Во второй свой парусный сезон я прошел на нашей лодке 2510 миль, считая три гонки. Наш гоночный результат был одним из худших в клубе. Но я учился. В следующий сезон я опять участвовал в гонке по Северному морю. В экипаже "Джипси Мот II" был некий отставной капитан 3-го ранга, служивший на флоте во время войны. Он говорил нам, что много раз ходил под парусом. Толку от него оказалось мало, и к концу гонки наш экипаж уже с трудом его выносил. Финишировали мы в темноте под спинакером. Пересекли линию финиша. Двое пошли убирать спинакер, я стоял на руле и попросил нашего морского волка смотать кормовой лаг. Услышав в ответ, что ему нужен помощник, я чуть было не задохнулся от бешенства.
На обратном пути из Роттердама в Солент я почувствовал себя нехорошо. Попросил нашего героя откачать воду из трюма, но он отказался. Я откачал сам, и вскоре мне стало совсем плохо. Позже, перед стартом моей первой Фастнетской гонки, я уже был просто больным человеком. Гонка продолжалась шесть дней, и в конце ее я не мог без посторонней помощи добраться от койки до кокпита и с трудом исполнял свои штурманские обязанности. Вернувшись после финиша, я отправился в больницу. Там мне сделали рентген и сказали, что у меня типичный случай хронического артрита. Состояние было в самом деле паршивое: я двумя руками, и то с трудом, открывал дверь, а однажды не удержал полную тарелку супа и опрокинул ее на себя. Мне назначили лечение, и я стал, регулярно ходить в больницу. Через некоторое время наш семейный натуропат сказал мне:
- Спроси в больнице пациентов, как долго они там лечатся, а потом сам решай, поможет ли тебе такая медицина.
Ответ был налицо, я подумал и затем прошел жесткий курс натуропатического лечения в Эдстоуне. Я приехал туда совсем больным. Помню, в начале лечения - был погожий осенний день - сел как-то на землю и не смог подняться. Пришлось ждать какого-нибудь прохожего. Лечение было длительным, но в результате мне стало гораздо лучше. К весне я уже чувствовал себя вполне здоровым и возобновил свои гоночные старты на "Джипси Мот II".
Первая гонка в сезоне проходила от Саутси до Харвича мимо маяка Хиндер в Северном море. Дистанция 220 миль. "Джипси Мот II" одержала безоговорочную победу. Надо сказать, правда, что до самого Дуврского пролива гонка из-за слабого ветра проходила очень медленно, и многие участники сошли с дистанции. В нашем экипаже тоже нашелся один решительно настроенный закончить выступление. Он заявил, что мы должны прекратить гонку и высадить его на берег. Я ответил на это:
- Вон берег, хочешь - плыви, но "Джипси Мот" продолжит гонку.
На самом деле, мы победили, наверное, потому, что у нас в команде был Марстон Тикелл, полковник саперных войск, один из лучших известных мне океанских гонщиков. То, как он управлял "Джипси Мот", было для меня настоящим откровением. Когда, закончив гонку, мы подошли к причалу в Харвиче, там уже стояла наша соперница - лодка "Энн Спид". И вся их команда тоже была на берегу - значит, они пришли давно. Мы очень расстроились, но наше горе длилось недолго. Оказывается, они прекратили гонку в Дувре и пришли в Харвич коротким путем.
В следующем году у нас опять было много гонок. Особенно интересно проходила гонка Каус - Дайнард. Шей-ла пошла с нами, а двое других были - Мартин Джонс и Майкл Джонс. Мартин часто участвовал со мной в гонках и очень хорошо работал - и как матрос, и как рулевой. Майкл, лейтенант ВМФ, стал потом капитаном 34-тонной яхты "Бладхаунд" герцога Эдинбургского. Дул свежий ветер, море волновалось, мне удалось отлично, почти впритирку к скалам, обойти угол Гернси - я не хотел менять галс и терять на это время. Майклу не нравилось, что мы идем так близко к острову - ему уже случалось налетать на эти скалы. Шейла завела с ним внизу какой-то пустяковый, но продолжительный разговор; как она сказала мне потом, ей показалось, что обстановка на борту слишком напряжена. Я наорал на них (явный признак того, что и сам шкипер был взволнован): "Мы должны быть в любую секунду готовы к повороту на другой галс!" В этот момент я увидел, как у нас на траверзе, в кабельтове (200 ярдов) от яхТы, в воздух взлетел столб воды высотой 20 футов - это волна ударилась о подводную скалу. Я ничего не сказал Майклу - его бы хватил удар, а я просто рассмеялся про себя и продолжал держать прежний курс. Если эти скалы и дальше будут так же явно выдавать себя, мне нечего беспокоиться. Мы прошли на волосок от них - все тем же галсом. Шейла получила кубок из рук красавца командора Дайнардского яхт-клуба. Думаю, ничто не могло бы доставить ей большего удовольствия.
В конце своего четвертого гоночного сезона "Джипси Мот II" могла уже похвастаться участием в 16 гонках Королевского океанского гоночного клуба. И я многому научился. Однако гораздо больше мне еще предстояло узнать, и я это понимал.
Глава двадцать пятая
РАК
Рак - трудная для меня тема. Мне тяжело вспоминать и излагать эту историю целиком от начала до конца. Все это было так ужасно, что долгое время я мог вспоминать о том периоде только частями, фрагментами - не более. Иногда я мог коснуться этой темы в разговоре с человеком, к которому чувствовал сильную симпатию. Однако недавно Табби Клейтон из "Ток-Эйч"[Религиозно-благотворительная организация. Создана ветеранами Первой мировой войны в 1915-1920 годах] уговорил меня изложить эту историю целиком. Он сказал, что таким образом я помогу другим, попавшим в беду, и что рассказать об этом - мой долг. Я сопротивлялся вначале, но потом понял, что действительно должен пойти на это, потому что, кроме меня самого, мою историю не расскажет никто. Кстати, именно благодаря решению написать о своем недуге я вообще сел за эту книгу.
Год 1957-й был для меня тяжелым: бизнес доставлял много хлопот, и парусу я отдавал немало сил. На "Джипси Мот II" я участвовал в трех гонках Королевского клуба. После одной из них я перешел на борт отличной американской яхты "Фигаро"; ее владелец Билл Снейт пригласил меня штурманом в серию гонок Адмиральского кубка. Этот кубок был учрежден адмиралом клуба для парусной гонки, в которой должны участвовать три яхты из разных стран. "Фигаро" имела отличный экипаж. Сам Билл Снейт первоклассный яхтсмен, великолепный шкипер, суровый, но справедливый, Бобби Симонетте считался одним из лучших в мире шкотовых; Эд Реймонд один из лучших в Америке специалистов по производству парусов и к тому же настоящий морской волк. Кнут Реймерс - шведский яхтенный конструктор; он сказал мне, что не помнит, сколько яхт сконструировал. Наконец, юный Бакки - первоклассный матрос; он участвовал в корейской войне, а теперь постоянно ходил с Биллом и отвечал за состояние его яхты. Мне очень нравилось находиться в их команде. Я постигал знаменитые приемы, которые помогли им победить, и вообще многому научился у них. Кроме прочего, меня все время забавляло то, как отличаются наши, британские, привычки от американских. Такая, например, мелочь: они намазывали мармелад на бекон. Уж не знаю, что они думали обо мне.
Первая гонка была на Кубок Британии. Я находился в сложном положении: проиграем - американцы могут обвинить своего британского штурмана, выиграем - британская команда может заклеймить меня как предателя. В любом случае мне от кого-нибудь да достанется, но спорт есть спорт, и я страшно хотел выиграть. Мое первое тактическое предложение вывело нас в лидеры. Все во мне пело. Увы, мой следующий "гениальный" ход обернулся провалом, и мы упустили победу, которая была у нас в руках.
В нашей следующей гонке на Кубок Нью-Йоркского яхт-клуба мне удался необычный для больших яхт штурманский прием, сыгравший решающую роль. В слабый
ветер мы взяли в сторону материкового берега Солента (пролив между южным побережьем Англии и островом Уайт), чтобы уйти от сильного течения. Глубина все уменьшалась и уменьшалась, еще немного - и мы, кажется, сядем на мель. Билл скомандовал: "На другой галс!" - но я возразил: "Так держать, так держать!" Мне как-то раз пришлось быть у этого берега, я тогда помучился здесь и помнил, что за длинной отмелью есть узкий проход. Мы подняли шверт и продолжали держать на берег. Глубина все уменьшалась, я затаил дыхание. Потом она стала увеличиваться, и я облегченно вздохнул: нам удалось пройти мель. Здесь, под самым берегом, встречное течение было минимальным. На какое-то время мы легли в дрейф и выбросили плавучий якорь. Я воспользовался случаем и сам бросился за борт - поплавать. Думаю, моих американских друзей шокировало такое отношение к гонке, но в этот раз они проявили вежливость и промолчали. Вскоре мы обошли всех и выиграли гонку.
Следующая гонка - Фастнет. Я возлагал большие надежды на "Фигаро". На Фаетнетской гонке, как ни на какой другой, проявляется искусство штурмана. Почти каждая миля 600-мильной дистанции требует особого внимания, условия меняются непрерывно. Гонка проходила в тяжелую погоду, только 12 яхт из 45 стартовавших дошли до финиша. Правда, я особых неприятностей не почувствовал и с удивлением прочел потом о штормовой погоде - "Фигаро" в сравнении с моей 8-тонной "Джипси Мот II" была яхтой устойчивой и комфортабельной.
