Прекрасное письмо, двести лет пролежавшее в архиве без востребования. Еще Пушкин упрекал нас русских — в «нелюбопытстве». Сколько же сокровищ хранится в наших архивах! Давно ждет публикации переписка Екатерины с Потемкиным, известная лишь по письмам императрицы. Очень содержательна переписка Потемкина с Безбородко. Она тоже ждет своего исследователя и публикатора. Любопытно, что Золотухин вместе с письмами Потемкина императрице привез и его письмо Безбородко.
«Милостивый Государь мой Граф Александр Андреевич,— писал Потемкин.— Кобург пожалован фельдмаршалом за то, что Суворов его вынес на своих плечах. Уже цесарцы бежали. Я просил об нем. Честь оружия требует ознаменить его подвиг» [126].
Если вспомнить, что князь Репнин поторопился приписать Фокшанскую победу Кобургу, что граф И.П. Салтыков распускал про Суворова худые слухи, что вице-канцлер граф И. А. Остерман интриговал против Безбородко, то станет понятным, почему Потемкин решил усилить свое представление императрице о «знатной награде» Суворову. Он хорошо знал завистливость придворной среды к подлинному таланту. Знал он и о том, что его самого недруги не оставляют в покое. Летом 1789 г. им удалось провести крупную интригу — свалить фаворита Александра Дмитриева-Мамонова (сторонника Потемкина) и заменить его Платоном Зубовым.
Потемкин как в воду глядел. «Из копии при письме Графа Александра Андреевича (Безбородко.— В. Л.), препровождаемой Вашей Светлости, изволите усмотреть плоды Ваших благотворении Александру Васильевичу Суворову Графское достоинство исходатайствовавших,— писал 5 октября из Петербурга Гарновский — доверенное лицо Потемкина при дворе.— Многие здесь завидуют ему: почитая успехи Александра Васильевича произшедшими от счастья, и не от распоряжения его. Но Государыня уважила об нем рекомендацию Вашей Светлости столько же, сколько и службу его» [127].
3 ноября Потемкин, занятый переговорами с турецкими пашами о капитуляции Бендер, посылает Суворову сразу три письма. Поскольку эти письма мало известны, считаем важным привести их полностью.
«Милостивый Государь мой Граф Александр Васильевич!
Неустрашимость Ваша и искусство в предводительствовании войсками, ознаменованные в сражении Рымникском, где совершенная над великим визирем одержана победа, — доставила Вам право к получению Перваго степени военного ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия. Ея Императорское Величество благоволили воздать сию справедливость заслугам Вашим, и я, с особливым удовольствием препровождая к Вам Высочайшую Ея Императорского Величества грамоту с знаками ордена, предвижу ревностное рвение, с которым Ваше Сиятельство стремитесь на новые подвиги к службе Ея Императорского Величества и пользе Отечества. Будьте уверены об истинном почтении и нелицемерной преданности, с коим имеет честь быть
Вашего Сиятельства, Милостивый Государь мой
покорнейшим слугою
Князь Потемкин Таврический» [128].
Второе письмо сопровождало алмазные знаки к кресту и звезде ордена Св. Андрея Первозванного, пожалованные Суворову за Фокшанскую Победу.
«Милостивый Государь! С чувством наирадостнейшим имею честь поздравить Ваше Сиятельство получением отличия заслугам Вашим принадлежащего. Остается только желать, чтоб было Ваше Сиятельство здоровы и наслаждались плодами подвигов Ваших, сею славою, которою имя Ваше учинилось уже безсмертным.
Я не престану никогда быть Вашим почитателем и сохраню неограниченную свою преданность
Вашего Сиятельства, Милостивый Государь
всепокорнейший слуга ваш
Князь Потемкин Таврический» [129].
Это официальные письма. Но было и личное письмо — привилегия Суворова.
«Я с удовольствием сердечным препровождаю Вам, мой любезный друг, милости Монаршие. Вы, конечно, во всякое время равно бы приобрели славу и победы, но не всякий начальник с удовольствием, моему равным, сообщил бы Вам воздания. Скажи, Граф Александр Васильевич! что я добрый человек. Таким я буду всегда.
Бендеры, когда Богу угодно, завтре будут наши. О! как трудно улаживать с тремя пашами и все трехбунчужными.
Прощай, Милостивый Государь, я во всю жизнь Ваш верный друг и слуга
Князь Потемкин Таврический [130].
Р, S. Еще будет Вам и шпага богатая».
Суворов был потрясен. В ответах на официальные письма Потемкина он сдержанно и с большим достоинством благодарит его.
«Высочайшее при указе Ея Императорского Величества всемилостливейшее награждение меня орденом С[вято]го Великомученника и Победоносца Георгия Первого класса в ознаменование прежней службы и за победу на баталии Рымникской над верховным визирем совершенно одержанную я имел щастие получить.
Рвение мое и усердие к службе Императорской пребудут по конец дней моих со мною. Остаюсь с глубочайшим моим почтением и преданностию
Светлейший Князь, Милостивый Государь
Вашей Светлости
нижайший слуга
Граф Александр Суворов Рымникский Ч. 8 ноября 1789 году. Берлад».
Второе письмо по поводу получения алмазных знаков к андреевскому ордену сходно с предыдущим. Но было, не могло не быть еще одно письмо — ответ Суворова на личное послание Потемкина. К сожалению, оно не сохранилось. Что мог сказать Суворов? Какими словами выразить свою признательность, если в порыве восторга он писал Василию Степановичу Попову: «Насилу вижу свет от източника радостных слез. Могу ли себе вообразить? Верить ли? Бедный, под сумою, ныне... Но в последнее, настоящее время! Долгий век Князю Григорию Александровичу!
Увенчай его Господь Бог лаврами, славою. Великой Екатерины верноподданные, да питаютца от тука Его милостей. Он честный человек, он добрый человек, он великий человек! Щастье мое за него умереть!» (Письмо от 8 ноября). На другой день в письме тому же Попову (о пересылке денег ему самому и его племяннику князю Алексею Горчакову) снова прорывается волнующее Суворова чувство: «Не до денег! Один кусок лент Князь Григорья Александровича дороже всех моих деревень!»
Красноречиво письмо Суворова и к дочери: «Comtesse des deux Empires (Графиня двух империй (франц.). Иосиф пожаловал Суворову графское достоинство Священной Римской Империи, а Екатерина, по представлению Потемкина возвела Суворова в графы Российской Империи с почетным наименованием «Рымникский».) любезная Наташа-Суворочка! a cela (В этом [франц.]) ай да надобно тебе всегда благочестие, благонравье, добродетель. Скажи Софье Ивановне и сестрицам: у меня горячка в мозгу, да кто и выдержит. Слышала, сестрица душа моя, еще de ma Magnanime Mere (От моей Высочайшей Матери [франц.]) рескрипт на полулисте будто Александру Македонскому. Знаки Св. Андрея тысяч в пятьдесят, да выше всего, голубушка, Первый класс Св. Георгия. Вот каков твой папенька. За доброе сердце, чуть право от радости не умер» (8 ноября).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
