Глава 41
Мне понадобилось выйти по малой нужде. Спросонья я выбрался из кровати, нашел сапоги и вышел на холод. Свежий снег сверкал волшебной белизной, освещавшая его луна подмигивала мне, изо рта у меня шел пар, я улыбнулся ей, но она скрылась за тучей. Я стоял возле курятника, оставляя на снегу желтые пятна, и вдыхал горьковатый запах. Было холодно, я запахнул меховую телогрейку и вдруг обнаружил, что ворота на сеновал открыты. И тут возле жилого дома возникло какое-то движение, вскоре красноватая тень пересекла двор, под красным плащом у нее был спрятан зажженный фонарь, тень вошла на сеновал и закрыла за собой ворота. Луна выглянула из-за туч, мороз кусал мои голые ноги в деревянных сабо. Заскрипел снег. Я подошел к воротам сеновала, помедлил, схватил ледяную ручку и приоткрыл ворота ровно настолько, чтобы можно было протиснуться внутрь, после чего закрыл их, отгородившись от ветра и холода. Тихо прокрался к чему-то, что светлело за черной тенью. Запах сена защекотал ноздри, кто-то сказал “Т-с-с!”, и я испуганно опустился на колени за небольшой телегой для сена. Однако никто не стал меня искать. Звук доносился со стороны светлого пятна за сеном, я наклонился и осторожно подобрался поближе. Мне было страшно… и любопытно, я бы наверняка обмочился от страха, но было уже нечем. Свет стал ярче, я услышал тихий шепот и отодвинул сено в сторону, чтобы увидеть говоривших. Свет фонаря ударил мне прямо в глаза, и я испуганно заморгал.
– Пожалуйста, – молил женский голос. – Я могу… – Послышался шлепок, похожий на пощечину, и мужчина грубо сказал:
– Замолчи!
Мужчина странно застонал, и я приподнялся над краем телеги, чтобы увидеть этих двоих, прятавшихся за сеном. С изумлением я смотрел на двух полуголых людей, барахтавшихся в сене, лицо женщины закаменело, словно она сдерживала слезы, а мужчина, закусив губу, уже навалился на нее. Неожиданно она почувствовала мое присутствие и посмотрела на меня. Ее глаза широко раскрылись, и она вскрикнула. Лихорадочно стараясь прикрыть наготу, она вырвалась из рук мужчины. Он хотел схватить ее, но тут я обрел голос и с криком бросился ей на помощь. Она выкрикнула мое имя, фонарь упал с телеги и разбился, а дальше все происходило так бурно и быстро, словно наступил конец света. Сено вспыхнуло, и мгновенно запылал весь сеновал, все голоса слились в один страшный вопль. Я кричал как резаный, видя, как она пытается встать на ноги, но ее волосы уже пылали, и сено обнимало ее красными языками пламени; мужчина слепо барахтался в пламени, одежда на нем горела, пытаясь встать, он потянул женщину за ногу, при этом он дико выл и отмахивался от огня, пока не рухнул, закрыв лицо горящими руками.
– Мама! – крикнул я, протянув руки. – Мама! – Я загородился от огня и хотел подойти к ней, она горела, как живой факел, и делала мне знаки, чтобы я отошел подальше от нее, кричала, но я не разбирал ее слов, с крыши сыпались искры, что-то большое и тяжелое ударило меня по голове, и я упал на колени. Балка, упавшая мне на голову, скатилась по рукам, вспыхнула, и я заорал, увидев, как дым и огонь скрыли маму, как все превратилось в жар и пламя и в невыразимую адскую боль.
Я как безумный катался по снегу, чтобы сбить огонь, прожигавший меня насквозь, я катился прочь от сеновала, в лес, катился, пока дорогу мне не преградили деревья и я не оказался в снегу. Я лежал на спине и смотрел, как лунный человек мне подмигивает, потом с трудом встал на ноги, скрючился от кашля, нашел потерянное сабо и пошел за ним, за этим лунным человеком, через лес, на берег и дальше по льду. Я качался и кашлял, меня окружала ночь. Я не обращал внимания на мороз и ветер, а лунный человек показывал мне дорогу, я видел, как он мне подмигивает и улыбается, а потом он вдруг исчез, словно мы с ним играли в прятки. Было темно, и я шел к тому, что высилось впереди, сначала это был берег, потом – дом, я вошел, отыскал сани и меховую полость, теплую полость, опустился на сани и завернулся в нее, заполз в самую, самую глубину… в тепло, в огненное море, мама…
– Мама! – закричал я. – Мама!
– Петтер! Петтер, черт бы тебя побрал! – Кто-то с силой тряс меня за плечо. – Петтер, что случилось? – Томас бил меня по щекам, пока я не открыл глаза. Рядом, в сене, стоял Герберт, его лицо выражало ужас. В ворота сеновала вбежали нунций и Сара.
– Я… это я…
– Что ты? – Томас склонился надо мной. – Я не слышу.
– Ничего… нет… Я только… – проговорил я и провалился в осеннюю ночь.
Среда 31 октября
Год 1703 от Рождества Христова
Глава 42
Сигварт!
Это я убил маму, сжег ее. Сигварт, послушай меня! Ты знал об этом? Знал, что это я устроил пожар, что во всем виноват я… Я сжег усадьбу… я, Сигварт…
– Часть усадьбы, – услышал я голос Сигварта. – Сеновал, хлев и часть дома. Не всю усадьбу, Петтер.
Шатаясь, как пьяный, я брел по тропинке к Брому, споткнулся о корень, упал, разбил колено.
– Ой! – вскрикнул я, ветер заметно усилился и уже не был теплым. – Ой! – Я сел в темноте и со стоном схватился за колено, словно ждал, что мама придет и подует на ушибленное место. Сдует боль – я вдруг вспомнил, как она это делала, дула на больное место, улыбалась и говорила: “Ну вот, все прошло!”, тогда я вскакивал и бежал дальше.
– Сигварт! – кричал я, направляясь к сараю. – Сигварт… – Боль в груди душила меня, я ввалился в его каморку, подошел к топчану. – Сигварт, это я устроил пожар в усадьбе… Но я этого не хотел, клянусь тебе, не хотел, просто… – Я потянул перину и шарил, стараясь найти его руку, дыхания его я не слышал. – Сигварт? – Я ударил по перине, откинул подушку, ничего, Сигварта в постели не было. – Сигварт!
Я ощупью шарил вокруг, все еще не веря, что его здесь нет.
– Сигварт! – крикнул я на весь хлев. Может, он вышел помочиться? Или хозяин Брома переселил его в дом? Пальцы что-то нащупали на подушке, сжались, схватив серебряный крест на шнурке, который я ему подарил.
Но… Сигварт никогда бы…
– Томас!
Я дышал как загнанная лошадь, когда на тропинке встретил Томаса, – он с фонарем в руке искал меня.
– Томас! Юнкер Стиг похитил Сигварта! – в отчаянии крикнул я. Мы дошли до усадьбы, и я рухнул на скамью у стены дома. – Его нигде нет… он…
Томас с огорченным видом сел рядом со мной.
– Петтер, тебе надо отдохнуть. Я не знаю, что так на тебя подействовало, но…
– Молчи! – просипел я, глубоко вздохнул, и голос вернулся ко мне. – Не важно, что со мной, важно, что юнкер Стиг похитил Сигварта. – Я показал ему серебряный крест. – Сам Сигварт никуда бы не ушел без него.
– Но зачем ему?.. Я хочу сказать, зачем юнкеру Стигу похищать Сигварта?
– Не знаю. – Я встал. – Вот найдем его, и ты задашь ему этот вопрос.
Томас вошел со мной в дом. Я приготовил теплую одежду и плащ.
– Что ты собираешься делать, Петтер? Ты знаешь, где они могут быть? До рассвета еще далеко. Тебе надо отдохнуть.
Томас ничего не понимает, они мне не верят.
– Нет, я не знаю, где они. – Я упрямо взглянул на него. – Но надо что-то делать. Юнкер Стиг не знает эту местность, как я ее знаю … – Я замолчал, так и не натянув сапог до конца.
– И что? – Томас в ожидании смотрел на меня.
– Просто я вспомнил, как Олав говорил, что показывал окрестности юнкеру Стигу, когда они несколько дней назад ездили с Сарой в Тёнсберг. Те места юнкер знает. Я начну с них.
– Позовите ко мне работника Олава! – скомандовал Томас, довольный, что может начать действовать. Заспанный помощник судьи отправился в конюшню и разбудил хозяина, тот вскоре явился, притащив с собой Олава, который только что продрал глаза и бурно протестовал.
– Олав! – Я посадил его на стул. – Где вы были с юнкером Стигом три дня назад, когда ты показывал ему окрестности?
Олав протер глаза и с удивлением уставился на нас с Томасом.
– Мы осматривали Лёвёйен, самые недоступные места. – Он зевнул, увидел окруживших его людей, смотревших на него с нескрываемым любопытством, и оживился. – Я показал ему церковь и святой источник, рассказал об Олаве Святом, о том, как он нас охраняет, нас, местных жителей. Потом мы по ущелью спустились к Бухте Иисуса, я рассказал о разбойниках и показал ему их пещеру. Потом мы вернулись…
– Пещера разбойников! – прервал я его. – Ты показал ему настоящую или другую?
– Настоящую, – сказал Олав, словно это было само собой разумеющимся, и вдруг засомневался. – А что за другая, я даже не знаю.
– Ты показал ему ту, которая хорошо видна из Бухты Иисуса?
– Ясное дело, но это же и есть та пещера.
– Именно, что не та! – возразил я. – Вот где они сейчас! – Я схватил карту и начал рисовать, показал Томасу и помощнику судьи, где находится Пещера разбойников.
Помощник судьи был настроен скептически.
– На кой черт ему прятаться в этой пещере? – спросил он.
– Может быть, вы и правы, – отозвался Томас и огляделся в поисках плаща. – Но, с другой стороны, все это дело весьма абсурдно. Я имею в виду, зачем ему таскать с собой какого-то старого, еле живого работника.
