из-за строгой школьной дисциплины. «Это было как в армии. Он был рад, когда все закончилось», – вспоминал Киселёв. «Наконец-то я вернулся в свободную страну!» – сказал юноша, приехав домой.
Киселёв не захотел давать сыну высшее образование в Великобритании по двум причинам. Во-первых, он считает, что учебные программы в британских университетах избыточно специализированны. По его мнению, они ориентированы только на профессиональную подготовку и не предоставляют знаний широкого профиля.
Моя бывшая жена окончила Кембридж и не знала, кто начал Вторую мировую войну. Они не изучали историю, у них слишком рано началась специализация. В результате такие люди не понимают, как устроен мир.
Во-вторых, Киселёв не хотел, чтобы его сыну привили другую систему ценностей. «Я не хочу потерять сына. Не хочу, чтобы у него изменился менталитет», – сказал он. Например, Киселёв категорически не приемлет западного отношения к гомосексуальности, о котором не преминул эмоционально высказаться в ходе нашего интервью (смотрите главу 6).
Киселёв не единственный, кто не считает западное образование лучшим. Телекоммуникационный магнат Юрий Припачкин, отец троих детей, сожалеет о том, что отправил старшую дочь учиться в Швейцарию и Испанию: «Кроме знания языков это ничего не дает, потому что западная система образования воспитывает цинизм. Да, детей учат манерам, но в их головах полная неразбериха». Когда его дочь перешла в восьмой класс, он вернул ее в Россию, «чтобы она смогла воспользоваться преимуществами старой [советской] системы образования».
Младших сыновей Припачкин отправил в российскую военную школу. Бывший офицер считает, что сделал лучший выбор, хотя и сетует, что сегодня мало чего осталось от прежней системы образования, а его дети «лишены того воспитания, которое получили мы» в Советском Союзе: «В школе им больше не прививают тех ценностей и принципов, к которым мы привыкли… Вместо этого сегодня учат тому, что называют конкурентоспособностью. Это большая ошибка. Формируется поколение, у которого вообще нет ценностей».
Решение бизнесмена Андрея Коркунова, владельца знаменитого шоколадного бренда, отдать своих детей в московскую школу вызвало непонимание со стороны его друзей и знакомых: «Как они пытались меня переубедить! Расписывали мне огромные преимущества западного образования. Но у любой медали есть две стороны». Он не хотел отчуждать детей от семьи «просто ради лучшего образования. Ребенок с совершенно другим образованием, чем у вас, которому привили другие взгляды и другую культуру, в конечном итоге превращается в чужака».
Разочарование в западном школьном образовании поднимает вопрос о том, являются ли российские школы приемлемой альтернативой, и если да, то куда отправлять детей – в элитные частные или же в государственные школы. Коркунов выбрал для своих детей государственную школу, специализирующуюся на изучении иностранных языков, отдав ей предпочтение перед теми новомодными частными заведениями, которые в 1990-х и начале 2000-х годов росли в Москве как грибы после дождя. Многие богатые родители довольно быстро поняли, что для их детей гораздо полезнее социализироваться в окружении сверстников из интеллигентных семей, чем в изолированной среде себе подобных.
Если родителей не устраивает, какие культурные ресурсы предлагают их чадам имеющиеся школы, то они берут дело в свои руки, самостоятельно помогая своим детям приобрести необходимые, на их взгляд, знания, умения и навыки. Шестидесятилетний Виталий, состоятельный инвестор, заработавший капитал на природных ресурсах, фактически создал школу для одного ученика – своего младшего сына Марка. Он подсчитал, сколько человек работает на девятилетнего ребенка: «Всего двадцать, целая школа. Учителя, педагоги, тренеры, гувернантки и прочие».
Цель этой маленькой армии – максимально развить таланты мальчика, особенно в спорте. Виталий не скрывал своего состязательного духа: «Марк прекрасно играет в теннис и гольф, отлично плавает. В каком возрасте вы впервые встали на лыжи? – спросил он с самодовольной улыбкой. – Тоже в три года? Окей, хорошо, – казалось, он был разочарован, узнав, что его сын не уникален. – Марк тоже научился кататься на лыжах в этом возрасте». Сын очень развит интеллектуально, похвастался Виталий: «Он много читает. Ему нравится Жюль Верн». Скоро Марк поедет учиться в школу в Швейцарии.
Несмотря на все похвалы российским школам и воспитанию, дети миллиардеров все-таки чаще получают образование за рубежом. Например, дети Зиявудина Магомедова учились в престижной британской школе Хэрроу (среди выпускников которой – Уинстон Черчилль и Джавахарлал Неру) и подготовительной школе Лудгроув (которую посещали принцы Уильям и Гарри). По словам Магомедова, они должны были продолжить учебу где-нибудь на Восточном побережье США, где, по мнению миллиардера, наиболее динамичная образовательная среда. Старший сын Вероники Зонабенд и Рубена Варданяна окончил Вестминстерскую школу в Лондоне, старшая дочь – Колледж объединенного мира имени Роберта Боша в Германии. Старший сын Вадима Мошковича учился в Стэнфорде, старшую дочь он отправил в школу-пансион в Англии. Как и многие богатые русские, Мошкович считает американское высшее образование лучшим. По его словам, его сын чувствовал себя в Стэнфорде «как в раю». «Он живет на 500 долларов в месяц», – с явной гордостью добавил он. Тем не менее, как и многие другие, Мошкович хотел, чтобы его дети вернулись в Россию: «Я буду счастлив, если все мои дети приедут обратно. Россия – их дом. Дом – это место, куда хочется вернуться, место, которое любишь».
Родительское воспитание и наследие советской интеллигенции
Воспитание в детях новой скромности особенно актуально для родителей, которые критически относятся к золотой молодежи с присущими ей эксцессами гедонизма и консюмеризма. Наталья, жена миллиардера и бизнесвумен, рассказала мне, какой сложной задачей для них с мужем было правильно воспитать своих детей – дочь и двух сыновей: Мы постоянно видели вокруг эту золотую молодежь, которая с детства развращена деньгами и привилегиями». Наталья боялась, что привилегированное положение с малых лет может нравственно испортить их детей: «Я старалась ограничить влияние богатства на наших детей. Нам приходилось все время думать об этом и очень строго контролировать процесс воспитания»[318].
Слушая Наталью, можно было подумать, что богатые родители находятся в менее выгодном положении, чем родители из среднего класса, поскольку их привилегированная среда создает множество дополнительных сложностей. Она считает, что обязанность матери – не баловать детей, а предлагать им «здоровый вызов». И привела простой пример: ее дети были уверены, что родители всегда их поддержат и обеспечат деньгами, «но они также знали, что ни в коем случае нельзя бросить университет или допустить исключение оттуда. Это был бы конец, и это высечено в камне». Дети
