- Я тоже так думаю, - отвечает Мира. – Ты прямо озвучил мои мысли, Глеб!
Врач отчего-то серьезнеет, внимательнее смотрит на монитор, ведет аппаратом УЗИ по животу Миры в другом направлении. А потом вдруг спрашивает:
- Уважаемые будущие родители, а с чего вы решили, что у вас мальчик? Я никакой пипки не вижу. Посмотрите сами, между ног ничего нет.
- Как это нет? – мне хочется забрать у врача очки и протереть их, может быть, тогда он начнет лучше видеть. – Вон же между ног здоровенная такая палка.
- Это пуповина, - невозмутимо заявляет он.
- Девочка, значит? – спрашивает Мира потерянным голосом.
- Девочка, - кивает врач.
Из кабинета УЗИ мы выплываем в полной прострации.
Не хочу думать о плохом, тем более пугать Миру. Не в ее положении… Но в голову тут же лезут нехорошие мысли. Что, если это вообще не наш ребенок у нее в животе? У нас должен был быть мальчик, я специально отдельно об этом договаривался.
Впрочем, как только отходим в тихий уголок, Мира сама озвучивает мне мою же догадку:
- Глеб, а что если мне запихнули чужой биоматериал? По ошибке… Такое ведь бывает? А та клиника, в которую ты обратился за ЭКО, не внушает доверия, ты сам мне это сказал, когда перевел меня для наблюдения в другую, более респектабельную. К тому же у меня ведь не брали яйцеклетку традиционным способом…
- Как это не брали? – начинаю возмущаться. - Врач уверял, что взяли!
- Нет… Я много читала про эту тему, уж такую процедуру, как пункция яичников, я бы точно не забыла. Не брали! Если это не мальчик, которого тебе обещали, значит, мне могли вживить чужой плод. Получается, я ношу не нашего ребенка?
И тут она начинает плакать.
- Мира, успокойся, пожалуйста, - прошу ее. – Я решу этот вопрос, я узнаю, чей биоматериал тебе вживили, я найду биологических родителей, я…
- Не надо! – вдруг стонет она. – Глеб, если вдруг выяснится, что это не наш малыш, мы что должны будем его отдать? Я не смогу, Глеб! Он же во мне растет! Она… Пусть малыш не мой, но он все равно мой… наш…
Как ни странно, но ее последняя фраза мне очень понятна.
- Я выясню все по-тихому. Ты мне веришь? Все будет хорошо, - обещаю ей.
- Я тебе верю, - кивает она и льнет ко мне.
Крепко прижимаю к себе жену и еле сдерживаю рвущийся наружу гнев.
Я этого врача, который делал нам ЭКО, порву на британский флаг. Он не знает, с кем связался.
***
Глеб
Мне не требуется много времени, чтобы войти в курс дела.
Хватает всего нескольких часов, чтобы узнать, что меня банально кинули.
Возвращаюсь домой к Мире и не знаю, как буду смотреть ей в глаза. Она ждет меня в гостиной, вижу по лицу, вся изнервничалась.
Сажусь рядом, беру ее за руку, говорю, как есть:
- Клинику, где тебя сделали ЭКО, закрыли. Они погрязли в судебных исках за недобросовестность проведения процедур. Раньше эту шарашку крышевала одна шишка на верхах, похоже, за откаты. Погорел он, погорела клиника… А врач, с которым я договаривался, вообще сбежал из страны. Набил карманы и, видно, тратит деньги где-нибудь на островах. Вот такие дела.
- То есть как? – Мира хлопает ресницами, непонимающе на меня смотрит. – Мы даже не узнаем, наш это ребенок или нет?
- Думаю, довольно скоро мы это узнаем. Ты ведь родишь, мы можем сделать ДНК-тест… Но думаю, все и так очевидно.
- Очевидно… - она шепчет это и отворачивается от меня.
- Мира, прости меня! – мягко трогаю ее за плечо. – Прости, что решил воспользоваться той клиникой, не нашел более подходящую, преследовал свои интересы…
Она резко ко мне поворачивается, смотрит ласково, хоть и немного грустно:
- Что ты, милый! Это не твоя вина! К тому же, не обратись ты в ту клинику, мы с тобой никогда и не встретились бы…
- Это да, - киваю, но чувство, что подвел ее, не отпускает. – Мы как-то через это пройдем, переживем. Люди и не через такое проходят, верно?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ловлю ее взгляд, кожей чувствую ее волнение.
- Милый, - вдруг стонет Мира, - пусть девочка не наша, но мы же не бросим ее? Никому не отдадим?
Чтобы я отдал дитя, которое носит моя Мира? Да ни за что в жизни! Я с этой малышкой каждый день вел задушевные беседы, я ей детскую сделал. Мальчишескую, правда. Но я переделаю, еще есть время.
- Это без вариантов, - качаю головой. – Мы никому не отдадим девочку. Она стопроцентно наша. А эта ДНК… пошла она к черту. Мы будем растить нашу дочку, и на этом считаю вопрос исчерпанным.
Мира кивает, смотрит на меня с надеждой, награждает робкой улыбкой.
- Все будет хорошо, - снова обещаю ей.
***
Глеб
Вот уже два дня я между небом и землей.
Я не живу. Я жду…
Жду, когда мою ненаглядную выпишут из роддома. В конце беременности у нее обнаружились сложности, поэтому вместо естественных родов ей сделали кесарево сечение.
Она неплохо отошла от операции, хотя и пожаловалась на жуткую боль.
Мне за нее больно. Мне за нее страшно.
Жду не дождусь, когда смогу увидеть моих малышек, ведь в роддом меня не пустили, а я очень старался пройти. Стерильность, будь она неладна. Я понимаю, дело важное, не нужны младенцам микробы внешнего мира. Но как же муторно ждать…
Сейчас всего шесть утра, а я не сплю, мерю шагами кабинет, хотя лег прикорнуть лишь в два ночи.
Вдруг слышу, как мобильный пиликает сообщением.
Открываю его – Мира прислала фото. Внимательно смотрю на маленькую, краснолицую девочку. Страшненькая немножко, но такая родная, что дальше просто некуда.
Даже не сразу замечаю приписку.
Приписка короткая и весьма однозначная: «Она точно наша!»
Поначалу даже не понимаю, что это значит. Отправляю Мире значок вопроса, это все на что я сейчас способен. Очень скоро получаю ответ: «У нее бровки как у тебя, губки твоей формы, а еще у нее родинка на плече прямо как у меня! Я ее сегодня внимательно со всех сторон рассмотрела, она точно наша, Глеб!»
Читаю это откровение и замираю на месте.
Все-таки мой ребенок!
Уже совершенно другими глазами смотрю на фото и чувствую, как душу до отказа заполняет счастьем. Все-таки, какая красивая девочка! И совсем нигде не страшненькая.
Но как же так вышло, что ребенок наш? Ведь у Миры не брали яйцеклетку. Отчего-то вспоминается процедура, про которую читал еще в то время, когда изучал вопрос искусственного оплодотворения.
Искусственная инсеминация.
Грубо говоря, это доставка донорских живчиков без семенной плазмы в матку пациентки с помощью специального катетера.
При условии, что у Миры не брали яйцеклетку, а дочка все же наша, ей вполне могли сделать именно такую процедуру, иначе как объяснить ситуацию? Между прочим, это значительно проще, чем пункция яичников, а потом ЭКО. И дешевле! Вот врач жучара… поди на всем экономил, чтобы плотнее набить карманы.
А все-таки как хорошо, что ребенок наш!
«Спасибо за это счастье, любимая!» - пишу Мире.
Бонус. Кто что заслужил
Антон
- Рая, держи мою куртку! – кричу из прихожей.
Да только кто бы на мой крик явился. Совсем обалдела девка. Приходится самому вешать одежду в шкаф.
Поначалу было еще неплохо, она казалась мне такой старательной, прямо удивительно для дочки богатого папочки. Но очень скоро в нашей семейной жизни стали вылазить огрехи, которых при жизни с Мирой и в помине не было.
Во-первых, эта паршивка отвратительно готовит. Она только и может, что взять мою карту и заказать картонную еду.
Во-вторых и главных… она меня не боится. И это хреново! Баба должна бояться своего мужика.
- Рая! – снова кричу.
Прохожу в дом, а едой и не пахнет. Что и требовалось доказать, она опять не позаботилась о моем ужине. Зачем? Муж же на работе фигней страдает, а не трудится в поте лица, к чему о нем заботиться?
