— Кузьма, — тихо сказала Елизавета, — не нужно ей помогать. Мама просила Марию поладить с мальчиками. Это очень важно, так как ей в этом году предстоит учиться в новом колледже и хорошо, когда есть кто-то, кто за тобой присматривает и защищает. У Марии непростой характер и друзей будет сложно завести. А на Игоря и Сергея можно положиться. Давай прогуляемся, пока до обеда есть время. Николай раньше двух часов дня не освободится, как и Мария. Вы же не собираетесь рано уезжать?
— Нет, до вечера мы совершенно свободны. Надеюсь, с Павликом за это время ничего не случится. Боюсь его с бабушкой оставлять, чтобы не воспитала в духе наемников. Так и представляю, что когда он говорить научится, первым делом спросит, когда мы возьмем его с собой в кругосветное путешествие на корабле.
— Кстати, как твой сын, не болеет, не капризничает?
— Весь в меня, кушает за троих и плачет только по делу.
Елизавета тихонько рассмеялась, на секунду накрыла мою ладонь своей.
— Подожди минуту.
Княжна встала и ушла к сестре, чтобы сказать ей что-то на ушко. Мария посмотрела на нее возмущенно, затем на меня, но уже жалостливо. В итоге она кивнула, что-то тихо сказав. Елизавета погладила ее по голове, и мы с чаепития сбежали. Больше всего этому обрадовались девушки, решившие, что я появился, чтобы забрать у них Николая для важного дела или разговора.
Для прогулки Елизавета выбрала большой сквер, недалеко от главного здания дворца. Удивительно живописное и красивое место, но одновременно с этим какое-то грустное, так как на дорожках между деревьев и клумб с цветами было пустынно. Где-то вдалеке мелькала охрана и кто-то из работников дворца. Елизавета уверенно шла вглубь сквера к большим клумбам красных и оранжевых цветов. Здесь было несколько лавочек, чтобы посидеть в тишине.
— Я здесь часто гуляю, — сказала княжна, садясь на лавочку. — Можно книжку почитать, когда не очень жарко.
— Приятное место, — согласился я. — А Мария жаловалась, что во дворце летом душно и даже погулять негде.
— Она хотела сказать, что бывает так, что просто поговорить не с кем, — Елизавета улыбнулась. — Фрейлины мамы скучны и занудны для тринадцатилетней непоседы, а друзей, как я говорила, у нее очень мало. После того случая, когда бандиты польские хотели во дворец проникнуть, она почти месяц на улицу не выходила.
— Я с ней сегодня говорил, чтобы ничего не боялась. Если вдруг у вас с сестрой проблемы возникнут, позвоните мне и я приеду, обязательно спасу. А еще у меня работает удивительная женщина, по прозвищу Сова, она может людей находить по пряди волос или по капле крови. Я не рассказывал, как мы Алексея Конева спасли?
— Мне мама рассказывала, что ты помог Наташе Наумовой, — сказала она, поправив прядь волос. — Я знаю, что у нее дар плохой с рождения, отчего она могла умереть. Ты его… удалил?
— Удалить его нельзя, это же не опухоль и не больной зуб. У Таши очень густая внутренняя энергия и из-за этого восприятие времени сбоит. Зато реакция отменная. Как говорит Анна Юрьевна, Таша может поймать падающую со стола иголку. Я же ищу способ, чтобы эту силу разбавить или вывести из равновесия. Пока она не станет мастером и не научится этот процесс контролировать, о полном излечении говорить рано. Сейчас все не так плохо. Как только она перестанет на меня сердиться, поговорю с ней, узнаю, помогает ли ей мой совет.
На минуту повисло молчание. Елизавета о чем-то задумалась, затем посмотрела таким взглядом, что у меня что-то внутри перевернулось. Просто взгляд у нее был такой, словно ей очень нужна помощь. Если кто-то ее обижает, придушу без зазрения совести. Нет, сначала ноги сломаю, а потом придушу, чтобы другим неповадно было.
— Когда кто-то использует силу, я это вижу, — тихо сказала она.
Я посмотрел на нее, взгляд серьезный и тревожный одновременно.
— Так бывает, — сказал я, не понимая, откуда такая реакция. — В Японии есть мастер, который видит силу в виде цветных нитей. Красные — огонь, синие — молния или воздух. Я про него в газете читал. Дар редкий, но безобидный… наверное.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Нет, они не цветные, — она дернула плечиком. — Прозрачные. Иногда едва различимые, а иногда как очень горячий воздух. У тебя под ногами почти всегда подобное, как будто по дымке идешь. А еще ты сейчас на тонкой прозрачной подушке сидишь, а не на скамейке. Боишься испачкаться?
— Нет, — я удивленно посмотрел на нее. — Это такая тренировка. Чтобы силу лучше контролировать, создаю барьеры. Совсем недавно научился делать их эластичными, а то вечно сидишь как на камне. Можешь пощупать, если интересно.
Она нерешительно кивнула. Я встал, делая эластичный барьер на лавочке немного толще. Елизавета скептически посмотрела на своеобразную подушку, даже рукой потрогала надавив. Покачала головой немного удивленно.
— Становись ближе, — я взял ее за руку. — Теперь поднимай немного левую ногу, как будто становишься на невысокую ступеньку.
Создавать барьеры под ногами я наловчился настолько, что мог делать это очень быстро. Ступенька получилась небольшой, сантиметров пять высотой, но, когда мы на нее встали, она поднялась еще настолько же. Я крепче сжал руку Елизаветы, чтобы не упала.
— Чувствуешь, он жесткий, как камень? — спросил я. — А теперь он станет мягким, держись крепче.
Княжна ахнула и прижалась ко мне, когда поверхность под ногами стала похожей на надувной матрац. Еще секунда и барьер плавно опустил нас на землю.
— Вот такие штуки я проделываю постоянно, чтобы тренировать контроль. Плохо, что я их не вижу, было бы проще.
Я немного отстранился, так как вышло неловко. Если за нами наблюдают со стороны, то сто процентов подумают, что мы тут обнимаемся, как влюбленные.
— Прости, не подумал. Не напугал?
— Нет, нет, — быстро сказала она. — Это был необычный опыт.
Елизавета отступила на шаг, поправила платье и снова села на лавочку.
— Я бы толще и мягче подушки для себя делал, — сказал я, — но не хочу людей пугать.
Не став уменьшать толщину своеобразной подушки, уселся на нее. Теперь можно было увидеть, что между мной и лавочкой остался зазор как минимум в ладонь.
— Очень удобное умение, — она все же улыбнулась, но быстро погрустнела.
— Что тебя пугает в этом? — спросил я. — Люди с необычными умениями встречаются не так уж и редко. Чаще всего им это жить не мешает, а иногда даже помогает.
— Мешает не сам дар, — она опустила взгляд. — Он появился, когда наш вагон перевернулся и вокруг столько… столько всего начало происходить, что все было как в тумане.
— Так, Лиза, мне твое настроение категорически не нравится, — я подсел ближе, взял ее за руку. — Можешь этой проблемой со мной поделиться. Обещаю, что никому ничего не скажу. И если это опасно, вместе поищем выход.
Где-то минуту она молчала, крепко сжав мою ладонь. Но нам по-прежнему никто не мешал, хотя охрана, бродившая у дворца, за нами наблюдала. На всякий случай поставил вокруг небольшой барьер, приглушающий звуки. Жаль, я не владею силой кинетика, а то обязательно попросил бы Тасю научить тому жужжащему барьеру.
— Меня дядя Александр Николаевич пугает, — в итоге сказала Елизавета. — Это еще летом случилось, ближе к августу…
Рассказ Елизаветы получился сбивчивым, перескакивающим с одного на другое, но суть я понял почти сразу. Внезапно открывшиеся способности видеть силу, великая княжна тщательно скрывала даже от сестры, резонно полагая, что это вызовет слишком много шума. О необычных способностях у одаренных она знала, но провела в библиотеке дворца, где был компьютер с доступом в интернет, несколько дней, изучая всю доступную информацию. По словам Елизаветы, мастера во дворце силу использовали крайне редко и тренировать способность было непросто, но девушку это не остановило. Она знала всех охранников дворца и легко находила общий язык с мужчинами. Стоило мило улыбнуться, восхититься силой и способностями, благодаря которым они смогли попасть на службу во дворец, и мужчины готовы были демонстрировать ей и летающие монетки, и крошечное пламя на ладони, и много всего любопытного.
