– Вы злитесь?
– Конечно, нет! Я обустраиваю свою жизнь, нашла дело, которым хочу заниматься. С осени, если принц Ричард Тигверд не прекратит меня злить, организую себе несколько лекционных пар в неделю. Где-нибудь… Да хоть у вас, в Военной академии. Ты не против? Будешь ходить?
Рэм несмело, но хихикнул.
– Вот-вот, – одобрительно кивнула я. – Так-то лучше! А в целом… Рэм, поверь мне, все хорошо! Ты знаешь, я решила издавать журнал имперских сплетен. Через месяц – бал в Императорском дворце. Так что жизнь ожидается насыщенная…
– Я завидую Паше. И Феликсу.
– Но почему?
– Я очень люблю свою маму, миледи. Уважаю безмерно… но она прежде всего герцогиня. И мой сюзерен. Близких, домашних… нежных отношений у нас в семье никогда не было. И теперь уже никогда не будет. Мне жаль, что это так.
– Только не забудь этого, Рэм, когда у тебя будут свои дети, – улыбнулась я ему. – Пожалуйста, будь им сначала отцом. А потом уже повелителем… Обещай мне.
– Слушаюсь, миледи Вероника! – насмешливо склонился он передо мной.
– Я не шучу… Пожалуйста, обещай мне! Это важно…
– Обещаю, матушка. Вы моя вторая мама, и я выполню ваш наказ. – Рэм улыбался. Озорно, светло, искренне. В основном он был серьезен и даже немного печален. Тем ценнее были для меня те немногие моменты, когда он улыбался.
– То есть теперь ты отменишь побег?
Рэм посмотрел на меня изумленно.
– Даже Пауль и Феликс не знают, что я собрался уйти. А вы?..
– Почувствовала. Ты что-нибудь знаешь о маме?
– Идет война, но перевес уже на нашей стороне – осталось немного. Герцогиня просила пока оставаться в Академии, – тихо сказал Рэм. – Но я решил…
– Она против того, чтобы ты присоединился к ней?
– Ее гнетут какие-то предчувствия. Она запретила. Говорит, что нет ничего важнее моей безопасности, что это очень важно. Я – наследник.
– Рэм… Я уверена, что герцогиня Рэймская права. И как герцогиня, и как мама. Я нисколько не сомневаюсь в зрелости твоих решений. Ты не поступил бы безответственно, но…
– Вы мне льстите… – Бледные щеки юного герцога чуть-чуть порозовели.
– Ничуть. Мои слова совершенно искренни. Я очень горжусь тобой, Рэм, и часто ловлю себя на мысли, что мне есть чему у тебя поучиться. Но сейчас очень прошу – пожалуйста, послушайся герцогиню. Обещай, что как минимум сообщишь заранее о своих действиях.
– Обещаю, – нехотя, но все-таки сказал юный герцог.
Через какое-то время к нам присоединились остальные сыновья. И если Феликс был молчалив – просто подошел и сел рядом, то Паша был в ударе. Это его настроение я называла: «Цирк уехал – клоуны остались!» Он смешил нас с юным герцогом и младшим братом. И делал он это не просто так. Он хотел помочь братьям – разрядить обстановку. Он маскировал свое детское желание просто обнять меня, как раньше. Иногда я замечала, что он мне подмигивает и смотрит совсем другими глазами… Умными, серьезными… Печальными.
Мальчишки росли и превращались в молодых мужчин. А я… Я не успела! Я не успела к этому подготовиться, я не успела с собой договориться, я не успела достаточно состариться душой и не душой, чтобы быть мудрее, сильнее – настолько, чтобы они могли на меня положиться.
Я вспомнила сказку о Золушке – король возмущенно кричит, что ему не доложили о том, что его сын уже вырос… Вот и мне… не доложили. А они уже выросли, и что мне теперь делать? Мои родители были для меня всегда самыми мудрыми, самыми сильными. Неужели они тогда чувствовали то же, что я сейчас?
– Вам приказать подать экипаж? – спросил полковник Гилмор. – Или построить портал, чтобы вы могли перенестись обратно в поместье?
Я тяжело вздохнула, пытаясь собраться с мыслями.
– Принц Брэндон гневается, – слил мне информацию военный. – Его величество недоволен.
– Экипаж. Хоть из окна мир увижу. А то – как в заключении! – пожаловалась, а сама подумала о том, что Ричард продолжает меня игнорировать. Стало одиноко и холодно. Постаралась сосредоточиться на том счастье, которое жило внутри после свидания с сыновьями, стало легче, и я приказала себе до конца дня ни о чем другом не думать. Видимо, поторопилась…
– Уже тепло, поэтому я прикажу заложить открытую коляску. Вас будут сопровождать военные.
Насколько я помнила, ехать в поместье было не так и долго. Я жадно смотрела на синее-синее небо, вдыхала свежий весенний воздух.
Хлопок оглушил, и чьи-то холодные длинные пальцы вцепились в руку чуть ниже плеча…
Лежать было неудобно – нога затекла, подо мной – что-то очень твердое, похожее на камни. Стало жарко… Снять жакет? Я приподнялась на локтях. Открыла глаза. Сердце бешено колотилось, стало душно. Я стала развязывать ленты шляпки, но пальцы не слушались. Наконец мне удалось стянуть с себя шляпу, и я застыла, запрокинув голову. Небо надо мной было оранжевым, три раскаленных добела небольших солнышка играли в догонялки. Рядом – лиловые скалы, вдалеке – густой лес. Огромная огненная птица кружит высоко-высоко. Я так залюбовалась этим миром, что на мгновение забыла о том, что меня, скорее всего, не на экскурсию пригласили…
– Ну здравствуй, – вкрадчиво прошелестело сзади.
– Кто здесь? Где я? – Я вскочила как ужаленная, обернулась и… закричала. Так орут от ужаса в кинотеатрах подростки.
На камне полулежала женщина. Чуть зеленоватая кожа с красивым узором мерцала в солнечных лучах. На шее и ладонях она была покрыта мелкими чешуйками. Выглядело это так, будто человеческая кожа превращается в змеиную шкуру – сначала проявляется узор, потом чешуя. Местами слегка зеленоватый оттенок переходил в темно-изумрудный – тогда узор на нем искрился золотым. В тени кожа была темно-серой, а тонкие линии рисунка переливались перламутровым блеском. Кисть обожгло, я посмотрела на браслет – жемчужина светилась и пульсировала. Я вновь уставилась на ту, что смертельно меня напугала.
Золотые, с узким зрачком глаза гипнотизировали. Надо было сразу посмотреть ей в глаза. Как хорошо – ни боли, ни страха… Невероятным усилием воли стряхнула морок, оторвала взгляд от жутких глаз и только сейчас увидела самое… странное. И страшное. Практически невозможное!
Меж камней, которых тут было множество, будто ручейки, струились белоснежные волосы. В них жили змеи – их силуэты дрожали в раскаленном воздухе, и я узнала их. Кентерберийские змейки. Теперь их было видно намного лучше. Они жили в волосах, они были волосами. Тысячи змей. Это было и страшно, и… прекрасно. Переливаясь, будто радуга, сверкая каждая своим неповторимым рисунком, они подчинялись воле своей хозяйки. Я чувствовала, одно ее слово шепотом – и они выполнят любой приказ.
– Ты в одном из миров. Он прекрасен по-своему, возможно, когда-нибудь я покажу его тебе. Но не сейчас. Не узнаешь меня? – Женщина посмотрела в глаза, и передо мной пронеслись картины – паника, потому что исчезли дети, жгучая, разрывающая на части ревность… Ия!!!
Это была она – некогда прекрасная русалка, ставшая чудовищем, горгоной Медузой… Я вспомнила ярко-изумрудные, невероятной красоты глаза, белоснежные волосы и… капризную, надменную, но все-таки человеческую улыбку. Мимика Ии в ее теперешней ипостаси стала другой. Змеиной?
– И кстати, не думай, что кто-то придет тебе на помощь. Ты – здесь, а доблестные воины, приставленные охранять возлюбленную милорда Верда, уверены, что ты едешь в коляске по империи Тигвердов.
Странно, но я чувствовала, что моей жизни ничто не угрожает. Во всяком случае, пока. Страха не было, а вот вопросов было много. Чего она хотела? Это по ее приказу были покушения на меня? Она связана с гильдией убийц? Мои размышления прервал тихий шелест – будто песок струится по камню. Что это? Это… смех?
– Не о том думаешь… – Женщина встала, и тысячи змей потянулись следом. Она сделала несколько шагов в мою сторону. Да, зрелище было прекрасно, но ладони все равно похолодели, и перчатки промокли насквозь.
– Ты… меня… жалеешь? – Ия была искренне удивлена.
– Ни одна любовь не стоит того, чтобы так себя… менять.
– Ты хотела сказать – уродовать?
Я кивнула.
– А ведь ты ничем не лучше меня. Я часто думаю – почему? Почему он полюбил тебя? Какой магией ты его приворожила?
– Никакой магии, – покачала я головой.
– Он встретил меня раньше. Я подхожу ему по положению. Я маг, как и он. Я красивее, в конце концов! Я спасла ему жизнь – там, на болотах, когда ты просто развернулась и ушла! Ты! Ты поверила, что мы занимаемся любовью, и бросила его!
– Что?!! – Я не могла пошевелиться. Но не потому, что змеи шипели, а от золотого взгляда Ии похолодело все внутри. Я ощутила боль – в самом сердце. Я поняла, что чувствует Ричард. Теперь мы были квиты, он не поверил мне, я – ему…
Я, которая кричала, надрываясь до хрипоты, о доверии и презумпции невиновности! Как только мне показали непристойную картинку, тут же обвинила его. Даже не попыталась проверить, а в этот самый момент человек, который дороже всего на свете, мог погибнуть. А мне было все равно – я думала только о себе! И теперь придется с этим жить, и я вдруг поняла, что Ричард не сможет простить себя. Никогда. Так же, как я не смогу. У нас нет будущего.
