Юлия задумалась. Им действительно необходима третья часть записей Елены Карловны. Директриса тем временем продолжала:
– Вспомните, когда я показывала вам кладбище, мы застали Почепцова на пути к склепу Святогорских. Он явно хотел убедиться, находится ли там тело Настеньки или нет. И еще, деточка… Меня мучает вопрос: отчего Садовник, до той поры всегда оставлявший свои жертвы на месте преступления, убрал тело Настеньки? Это так на него не похоже…
– Но ведь и тело моей прабабки Анны было найдено под землей, она числилась пропавшей, хотя никто не сомневался, что Садовник убил ее, – сказала Юлия. – Что мы будем делать, Виктория Карловна?
Директриса вздохнула:
– Я думаю, нет, я более чем уверена, что мы не имеем права утаивать эту информацию от следственных органов. Я бы, конечно, предложила самим отправиться в склеп и проверить, находится там тело Настеньки или нет… Но у нас нет права – и даже нет ключа. А просто так его не добудешь, это вам не дом Почепцова! Ключ находится у князя Александра Святогорского!
– Но ведь тело могли и перепрятать, – сказала Юлия. – Прошло столько лет… Если Святогорские тогда, в 1916 году, знали, что Арсению Поликарповичу и вашей бабке все известно, они наверняка были вынуждены заметать следы…
Директриса ответила:
– О да, все возможно, но мне почему-то кажется, что тело Настеньки, попавшее в склеп, так его и не покидало. У Святогорских не было для этого и возможности, и времени. Смотрите, деточка, – Арсений Поликарпович приказал установить слежку за склепом, затем, всего лишь через несколько месяцев, ближе к концу года, после самоубийства молодого Феликса, отец-старик вместе с Аделаидой и крошкой-внуком тайно бежал из Староникольска. И, скорее всего, к тому времени земля горела у него под ногами, ему было не до тела бедной Настеньки, которая покоилась в склепе. Ведь мне известно – ордер на обыск склепа и дворца Арсений Уссольцев так и не получил. Министр отказал ему по личному требованию царя, который заявил, что Святогорского необходимо оставить в покое.
– Ну что же, Виктория Карловна, тогда нам остается одно – известить следственные органы, вы совершенно правы, – в задумчивости произнесла Юлия.
– Вот это правильно, – директриса подошла к телефону. – Я сейчас же свяжусь с Романом Морозовым. Мне кажется, наш молодой следователь к вам неравнодушен, деточка. Я же говорю, что вы не уедете из Староникольска без жениха! Я думаю, мне удастся убедить Романа, а в особенности его мамочку, с которой я приятельствую, что мы также имеем право присутствовать при вскрытии склепа.
2 сентября
Ирина Александровна Мерзлякова, заместитель мэра по социальным вопросам, прислушалась. Ей показалось, что в пустынном помещении мэрии кто-то ходит. Ну что она так пугается, понятное дело, сейчас, в половине десятого вечера, в здании мэрии бродит уборщица. Но разве уборщица приходит по вечерам, а не рано утром?
Ей стало немного страшно. Но только немного. Ирина Александровна, особа сорока шести лет, уже в течение двух с половиной лет, после перевыборов Петра Георгиевича Белякина, занимала пост заместителя мэра по социальным вопросам. Красивая, уверенная в себе, со вкусом одетая, умеющая говорить, она всегда выступала на стороне своего начальства. Ирина Александровна была до этого главным врачом одной из староникольских больниц, однако тайно всегда мечтала о месте в политике. Поэтому, когда мэр, формировавший новую команду, предложил ей кресло своего зама, она, подумав, согласилась.
Вначале она пыталась тешить себя иллюзиями, что на те крошечные деньги, которые находились в ее распоряжении, ей удастся поднять уровень обеспеченности пенсионеров или увеличить зарплаты бюджетникам. Увы, денег не хватало ни на что. Ирина Александровна несла свой крест, как могла. Она знала, что вряд ли кто-то мог действовать так же решительно и эффективно, как она. Правда, когда оппозиционная пресса сообщала о том, что вице-мэрша получила новую пятикомнатную квартиру в самом центре Староникольска, в элитной стеклянной башне, где обитали самые значимые лица города, и все задавались вопросом, откуда при ее скромной зарплате берутся средства на постоянные новые наряды, она игнорировала подобные нападки.
В последнее время, после возобновления «цветочных убийств», головной боли у Ирины Александровны прибавилось. Мэр на планерках требовал от своих подчиненных реальных действий, запрещал им общаться со средствами массовой информации и вообще делал вид, будто никаких убийств нет. Однако в городок уже пожаловала команда одного из федеральных каналов, они даже хотели взять интервью у Ирины Александровны, причем желали задавать вопросы именно о возобновленных убийствах, а не о чем-то ином, что находилось в ее компетенции.
Мерзлякова, конечно же, помня о наставлениях мэра, отказала им, однако чувство страха у нее осталось. Она боялась. Почему? Все объяснялось очень просто: несмотря на то что с момента первых убийств прошло восемьдесят с лишним лет, она не забывала простого факта…
Ирина Александровна не хотела думать об убийствах. Она задерживалась в последнее время на работе допоздна, приезжала домой около полуночи. И после этого кто-то будет заявлять, что власти Староникольска бьют баклуши и ничего не делают! Да она из кожи вон лезет, чтобы хоть как-то облегчить социальное бремя и разрешить насущные вопросы. На ней висела такая ответственность, а дома ее не ждало ничего отрадного. Старший сын окончил московский экономический вуз и теперь стажировался в США, с младшей дочерью, ученицей гимназии, у Ирины Александровны давно не было контакта – девчонка отбилась от рук, хамила, переживала так называемый пубертат. Супруг Ирины Александровны, бизнесмен, сначала гордился тем, что его жена стала заместителем мэра, но потом даже потребовал, чтобы она ушла с этой должности. Ему, видите ли, не нужна жена-командирша, он и сам в состоянии обеспечить семью материально! Скорее всего, он никак не может принять то, что она занимает такой высокий пост. Мерзлякова знала, что он ей изменяет, но ничего поделать с этим не могла. Вот и оставалось одно – с головой уйти в работу, чтобы забыть о домашних проблемах.
Ирина Александровна взглянула на часы. Ого, уже почти четверть одиннадцатого. Нет, сегодня у нее нет желания снова засиживаться до полуночи, все равно она не сможет переворошить кипу документов, лежащую у нее на столе. Придется взять с собой, пока ее везут домой, она сможет прочитать несколько страниц. А там, как всегда, легкий ужин, душ – и постель. Потому что завтра опять отправляться на работу. Белякин велел всем собраться к половине девятого у себя в кабинете на совещание по поводу информационной политики в отношении «цветочных убийств».
Мысли Ирины Александровны снова вернулись к таинственному Садовнику. Кто бы мог подумать, что ужас возобновится. Ведь она сама имеет непосредственное отношение ко всему, в их семье «цветочные убийства» всегда были темой для кухонных разговоров и мрачных шуток, ведь…
Раздался зуммер телефона. Ирина Александровна, которая собирала тяжеленный портфель, вздрогнула. Кто это может быть в столь поздний час? Она взяла трубку, думая, что звонит шофер – сообщить, что неполадки с машиной. Такое уже случалось, и не раз. Приходилось ждать, когда машину заменят. Автопарк мэрии давно пришел в негодность, но деньги на покупку нового автомобиля выделялись только для самого Белякина и двух его первых замов. Ирина Александровна не относилась к числу избранных.
– Алло, – произнесла она. В трубке царило молчание. До ее уха долетело то ли сопение, то ли хрипы. – В чем дело, алло, я слушаю, приемная мэра, – сказала она наобум.
– Это ты, Ирина? – произнес далекий, бесплотный голос, не похожий ни на мужской, ни на женский. – Это ты?
Мерзлякова положила трубку. Телефон через несколько секунд зазвонил снова. Господи, что за идиотские шутки! Завтра же необходимо выяснить, кто ее запугивает. Ведь только сегодня утром на ее имя в мэрию поступило анонимное письмо, которое кто-то отправил даже не по почте, а бросил в ящик для корреспонденции, стоявший около ее кабинета. Кто-то нацарапал странное послание:
Ты орхидея, символ растленной красоты!Ты есть орхидея, Ирина!Ты орхидея, дикая, жестокая, красивая…Цветешь в саду Эдемском на холме.Но красота твоя, распутная, спесивая,Увянет в тот момент,Когда стилет Садовника убьет тебя,И сгинешь ты во тьме…Завтра ты умрешь!
Ирина Александровна, прочитав послание, ужаснулась. Точно такое письмо, и она это очень хорошо знала, получила накануне своей смерти третья жертва цветочных убийств, Серафима Никитична Грач, владелица единственного в Староникольске в 1916 году дома терпимости.
И вот теперь подобное, дышащее злобой и безумием письмо оказалось и у нее на столе. Ирина Александровна хотела обратиться в милицию, у нее же были связи, но потом решила – кто-то обязательно узнает о том, что она получила такое письмо, оппозиционные газетенки поместят эту дешевую сенсацию на первой полосе, Белякин будет рвать и метать. Возможно, это и есть чья-то провокация.
