Увидев сие превращение, столь я изумился, что не знал, что мне тогда должно было делать; шлем и сабля лежали подле моих ног, а панцирь держал я в руках и стоял весьма долго неподвижен, ожидая от проснувшегося и весьма удивительного мужа уведомления, как мне должно с ним обойтися, так ли, как с духом, или так, как с человеком.
- Я вижу,- говорил он мне,-что ты весьма много удивляешься чудному моему превращению и необыкновенному платью, в котором теперь меня видишь. Хотя теперь и не такой случай,- продолжал он,- однако я уведомлю тебя, кто я таков и от чьей крови. Ты видишь пред собою сего славного кабалиста, которому нередко повинуются бесы. Я родом из Хотыня, отец мой был верховный первосвященник и человек весьма разумный; он приложил все свое старание вкоренить в меня великое понятие и для того послал в Египет; там обучался я у жрецов и узнал науки сей некоторое начало; а как уведомился, что знание сие в великой силе в Индии, то немедленно туда поехал и там у искусных браминов узнал ее совершенно.
Приехав в мое отечество, не застал уже я отца моего живого, а в воздаяние за его обо мне попечения сделал ему гроб из такого камня, который мне одному только известен. Положа в оный тело отца моего, приказал стоять ему во храме на воздухе, и чтобы он не касался ни стен, ни пола, ни потолка, который и по сих пор находится еще таковым, и множество народа из дальных стран приезжают смотреть сего чуда.
После сего определил я себя вовсе в сию науку, изыскал не известные никому книги и предсказываю по оным будущее народное благополучие и несчастие; а что слова мои справедливы и наука мне сия довольно известна, то сему в доказательство служит, что сильнее меня некоторые духи обратили меня в вола и приказали остерегать сей очарованный остров, на котором заключили они счастие нашего народа.
Сие посередине стоящее дерево,- продолжал, указывая на то, которое я рубил,- заключает в себе наше благополучие, но теперь оное от него возьмется; храбростию твоею и знанием моим мы сие беспрепятственно исполним. Для чего ж превращен я был в то животное, из головы которого я вышел,- того прежде смерти Тризлы, неистовой нашей государыни, ты не уведаешь, также и причины несчастия народного, и не увидишь несчастного нашего обладателя Олана, которого и смотреть тебе не должно до того времени, как убита будет Тризла, и ты придешь пробудить его. Пойдем к сему дереву.
Итак, приблизившись к оному, приказал он сломить мне десять веток и сплести из оных венец, которое я все немедленно исполнил.
- Сей венок,- продолжал он,- надеть ты должен тогда, когда приедешь в град Хотынь с околдованного острова, подле которого мучится Тризла, и тогда увидишь, какое страшное и чудное действие возымеют сии листы.
Потом привел он меня к мертвому буйволу и, отломив один рог у оного, дал мне в руки и говорил опять:
- Сей рог брось ты тогда в море, когда получишь все наставления от Тризлы, как вступить тебе на остров: то сделается тогда из него морская раковина, в которую должен ты сесть и ехать к берегу весьма осторожно, и должен еще стараться, как возможно, удерживать свое дыхание: ибо, почувствовав оное, страшная та птица в минуту проснется, о которой уведомит тебя обстоятельно наша государыня, и обо всем, что должен ты тогда делать.
По отломлении рога поднялося тело воловье на воздух и сделалось объято все огнем; однако стояло все на одном месте; потом как стало потухать, то поднималось от часу выше и скрылося наконец из глаз. Тогда кабалист предупредил мой вопрос и говорил мне, что сие подобие взято было из небесных знаков и так, отдав все смертное земле, возвратилося опять в небо.
- Ступай,- продолжал он,- ко исполнению славного предприятия, дельфин уже тебя дожидается, он привезет тебя прямо в устье реки Рвани, которая протекает нашим городом, а я должен еще здесь остаться для исполнения некоторых нужных дел.
Итак, простившись с ним, сел я на дельфина и приехал сюда, имея при себе те вещи, которые он мне дал.
Как только перестал Кидал сказывать случившееся сие с ним приключение, то верховный священник и другие жрецы вошли к ним в комнату весьма с радостными видами. Нутрозор, так назывался первый жрец, подошел к Кидалу с великим подобострастием, какого он никогда еще и никому не оказывал, ибо сан его запрещает унижаться пред смертными, и говорил Кидалу так:
- Великий омарский владетель! Соизволением богов выбран ты избавителем нашего народа и воскресителем добродетельного Олана, чему получил я откровение в прошедшую ночь. Есть некоторое место, окруженное морем, на котором мучима наша злая государыня; должно тебе туда отправиться непременно, и она уведомит тебя, что тебе надобно делать. В которой же стороне лежит это место, или каменная гора, того мне не открыто; но сказано, что по пришествии твоем к берегу возьмет тебя дельфин и принесет на раменах своих к Тризле. Еще ж повелено мне представить тебя пред истуканом великого Перуна во время приношения жертвы, чего для просил я ныне развратного Нахая, чтобы приказал он отворить нам храм и принести в оном жертву, ибо храмы наши по соизволению прогневанных богов все заключены; на что он согласился и приказал, чтоб целый день отверста была Перунова божница.
Кидал немедленно на сие согласился, и пошли они все в храм великого Перуна.
Первосвященник, надевши жертвенные одежды, вышел пред каплицу страшного сего бога и начал производить жертвенные обряды, по окончании которых стал Нутрозор на колена и весь народ с ним; читал он вслух молитвы со слезами и тем старался подвигнуть на милость великого Перуна, который тогда и подлинно почувствовал об них сожаление, и сказал плачущему народу так:
СНИМАЮ ИГО С ВАС, БЛАГОСЛОВЕН ВАМ ЧАС!
Народ, услышав сие, пал на землю и от сокрушенного сердца благодарил милостивого бога.
Пришед из храма и поблагодарив домашних богов за великое их снисхождение, сели потом за стол; и когда подали горячее кушанье, то, открыв, Нутрозор увидел в сосуде весьма чудное явление: между другими вареными рыбами в горячей воде плавала одна живая, у которой на спине написаны были сие слова: "Всего полезней человек".
Все пришли от того в великое удивление и не знали, как растолковать сие приключение. Нутрозор хотел ее вынуть, но она, выпрыгнув на стол, упала на тарелку к некоторому жрецу. В одну минуту слова на ней пропали, и сделалась она подобною другим рыбам.
Все определили, чтоб употребил ее в пищу тот жрец, к которому попала она в сосуд. И как только раздробил он на части, то внутри увидел сие слово: "Молчаливость",- и когда показал всем, то не меньше удивилися они, как и прежнему. Но жрец встал из-за стола и, ставши на колена перед Нутрозором, каялся пред ним в своем прегрешении: ибо намерен он был объявить о Кидале Нахаю и советовать ему, чтобы тот истребил его и тем бы пресек намерение ко избавлению Оланову и всех его подданных.
Нутрозор, выслушав сие, ужаснулся и благодарил милосердых богов, что они начали уже миловать хотынское поколение. Он не намерен был простить жреца и хотел послать его в заточение; но Кидал и Алим, употребя неотступную свою просьбу, избавили винного от наказания, представляя Нутрозору, что, когда умилосердились над ними боги, тогда уже никакие происки смертных вредить им не могут.
По окончании стола начали советовать все о похвальном намерении Кидаловом, и всякий старался наполнить его мужеством. Нутрозор уверял его поминутно о покровительстве всесильных богов и говорил, что, конечно, предприятие его без награждения не останется.
- Хотя мы и не знаем, где находится теперь Плакета, но когда обещали тебе ее боги, то, конечно, не может быть сие лживо, и я не думаю, чтобы ты, будучи столь просвещен и добродетелен, отважился сомневаться в словах великого Перуна, которые всегда бывают неподвижнее гор каменных, и когда один раз сказаны, то не должно уже ожидать повторения.
Кидал не только не хотел когда-нибудь оставить свое предприятие, но по всякий час наполнялся большим к тому желанием, и думал всякую минуту отправиться на каменную гору к Тризле, и для того говорил Нутрозору, что он идет сей час ко исполнению божеского определения и своего намерения. На что говорил ему первосвященник так:
- Похвально твое усердие и добродетель ко избавлению народному; но время еще не приспело, в которое должен ты показать храбрость свою и неслыханную еще доселе отважность. В откровении мне сказано было богами и сие: в некоторую ночь затмится луна, и сделается на нашем горизонте такая тьма, о которой еще от начала света не слышно было. Тогда придет великий страх на всех лунатиков, и они, оставив все свои стражи, скроются в домах. Тогда должно мне принести домашнюю жертву и с домашними богами проводить тебя на берег и там всю ночь умолять богов о благополучном успехе твоего оружия.
Итак, должен ты ожидать сего времени и не прежде производить предприятие твое в действо; а в ожидании сего времени можешь ты уведомиться об обстоятельствах нашего владения, рассмотреть местоположение: ибо сие тебе непременно надобно знать для того, что, совокупившись с Плакетою, будешь ты города сего защититель; а чтоб веселее осматривать тебе оные, то бери с собою друга твоего чужестранца, о котором мы еще никакого известия не имеем и не знаем его имени, кое он от нас утаивает, и какая тому причина, мы и того не ведаем; но известно только, что он имеет в себе беспримерную добродетель.
