, но я отступаю подальше. – Варь, я понимаю, ты можешь сейчас ревновать, но…
– Нет! – тут же перебиваю её. – Это совсем не так. Денис не тот, за кого себя выдаёт.
– Хорошо, тогда кто он?
– Он…
– Ну кто? Кто? – теперь перебивает она. – Это ли не ревность, Варя?!
Ну вот, она слышит только себя. Любовь к этому человеку окончательно её ослепила и оглушила. Вот сейчас я расскажу ей о том, что знаю. Про маму Остапа, например. Поверит ли она мне? Определённо нет. Уверена, что нет.
– Денис возомнил себя моим отцом, – цежу сквозь зубы. – Это не так. И он не такой идеальный, каким ты его считаешь.
– Так мы все неидеальны! – мама разводит руками. – Мне важно, как он ко мне относится. И к тебе тоже. У нас же всё есть, Варь. Крыша над головой, еда, комфорт. Заметь, мы ему пока никто. Я не его жена, и наша свадьба только в июне.
– Да, ясно, – мои глаза начинает щипать от слёз, и я поспешно отворачиваюсь. – Всё так и есть, мам. Денис хороший, а я – неблагодарная свинья.
Бегу вверх по лестнице и слышу её отчаянное:
– Я этого не говорила, Варя!!
Нет, но именно это я и услышала. И увидела в её порицающем взгляде.
Хлопнув дверью
