«Серебряный век – период напряженной артистической жизни, брожения умов, цветения талантов. Новая публика восторженно принимает поэзию, искусство, театр, философию и религию. В среде интеллигенции образуется особый слой – независимая интеллигентная элита. Ритм жизни совпадает с ритмом искусства. Это время называется “русским Ренессансом ХХ века”. Оно напоминает итальянский Ренессанс. Никогда еще в России не было столь сильного интереса к античности, Древнему Востоку, средневековью, к старинным и современным произведениям западного искусства, а так же к национальной культуре, получившей новое осмысление. Художники также стремятся подняться к вершинам культуры и не ограничивают себя какой-либо одной областью… Этот период характеризуется особой атмосферой, охватывающей все виды искусства: рождается своего рода синкретизм»[275].
Действительно, достижением «Серебряного века» было преодоление монополии литературы в системе искусств. Вместо этого в эту эпоху происходит плодотворный союз всех видов искусств, включая изобразительные искусства, музыку и балет. Если XIX век был исключительно литературной эпохой, то в начале XX-го столетия русская культура становится зрелищной.
Искусство «Серебряного века» не было нормативным, его нельзя было свести к какому-то одному стилю или направлению. Оно было многоликим, многоцветным, ярким, порой шокирующим. В нем присутствовали различные эстетические феномены, включая элементы декаданса, за что его так часто поносили критики. Но это было в целом здоровое и жизнерадостное искусство.
К сожалению, «Серебряный век» оказался кратким периодом русской культурной истории. Он просуществовал чуть более двух десятилетий, после чего был вынужден уступить место другому типу культуры, который по аналогии с античными авторами, можно назвать веком Железным. Без всякой жалости и уважения к национальному наследству Железный век истребил все начинания и почти всех представителей «Серебряного века». «Философский пароход» принес трагедии не меньше, чем гибель «Титаника».
С самого возникновения советской власти В. И. Ленин был глубоко обеспокоен существованием в России большого слоя интеллектуальной элиты, которую он относил к буржуазной культуре. Интеллект, считал Ленин, противопоказан пролетариату. Поэтому он поручил Льву Каменеву составить список лиц, подлежащих депортации из РСФСР. В этом списке было около двухсот человек (впоследствии цифра уменьшилась до 165) разнообразных профессий: ученых, преподавателей, писателей, публицистов. Но большую часть и по количеству, и по значимости в нем занимали философы в особенности те, которых Николай Бердяев относил к «Русскому философскому Возрождению». Поэтому немецкий пароход, подрядившийся к вывозу интеллектуального капитала из России, получил название «Философский пароход».
Среди изгоев по интеллектуальному признаку были: ректор Петроградского университета Лев Карсавин, философ энциклопедических знаний Николай Бердяев, Сергей Булгаков, Семен Франк, Николай Лосский, Федор Степун, Борис Вышеславцев, Василий Зеньковский, Сергей Трубецкой, Лев Шестов и др. Это была элита философского знания, на идеях которых основывалась культура Серебряного века. Пожалуй, никогда в истории ни один из морских транспортов не перевозил такой ценный интеллектуальный груз. В течение сентября-октября немецкий пароход «Обербургомист Хакер» совершил два рейса, вывозя философскую элиту «Серебряного века», как опасный груз, на европейскую свалку. Перед отъездом каждый из пассажиров этого парохода должен был подписать обязательство под угрозой смертной казни никогда не возвращаться на Родину. Так Владимир Ильич Ленин, юрист по образованию, но никогда не работавший по специальности, решил проблему ликвидацию элиты российской интеллигенции, создававшей культуру Серебряного века.
Правда, всех представителей этой эпохи ликвидировать Ленину не удалось. Осколки Серебряного века подчищал И. В. Сталин. На его долю пришелся неугомонный, совершенно неуправляемый поэт Осип Мандельштам и поэтесса Анна Ахматова, всю жизнь хранившая достоинство поэта. Сегодня каждый русский человек должен помнить биографии представителей этой эпохи, которым пришлось жить в советское время, например, героическую жизнь Анны Ахматовой, трагическую гибель Мандельштама.
Память о «Серебряном веке» сохранилась, она ушла глубоко в российское сознание и подсознание. Одно это может служить пусть слабой надеждой на возрождении традиций «Серебряного века» в современном русском искусстве, вопреки сегодняшнему варварскому уничтожению культуры со стороны тех официальных государственных институтов, которые по своему положению должны бы были содействовать ее развитию и процветанию[276]. Глубоко уверен, что история поставит все на свои места, и со временем Железный век окажется всего лишь ржавой рухлядью, утратившей достижения «Серебряного века» русской духовной и художественной культуры.
Приложения
Ретроспективный модерн, или «возрождение» по-русски
Наши дни исключительные дни, одни из замечательнейших в истории. Неожиданные и дивные возможности открываются человечеству. <…> Провозвестники нового – везде: в искусстве, в науке, в морали. Даже в повседневной жизни означаются тайны, которых мы прежде не знали.
В. Я. Брюсов. Бальмонт (Мир искусства. 1903. № 7–8).
Единственная путеводная нить – художественное чутье.
Хари Кесслер. О Дягилеве, Родене, Рильке. Дневники 1911–1914
Искусство Серебряного века – уникальный по концентрации духовных поисков период, притяжение творческих открытий которого усиливается по мере преодоления тех политически мотивированных репрессий, которым периодически подвергался стиль модерн в XX веке. На данном этапе, благодаря непредвзятому изучению художественных и документальных материалов, становится совершенно очевидным, что иррационально-поэтический язык модерна с присущим его романтико-символисткой душе «культом красоты», вдохновлявшим и русских художников круга «Мира искусства» (1898–1904)[277] – главных героев книги Вячеслава Шестакова – был не так уж «бесполезен» (частый упрек, предъявляемый декоративно насыщенной поэтике модерна), если исходить из понимания жизненной ценности категорий интеллектуально-духовного порядка.
Книга Вячеслава Павловича Шестакова «Русский Серебряный век: запоздавший ренессанс» написана в русле подобного современного гуманитарного подхода, ищущего смыслы образов на глубине внутренней жизни эпохи и основанного на вере в непрерывные взаимосвязи культурных процессов. Вслед за Николаем Бердяевым, Михаилом Врубелем, Александром Бенуа, Мстиславом Добужинским, с опорой на искусствоведческую идею Эрвина Панофского о повторяющихся в истории культуры «ренессансах», Вячеслав Шестаков совершенно справедливо и впервые с подобной исследовательской тщательностью характеризует искусство рубежа XIX–XX столетий как неумышленный и, в тоже время, творчески осознанный культурный замысел, как «поздний Ренессанс»: «Если итальянское Возрождение было расцветом европейской культуры, то русский Ренессанс – ее поздняя осень»[278], – афористично предвосхищает ученый концепцию книги. Неслучайно, авторское название так и задумывалось: «Серебряный век как поздний русский Ренессанс».
В сущности, всем ходом рассуждений и его композиционным построением Вячеслав Шестаков ненавязчиво, но убедительно показывает, что «Возрождение» всегда приходит вовремя, даже если оно и кажется запоздавшим с точки зрения формальных закономерностей, большей частью оказывающихся несостоятельными, когда речь заходит о подлинной стихии творчества. Возможно в этом тоже есть некое таинственное творческое начало непредсказуемости, импровизации, которое с особой чуткостью ощущали художники эпохи модерна.
В книге Вячеслава Шестакова мысль о «позднем русском Ренессансе», своевременном, несмотря на последующие революционные события, вырастает как итоговый синтез, как концепция, реализуемая
