место? Повсюду огонь, свечи…
И этот жуткий тип… Где я могла его видеть? Лицо кажется знакомым, но сосредоточиться ни на чём не получается – в виски вонзаются раскалённые иглы боли.
Шанетт устраивается на полу поудобнее, словно мы не в храме (или что это ужасное место из себя представляет!), а на пикнике в Гринвидском парке. С Лейфом и Вольмаром… Зажмуриваюсь на миг, взываю к высшим силам, чтобы случилось чудо и он пришёл за мной. Вольмар. Мой спаситель и герой.
Правда, память тут же подсовывает горькую правду: в прошлый раз он не спас меня, а выбросил. И так до сих пор не решил проблему с этой дрянью. Обещал, но теперь я уже не уверена, что слово Родингера чего-то стоит.
– Тебе так хотелось раскрыть в себе хотя бы крупицу дара, для Вольмара, – расправляя на юбке складки, с издёвкой начинает Флеминг. – Ты сделала всё, чтобы втянуть нас в свою авантюру. Надо отдать тебе должное, Раннвей: наверное, впервые в жизни ты повела себя, как настоящая драконица, а не мышь-трусиха. Ты рискнула прикоснуться к древней, опасной силе, и мы согласились. – Она повела рукой, будто рассматривая кольца на своих идеальных пальцах, любуясь отблесками пламени, падающими на грани драгоценных камней и металла. – Родингеру было тебя жаль, Лейф пошёл на поводу у друга. Что же касается меня… Мне стало интересно, чем всё закончится. Я ведь и сама планировала однажды воспользоваться чарами древних и хотела посмотреть, что из этого получится. Получилось… – Шанетт равнодушно хмыкнула. – Так себе… Во-первых, ты умерла. Ну или мы тогда так решили… Во-вторых, твоё место заняла другая, непонятно откуда взявшаяся. По всей видимости, обряд и маска стали магнитом для её души. Но это всё ерунда! Главное: ты украла у меня мой дар. Да, да! Эта твоя магия, которую и ты, и она, и Делагарди так тщательно скрываете – вовсе не твоя.
Шанетт не замолкает, а я сижу, сжавшись в комок, и понимаю, в какой ужасной ситуации мы оказались. В каком кошмаре оказалась я! И всё из-за этой чужачки! Мразь! Захотелось ей, видите ли, поддержать Эдвину на соревнованиях. Лучше бы обе дома остались!
В безопасности.
– Как ты знаешь, во мне очень быстро пробудился дар реставратора, – продолжает Флеминг. – Слабенький, конечно, но у тебя и такого не было. Не сразу поняла, что магия-то у меня не одна, и я могу не только освежать букетики, но и видеть тех, кто уже отжил своё в этом мире. А когда поняла… Каюсь, поначалу испугалась и даже желала, чтобы во мне не было этой дряни. Духов я боялась, они вызывали во мне отвращение. Холодные, приставучие… брр! Одним словом, мерзкие! К тому же, наслышанная про истории о зрящих и ужасной работе, которую им навязывают… В общем, я решила молчать и никому не рассказывать об этом своём… хм… таланте. А потом мы провели ритуал, ты умерла, а спустя какое-то время я поняла, что во мне больше нет дара. Я перестала видеть призраков, перестала их ощущать. И можно было бы, наверное, порадоваться, но! – Она быстро поднялась на ноги. – Во-первых, мне, как будущей правительнице Кармара, нужны дары и, чем больше, тем лучше. А во-вторых… – Выхватив из рук замершего позади типа нож и подавшись ко мне, Флеминг приставила острое лезвие мне к горлу. Наслаждаясь моим страхом, моим отчаяньем, шёпотом с улыбкой добавила: – Я не привыкла, чтобы у меня что-то отнимали, и закрывать глаза на воровство не собираюсь. Сегодня я верну себе магию, а ты, дорогая, покатишься к харгам!
– Я ничего у тебя не отнимала, – пытаюсь достучаться до здравого смысла этой ненормальной, когда она резко отстраняется, отнимая оружие от моего горла. – Не вижу я никаких духов! Шанетт! Мы же подруги! Ты не можешь так со мной поступить. Я…
– Ты украла, она… Какая разница? Главное, дар находится в этом теле, в этой оболочке. Будем считать, что я отдавала его тебе… вам… на хранение.
– Мы напрасно теряем время, – цедит незнакомец, и Флеминг оборачивается.
– Ты прав, что-то я совсем заболталась. Маленькая женская слабость. – Она дарит ему улыбку, одну из тех, которыми привыкла очаровывать мужчин, но преступник выглядит скорее напряжённым и сосредоточенным, а не очарованным.
– Что ты собралась сделать? Ты же видела, своими глазами, что со мной сделала эта магия! Ты точно так же можешь умереть. Шанетт! Одумайся, пока не поздно!
Я кричу, плачу, взываю, но Флеминг в ответ едва оборачивается. Лениво бросает:
– У меня было время подготовиться и учесть… все нюансы. Меня ждёт не смерть, а возрождение. В новой роли и с ещё одной, прекрасной формой драконицы.
– Спорим, ты превратишься в свинью и ею же останешься! – с вызовом бросает Эдвина.
Я раздражённо шиплю на племянницу:
– Тише! Зачем её злишь?
Девчонка едва удостаивает меня взглядом:
– Лучше бы она была здесь… Теперь всё ясно. Почему ты всё время была такой разной. Та, вторая Раннвей…
– Сейчас здесь я, а не она, – огрызаюсь, борясь с желанием пихнуть маленькую нахалку. Другая Раннвей ей, видите ли, нужна! Пихнула бы с удовольствием, но в таком положении с трудом получается даже ворочаться.
Шанетт с незнакомцем отходят, и я, взяв себя в руки, тихо спрашиваю:
– Где Эндер? И этот ваш призрак? Пусть как-то ему сообщит!
Вольмар упоминал о духе, что крутился вокруг меня, когда я была не я.
– Вильмы здесь нет, – бурчит в ответ Эдвина.
– Откуда такая уверенность?
– Потому что я бы её заметила!
Не успеваю я удивиться, как Флеминг возвращается и с улыбкой харга заявляет:
– Ну что моя дорогая подруга, ты первая. Разберёмся с тобой и вернёмся к этой милой девочке.
Её прислужник хватает меня за руку, вынуждая подняться.
– Куда вы её тащите?! – Эдвина тянется ко мне, но чудовище грубо тащит меня за собой. В зловещий узор из пламени, выложенный на полу свечами. В самый центр этого кошмара для проведения ещё более кошмарного ритуала.
Не знаю, что задумала Шанетт, но нож в её руки не сулит ничего хорошего и пугает до обморока.
– Не надо. Пожалуйста! – Эдвина уже не кричит, а плачет. – Не надо! Пусть та, другая Раннвей вернётся. Она с вами всеми разберётся! Оставьте её! Не надо!!!
Преступник толкает меня, беспомощную и связанную, к Флеминг. Огонь над свечами вспыхивает ярко, но ещё ярче он отражается в глазах моей безумной подруги.
Этой двуличной стервы!
– Ты не драконица, а чудовище! – выплёвываю в лицо дряни.
А Шанетт продолжает безумно улыбаться:
– Называй меня как хочешь, Раннвей.
