Филипп на миг задохнулся от боли и поэтому не смог крикнуть, предупредить коллегу: преступник — явный подельник Нертова. Тогда он попытался прикрыть рану рукой, но и на это не хватило сил. Умирая, он медленно сполз по стене на пол, так и не дотянувшись до груди, на которую, пульсируя, вытекала кровь из пробитого сердца…
* * *
В тот момент, когда сознание детины уже меркло от нанесенного в голову удара Алексея, граната отлетела в сторону «аквариума».
Прыгая назад, к прозрачным дверям, Нертов, словно в замедленной съемке видел широко открытые от ужаса глаза женщины, прижимающей к себе ребенка, безуспешно пытающегося подняться тучного капитана и гранату, плюхнувшуюся на пол рядом с так и несъеденным бутербродом, заботливо собранным женой Кузьмича, отправлявшей супруга на дежурство.
Алексей успел упасть на гранату до взрыва. «Почему меня не было тогда рядом с Митей и Ниной?.. А эти, слава Богу, выживут…» — подумал он о женщине с ребенком в последнюю секунду перед тем, как десятки осколков должны были растерзать его тело.
* * *
Выдернув нож из тела оперативника, Толик, не раздумывая, бросился на лестничную площадку. Но путь вниз был отрезан: оттуда поднималось несколько человек, среди которых виднелась фигура местного участкового. Толик хотел было бежать в другую сторону, но дверь квартиры Бернштейна открылась и в ее проеме показалась фигура милицейского сержанта.
— Назад! Всех порежу! — заорал наркоман, выставив перед собой огромный клинок. Но тут он увидел, что и участковый, и сержант потянулись к своим кобурам, а один из людей в штатском уже выхватил пистолет из-под пиджака. — Не возьмете, менты поганые! — Толик со всей силы швырнул нож вдоль по лестнице, стараясь попасть в участкового, но промахнулся. — Не возьмете! — выкрикнул он еще раз и, перемахнув через перила, бросился с четвертого этажа в лестничный пролет.
Застывший на площадке с пистолетом в руке, Федоров услышал лишь крик летящего в небытие Толика, а затем, подбежав к пролету, увидел и его самого, нелепо распростертого на далеком бетонном полу…
Когда приехала «скорая», врач лишь уныло развел руками, взглянув на тело Санькина:
— Это, извините, не по нашей части, — и отправился к находившейся в полуобморочном состоянии старушке, чтобы сделать ей укол камфары.
* * *
— А эти, слава Богу, выживут… — подумал Алексей о женщине с ребенком в последнюю секунду перед взрывом.
Но взрыва не последовало ни через положенные четыре секунды, ни через тридцать, ни через минуту. Взрыватель почему-то не сработал, хотя мог щелкнуть в любой момент.
Осторожно повернув голову в сторону дежурного, Нертов прошептал, чтобы тот быстро вывел куда-нибудь подальше женщину с ребенком и убирался сам.
— А ты? — Кузьмич, встав на четвереньки, начал осторожно подниматься, будто это под ним, а не под кем-то еще находилась граната. Потом засуетился и добавил: — Я сейчас, только выведу и вернусь.
— Лучше скажи, куда окно выходит из дежурки? — прохрипел Нертов. — Выгляни, не бродит ли там кто, затем прячься за углом и оттуда мне крикнешь.
Кузьмич закивал головой и поспешил к выходу. Через некоторое время Алексей услышал далекое: «Никого-о не-ет!» Он выхватил из-под себя гранату, в два прыжка преодолел расстояние к месту, откуда можно было достать окно, со всей силы кинул гранату в стекло, а сам присел, перекатившись поближе к стене. Через мгновение на улице грохнул взрыв, и посыпались осколки из оставшихся окон.
Алексей направился к выходу, около которого лежали сержант и прапорщик. Оказалось, за первого можно не беспокоиться — голова была цела. Что же касалось сотрясения мозгов, то «были бы они у тебя — обязательно сотряслись, — неприязненно подумал Нертов, пару раз хлопнув Гену по щекам. — Но и так скоро оклемаешься». И правда, сержант застонал и, приоткрыв глаза, тупо уставился на задержанного.
— Не волнуйся, земляк, я уже позвонил, — заверил тот помдежа и направился в сторону безвольно привалившегося к стене прапорщика.
В дежурку ввалился запыхавшийся Кузьмич. Он бормотал, что собирался еще в прошлом году на пенсию, как чувствовал беду, но остался, хотел полностью выслугу заработать. Но заработал вместо этого ЧП.
Впрочем, бормотание не помешало капитану помочь расстегнуть одежду на груди пострадавшего, чтобы найти рану и оказать первую помощь. Однако вся помощь в конечном итоге свелась к обещанию дежурного налить коллеге стакан после «разбора полетов» — на груди милиционера оказался бронежилет, так что выстрелом прапорщик был лишь слегка контужен, но пуля не смогла насквозь пробить спецзащиту.
Капитан, посмотрев на распростертого посреди дежурки детину, обратился к Алексею:
— А ты его не того?.. Не убил?
— Жить будет, придурок. Минут через несколько очухается, — Нертов попытался снять бронежилет с прапорщика. Но Кузьмич вдруг достал из широкого кармана наручники и, взяв юриста под локоть, потянул в сторону:
— Слышь, парень, как тебя там?.. Я не знаю, во что ты влип, но минут через десять-пятнадцать пойдет электричка на Питер. До станции полкилометра по дороге направо…
Затем капитан, ссутулившись, отвернулся и, позванивая наручниками, направился в сторону нокаутированного Нертовым детины.
— Кузьмич, — окликнул его Алексей, — я, правда, не поджигал дачу. И дел на мне никаких не висит. Просто на допрос, как свидетель, вовремя не пришел. Но я вернусь. Обязательно…
Капитан как-то странно закивал головой, но Нертов уже не видел этого, ибо выскочил из дежурки и побежал в сторону станции, надеясь поскорее вернуться к Миле и друзьям.
Глава третья. ЯРОСТЬ
— Вы не представляете, Леша, что это за люди, — вдова Раскова еле сдерживала слезы, и Нертов чувствовал это даже через телефонную трубку. — Вы не представляете! Они убили моего мужа, а теперь угрожают мне. Они откуда-то узнали, что я к вам обратилась, и вот результат! Я больше так не могу…
Алексей, слушая Клавдию Александровну, все больше хмурился. Судя по ее сбивчивому рассказу, выходило, что темные силы, с которыми он боролся последнее время, пошли ва-банк: вдову Раскова подстерегли на лестнице какие-то ублюдки и, втолкнув в квартиру, пообещали сделать с ней то же, что с покойным мужем, только более изощренным способом. При этом насмерть перепуганной женщине пообещали жизнь, если она откажется от поисков убийц и, главное, вернет органайзер, из-за которого погиб Леонид Павлович. Развеяв недоумение Клавдии Александровны, один из бандитов объяснил, дескать, искомая вещь в сейчас хранится у Нертова. А раз уж он нанят вдовой, то в ее же интересах попросить вернуть органайзер по-хорошему.
Первым желанием Алексея, узнавшего об этом, было позвонить ГУВД или, собрав людей из агентства Арчи, броситься на выручку вдове. Но, подумав, он понял: все это не приведет ни к чему хорошему. ГУВД без достаточных оснований («голое» заявление вдовы в расчет не принималось) вряд ли что будет организовывать, да и не сможет надолго приставить телохранителей к вдове бывшего начальника уголовного розыска. Последнее касалось и ребят из конторы Иванова: никаких гарантий для безопасности Клавдии Александровны. Сама вдова Раскова тоже явно смирилась со всем и теперь умоляла лишь, чтоб бывший стажер ее мужа помог сохранить ей жизнь.
Нертов чувствовал, что дело давно приняло серьезный оборот и в него следовало не втягивать новых людей, а наоборот — выводить их из-под удара. «В конце концов, — подумал он, — на фиг мне сдался этот органайзер? Все равно копии уже сняты и с блокнота, и с записной электронной книжки, а главное, со злополучной дискеты. Так пусть эти друзья подавятся своей информацией». Но всего этого женщине он не сказал, а лишь пообещал достать из укромного места и ближе к вечеру привести требуемую вещь.
— Вы только никому дверь не открывайте, а когда позвонят, как обещали, по телефону, назовете вокзал и номер ячейки, куда я положу органайзер. Только не открывайте дверь, — повторил он еще раз на прощание…
Мила вошла в комнату, когда он нажимал кнопки телефона, чтобы дозвониться до Арчи. Но то ли Женька трепалась со своей новой подружкой Юлей Громовой, то ли сам главсыщик повис на трубке, раздавая поручения подчиненным — во всяком случае попытки Нертова оказались безуспешными.
Все понимающая Мила жестами показала, что еда готова, и тактично исчезла на кухне, плотно закрыв за собой дверь. Алексей, разгуливая по широкой старинной прихожей, еще несколько раз попытался набрать домашний номер Иванова, но все время слышал лишь короткие гудки.
«Нажимать кнопки тоже надо с комфортом», — Нертов опустился в кресло, но тут же вскочил, услышав хруст: оказалось, на кресле валялась Милина сумочка.
