— Полупустую банку кофе, это понятно, пару помидорчиков и огурчиков, они могут в буфете полежать. Вяленая колбаса здесь пока дефицит, атрибут праздника, ее отбрасываем. Значит, докторская, ее и сырой есть можно и пожарить. Должна быть холодной, как будто только из холодильника достал, то же самое с маслом. На всякий случай пачку макарон, тоже в буфет, вдруг Зинка холостяку чего сварить захочет. Так, еще новый купальник Зинке, по размеру, типа купил кому-то, стоял в очереди за тем, не знаю зачем, что выбросят, выбросили купальники. Грэйв, подбери-ка на Зинку соответствующий времени купальник посмелее, только без фанатического минимализма. Ага, еще сахар забыл. И две чашки кофе, горячего, как только Зинка душ покинет, свистнешь, достану из синтезатора. Посуда в буфете стоит, ее не надо.
Как только Зинка наконец-то пошла вниз, в душ, Макс достал из кейса запланированное. Оставалось дождаться кофе. Макс прислушался к бормотанию телевизора, шли то ли новости, то ли какой-то пропагандистский документальный фильм. — Что там у нас? БАМ, горнопроходческие работы начались. Северо-Муйский тоннель, ого, свыше 15 километров. Это сколько же его будут копать? Лет пять, наверное, это по 3 километра в год, 250 метров в месяц, чуть больше 8 метров в день, по 4 метра с каждой стороны. Нет, года за три наверняка управятся, но все равно надо будет помочь. Грэйв, изучи вопрос тоннеля, да и всей трассы, проработай варианты незаметной помощи. Будет у меня свободных полчаса, напомнишь и доложишь.
Вернувшуюся из душа Зинку ждал горячий кофе и пара готовых бутербродов.
— Если захочешь еще, вон колбасу и масло из холодильника принес.
Зинка посмотрела на Макса и хихикнула
— Ты вот так всегда по дому ходишь, без ничего? А если хозяева бы неожиданно вернулись, когда ты кипяток наливал? Не обварил бы себе ничего?
— Да нет, так хожу только тогда, когда кто-то в душе и на нем одно только полотенце. — вывернулся Макс. — Посмотри там, в верхнем ящике, там кое-что для тебя есть. Купил по случаю, а деть некуда, с размерчиком промахнулся, теперь только место занимает.
Макс мысленно поругал себя за длинный язык. Пока меряли купальник, кофе совершенно остыл, пришлось запивать бутерброды чуть теплым.
— Сколько такой стоит? — поинтересовалась Зинка, расправившись с бутербродами
— Не помню уже. Подарок, он вообще цены не имеет, лишь бы понравился. Или тебе еще чего-то надо?
— Мне много чего надо, того чего в магазинах нет. Только переплачивать много не хочется.
— Ну а чего тебе конкретно надо? Может я подскажу, где есть. Я удачливый, часто натыкаюсь на редкости.
— Ну, конечно же мне джинсы нужны, фирменные. И такая же фирменная джинсовая юбка. Давай, говори быстрее, в каком таком госмагазине все это можно купить, и не за чеки или боны, а за наши советские рубли. — Зинка горько усмехнулась. — Нет таких госмагазинов пока. Или наше, страшненькое, бесформенное, типа стройотрядовской формы, или индийское барахло. Даже ткани нормальной джинсовой в продаже нет, говорят, бывает, но враки все это, лично я не встречала. Ну, говори где, мой удачливый Эдик, где мне можно модно приодеться, а потом черт знает сколько в столовку не ходить и на всем экономить? Знаешь, почему я замуж не особо стремлюсь? Замуж — это обязательно дети, а с ними в очередях не постоишь и красивую шмотку не купишь. Замуж — это еще и о квартире беспокойство, не будешь же с родителями жить или разменивать заработанное ими жилье. Это сейчас с жильем полегче стало чуток, а раньше совсем проблема была. Я вот пару лет назад в гости к подруге ездила, она с мужем и дочкой в бараке жила. Длинный одноэтажный сарай без всякого подвала, сквозной коридор, пол ниже уровня земли. Комната отдельная, даже две, правда вторая очень маленькая, и никаких удобств. Кухня одна на весь барак, умывальников всего два, вечная к ним очередь, туалет на улице, тоже очередь. И это через целых тридцать лет после войны. Сейчас то их уже переселили, в новом микрорайоне живут, а барак снесли. Но пока все бараки не снесут, очередь на жилье уменьшаться не будет.
Так что гуляй, Эдик, пока что свободным и неокольцованным. Пока я себе большой модный гардероб не куплю. Уйду из лаборатории, пойду в рабочие, они куда побольше нас получают.
Зинка загрустила. Эдик обнял ее за плечи. Зинка всхлипнула, смахнула слезинку и уже весело сказала.
— Мы там вчера вино допили то? И где ты, Эдик, только такие вкусняшки берешь? В вино-водочном посмотришь, полки спиртным забитые, а купишь что-нибудь на девичник — окажется или кислятина, или вообще бормотуха. Научишь что покупать?
Макс кивнул. Допили вчерашнее вино. Макс хотел открыть новую бутылку, но как назло, вернулись хозяева, уехавшие в деревню еще в четверг, праздновать местный национальный языческий праздник летнего солнцеворота, что-то вроде купалинской ночи. Хозяева придерживались строгих правил насчет отношений между полами и посему пришлось праздник сворачивать. Одеты Макс с Зинкой были прилично, следы бардака отсутствовали, все были трезвые, но все равно Макс даже без помощи грэйва ощутил несколько неприязненные взгляды хозяйки.
— Пора валить — подумал Макс — И сейчас валить и вообще. Ну сколько можно — ночуй дома, на этой чужой кровати, а не чудной кровати в бункере, иди по улице, чтобы тебя все видели, в душе вода солнцем греется, даже в холодильник синтезатор не встроить, девушек не приводи… Надоело. Надо снять квартиру в городе, целиком, у тех, кто надолго уезжает. Или взять, да и занять пустующую, и выправить все документы на кого-нибудь липового. А может, купить развалюшку в частном секторе, да отстроить нормальный домик? Нет, частный сектор совершенно не тот вариант. Придется точно так же по улице возвращаться, соседи в частном секторе куда бдительнее, чем в многоэтажках. Да и приведешь в такой домик девушку, посмотрит она и переклинит ее на музыке Мендельсона. А так, как сейчас, хорошо — квартиру снимает, зачем мне этот нищий студент. Все, грэйв, — ищи варианты пустующего жилья, две-три комнаты. Справедливый размен — я стране заводик, оно мне трехкомнатную. Временно, потом верну с процентами.
Макс с Зинкой еще немного погуляли по центру, перекусили в уютной прохладной кафешке, почти пустой по поводу жаркого воскресного дня. Макс хотел проводить Зинку до дома, но она поехала в троллейбусе одна.
— Знаешь, сколько там сейчас на лавочках бабулек греется, и все такие сплетницы. Увидят меня с тобой и родителям настучат. Не нужны мне их расспросы, моя жизнь — это моя жизнь, взрослая уже.
— Такова жизнь — думал Макс, расставшись с Зинкой и подыскивая подходящее местечко для открытия портала в свой бункер — ничего не поделаешь. Как что-то серьезное, бузит кто-то или ломает чего — никто в милицию не позвонит. А по мелочам, кто с кем и когда, да не правду-матку, а чисто свои домыслы — об этом всему свету сообщить надо. И с этим тоже что-то делать надо, но что, черт его знает.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
