Потом стали арестовывать всех, кто громко смеялся, потом всех, кто произносил слова «Пэкалэ» и «Тындалэ».
Возле полицейского участка стояла толпа и кричала:
— Пэкалэ! Тындалэ! Пэкалэ! Тындалэ! Арестуйте нас, мы их любим!
Ярмарка смеялась над растерявшимися полицейскими.
…Спустился вечер. Цопу, едва стоявшего на ногах от усталости, привели в камеру, где были собраны десятки Пэкалэ и Тындалэ.
— Посмотри их еще раз — может, тех двоих узнаешь! — распорядился офицер и ушел, брезгливо поморщившись.
К Цопе подошли Митикэ и Фэникэ. Цопа отупел до такой степени, что едва узнал их.
— Где мош Илие? — спросил Митикэ. — Что с ним?
— Всем штраф, — сказал Цопа, — и пекарю, и бондарю, и старосте.
— Мош Илие где? — Фэникэ взял Цопу за плечи и встряхнул его.
Полицейский, который остался в камере вместе с Цопой, удивленно смотрел на — Фэникэ, не зная, как поступить: защищать Цопу или нет?
— Моша не видел, — помотал головой Цопа. — Его в суд не водили. Ничего не знаю… Это Пындалэ и Тэка-лэ… Пыкалэ и Тындалэ… Интересно, как мой бочонок — один ведь, еще цел…
Цопа, сопровождаемый полицейским, пошатываясь, вышел из камеры.
— Пэкалэ! Тындалэ! Арестуйте нас — мы их любим! — неслось с улицы. Потом послышалась песня, прерываемая взрывами хохота.
— Пусть попробуют посадят в тюрьму песню и смех! — сказал Митикэ.
Ночь прошла весело — в рассказах, песнях.
— Жаль, жок. нельзя устроить — места мало! — вздохнул Фэникэ.
На площади возле полицейского участка всю ночь звенели песни: мелодия начиналась в камере, выпархивала сквозь решетку окна, и ее подхватывали на воле.
Уже начинало светать, когда распахнулась дверь камеры и надзиратель гаркнул:
— Выходи все, быстро!
Недоумение превратилось в радость победы, когда, пройдя коридор, задержанные очутились на площади.
— Горе бежит от улыбки, беда приходит в обнимку со скукой! — запел Митикэ, и толпа, осаждающая полицейский участок, подхватила песню.
К Митикэ и Фэникэ подошел пожилой человек с бараньей шкуркой в руке.
— Эй, Чорбэ! — сказал он. — Я бадя Георге, меня все знают! Мой друг мош Илие. просил вам кланяться!
— Где он? — Братья отвели бадю Георге в сторонку. — Что с ним?
— Его выпустили сразу, — радостно сообщил шапочник. — Ведь Пэкалэ и Тындалэ до отказа заполнили участок, другим уже места не. хватило. Поэтому Илие выпустили. Но завтра он должен явиться в полицию — для разговора. Илие хотел подождать вас, знал, что актеров не будут долго держать, — видите, какой шум поднялся?..
— Но как же его найти? — спросил Фэникэ.
— Вот чудаки, а о чем же я вам все время говорил? — удивился бадя Георге. — Илие провожает вашего общего друга. Копач сказал: «Друзья познаются в беде. Братья Чорбэ помогли одному человеку, теперь этот человек стал их другом». Илие ушел на реку — ваш друг уезжает с рыбаками.
— Куда?
— Про то дорога знает. А в море дорог много… — Бадя Георге хитро подмигнул братьям и развел руками.
— Спасибо, — сказали братья. — Мы пойдем к реке. Может, еще застанем там наших друзей!
— Это же было давно, чудаки! — усмехнулся бадя Георге.
— Но мы пойдем!
— Да, Илие сказал: «Я братьев Чорбэ больше не называю чудаками. Они молодцы!».
Все дальше, все тише звучала песня об улыбке.
Десятки Пэкалэ и Тындалэ расходились по дорогам и тропкам жизни, чтобы встретиться, разойтись, снова встретиться и снова разойтись.
Братья вышли на берег реки.
Над спокойной водой стлалась дымка тумана.
Какая-то птица пролетела низко над водой.
— Норок! — издали крикнули братьям три старых актера.
Норок!
Этим словом друзья приветствуют друг друга, когда встречаются после долгой разлуки или расстаются.
Этим словом мать и отец напутствуют сына в дорогу.
Норок — это пожелание удачи, успехов, счастья.
— Норок! — ответили братья.
Лучаферул — яркая утренняя звезда — вспыхнул над горизонтом.
Она словно маяк манила братьев.
— Норок!
В стелющейся над водой туманной дымке Митикэ и Фэникэ увидели косой рыбачий парус, плывущий в море.
Может, это была лодка, которую провожал мош Илие, лодка, в которой уезжает тот, кого ищут днем с огнем по всей степи молдаванской тысячи полицейских и стражников? Может быть — другая… Но кто бы ни плыл в ней навстречу Лучаферул — пусть будут с ними счастье и свобода!
Норок!
Нестерко — мужик озорной
Юмористическая повесть
по мотивам белорусских народных
сказок и анекдотов
НАШ ДРУГ НЕСТЕРКО
У человека хорошего и друзья хорошие.
Белорусская пословица
Много мне пришлось путешествовать по республикам и областям нашей необозримой родины. Во время этих поездок я всегда старался встретиться с теми людьми, которые помнили различные смешные истории и сказочки, забавные сценки, анекдоты из жизни своего народа.
Так я познакомился с героем карельских сказок весельчаком Кумохой, с хитрым шутником бурятом Будамшу, молдавскими забавниками Пэкалэ и Тындалэ, со многими другими персонажами народного юмора.
Некоторые герои веселых историй, как, например, знаменитый Ходжа Насреддин, жили на самом деле. Конечно, с ними не случалось и малой доли того, о чем повествуют рассказчики. Но в данном случае народная фантазия отталкивалась от реального образа, постепенно обогащая и видоизменяя его.
Часть своего детства я провел в Белоруссии. Слушая смешные сказки, я был уверен, что их герой, Нестерко, — настоящий, невыдуманный человек. И мне было очень обидно и горько, когда некоторые из приключений Нестерка вдруг приписывались какому-либо иному персонажу.
Я даже ссорился с рассказчиками. Утверждал, что именно Нестерко совершил эти веселые дела и что мне известно о них чуть ли не со слов очевидцев.
Каково же было мое огорчение, когда выяснилось, что на самом деле Нестерко никогда не существовал! А я уже свыкся с тем, что множество забавных и любопытных событий связано с Нестерком, с этим рассудительным, острым на язык и быстрым на выдумку крестьянином.
Не только мне пришелся по. душе этот образ. Нестерко появился на сценах театров в известной комедии драматурга В. Вольского. Затем он вышел на арену Минского цирка в роли шутника, ведущего программу. Все чаще и чаще слышится имя Нестерка, когда речь заходит о сокровищницах белорусского народного творчества.
Совсем недавно я посетил те места, где жил в детстве, снова с превеликим удовольствием слушал рассказы о похождениях Нестерка. Только теперь историй этих было значительно больше, чем раньше. И самое любопытное: многие из сказителей уже не сомневались в существовании Несгерка, даже утверждали, будто он жил когда-то в соседней деревне. И в доказательство своих слов вспоминали пьесу о Нестерке.
— Раз про него спектакли показывают, — говорили старики, — значит, так все и было. Театр обманывать не станет.
Вот как иной раз складывается биография сказочного героя!
Не захотел я оставаться в долгу перед своим любимцем Нестерком и написал о нем книгу. Часть вошедших в эту повесть сказочек, небылиц и анекдотов всегда была связана с именем Нестерка, некоторые приписывались то ему, то иным персонажам. Но по характеру своему они с полным правом могут принадлежать одному человеку — знаменитому герою белорусского юмора, другу всех, кто борется за справедливость, — НЕСТЕРКУ!
Очень рад познакомить с ним вас, дорогие читатели.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
АИСТЫ ЛЕТЯТ МИМО
Где один панует, там сто горюют.
Белорусская пословица
Когда в деревню Дикуличи попадал какой-нибудь заезжий человек (что, впрочем, случалось не так уж часто), то он непременно удивлялся:
— Отчего, люди добрые, аистов здесь не видно? Сколько я селений проехал, везде три-четыре семейки курлычут. А у вас гнезда на крышах пустые лежат. С чего бы это, мужики?
Мужики отвечали не сразу. Они внимательно осматривали путника, оглядывались по сторонам, перемигивались:
— М-да… Аист птица, говорят, к счастью… А про нашего пана Печенку не слыхивали, случаем? Нет? И про пана Кишковского не ведаете? Издалека, знать, пожаловали!
После того, как мужики убеждались, что проезжий никакого отношения к пану и панским родственникам не имел, и в гости к Печенке заворачивать не собирался. Разговор становился откровеннее:
— Аистов у нас нема, потому пан их яйца поел.
— Как это — поел? — удивлялся проезжий. — Яичницу жарил из аистиных яиц, что ли?
— Было дело! — вздыхали крестьяне и с готовностью поясняли: — Что же пану делать, когда панские гости поели у нас всех кур, уток да гусок?
