Ленин и его сообщники ни-коим образом не подпадают. Между тем их многочисленными
статуями, установленными ещё в советские времена (одному
Ленину, по некоторым подсчётам, их более 5 тысяч), и назва-ниями в их честь по-прежнему густо усеяна вся Россия. Любые попытки их сноса вызывают взрыв агрессии со стороны
ревнителей их памяти. Эти ревнители были не очень-то сме-лыми, когда в 1991 г. рушился СССР, никто из них не вышел
тогда на защиту «родной партии» и советской власти. Теперь
же, видя отсутствие непосредственной опасности для себя, они осмелели. Когда же возводятся отдельные памятники или
даже просто мемориальные доски деятелям Белого движения, это вызывает с их стороны настоящую истерику, а то и судебные иски (к счастью, удалось отстоять единственный в России полноценный памятник А.В. Колчаку в Иркутске, иск о
сносе которого предъявлялся в этом году активистами секты
С. Кургиняна и был отклонён Кировским районным судом
Иркутска на том формальном основании, что в законе нет за-прета на увековечение памяти «нереабилитированных» лиц, а
решение Смольненского суда С.-Петербурга не является примером, поскольку в России, в отличие от Великобритании, отсутствует «прецедентное» право). Тем не менее «охранители»
176
Глава 6. «Белый террор» и вопрос о реабилитации
советского наследия поднимают бурю в стакане воды по любому поводу, хотя в современной России всего 3 полноценных
памятника белогвардейским деятелям (А.В. Колчаку в Иркутске, Л.Г. Корнилову в Краснодаре и С.Л. Маркову в г. Сальске
Ростовской области) да десятка полтора мемориальных досок.
Что не идёт ни в какое сравнение с тысячами следов языческо-го поклонения Ленину и его сообщникам.
И уж совершенно нелепы попытки наиболее ретивых
«красных охранителей» провести параллель между белыми и
нацистами либо «власовцами». Участие части белоэмигрантов
в коллаборационистском движении времён Второй мировой
войны совершенно не даёт оснований для этого, потому что, во-первых, не меньшая (если не большая!) часть бывших белых
(как оставшихся в СССР, так и в эмиграции) занимала проти-воположные позиции, как тот же генерал А.И. Деникин. Ничего общего в белой идеологии с идеологией немецких наци-стов и итальянских фашистов также не прослеживается. Белое
движение в корне отличали от фашизма три момента. 1) Имперская идея, лишённая этнического национализма (в фашиз-ме первичен именно он, а имперская идея вторична). Не было
и свойственного фашизму культа государства и вождя: девиз
«Единая неделимая Россия» предполагал скорее неделимость
исторического пространства, но не абсолютный культ государства как такового, патриотизм не посягал на права личности
и неприкосновенность частной собственности. 2) Отсутствие
жёсткого государственного регулирования экономики — у белых, как мы видели, она носила вполне либеральный характер.
Белые сочетали либерализм в экономике с умеренным консер-ватизмом в политике. Нет тут никакого места фашизму. 3) Отсутствие тоталитарной однопартийной диктатуры. Была, как
мы видели, военная диктатура с относительной свободой партий (кроме большевиков) и ограниченной свободой печати —
правящей же партии, являвшейся носителем государственной
идеологии в Италии при Муссолини и в Германии при Гитле-ре, не было вообще. По второму и третьему параметрам фашизм
как раз ближе к большевизму, чем к белогвардейцам.
177
В.Г. Хандорин. Мифы и факты о Верховном правителе России
Некоторые современные историки, как тот же В.Ж. Цветков, с учётом изложенных обстоятельств делают вывод, что
А.В. Колчак вполне может быть реабилитирован в соответствии с Законом РФ от 18 октября 1991 г. «О реабилитации
жертв политических репрессий» (наряду с другими деятелями
Белого движения, за исключением тех, кто в ходе Второй мировой войны стал на путь сотрудничества с нацистами). Не бе-русь однозначно утверждать или оспаривать это мнение, т. к.
формулировки данного закона не везде точны и допускают
разные толкования. Мне кажется, вопрос в другом. Вспомним: ни Ленин, ни другие большевики и революционеры, в своё
время неоднократно судимые до революции «царским режимом», не добивались, придя к власти, собственной «реабилитации», более того — они гордились приговорами «царских» судов как свидетельством своей борьбы, стаж каторги и ссылки
у них считался почётным. По той простой причине, что они не
считали себя правопреемниками дореволюционной России —
наоборот, они ниспровергли «проклятое прошлое», гордились
этим и шли вперёд к вожделенной «мировой революции». Современная же Российская Федерация, напротив, юридически
считается правопреемником СССР. Правда, её лидеры и лично президент В.В. Путин выступают за единую линию исторической преемственности как от Российской Империи, так и от
Советского Союза. Это возможно в плане перенимания, скажем так, лучшего из практики того и другого государств, но
невозможно в целом, а именно потому, что рождённый революцией СССР отрицал свою преемственность от дореволюционной России. И в этом вся загвоздка. Думается, рано или
поздно придётся дать ответ, чьими же преемниками мы являем-ся (того и другого одновременно — не получится). И
