Грузия проявила себя весьма агрессивно. Сначала возникли отряды Народной гвардии под руководством Джунгелия численностью около 10 тыс. чел. Они мало чем отличались от красногвардейцев, кроме национального шовинизма. Первыми действиями Грузии стало округление своих границ за счет "меньшинств" - осетин, лезгин, аджарцев, татар, армян (эти меньшинства составляли болей 50% населения республики). В апреле большевики вторглись в Абхазию. Местный Национальный совет обратился за помощью к Грузии. Начались бои Народной гвардии с красными. Они шли с переменным успехом, пока в Грузии при помощи германских инструкторов не начала формироваться регулярная армия. Первые же ее части генерала Мазниева опрокинули большевиков и выгнали из Абхазии. По просьбам крестьян Черноморской губернии они продолжали наступление и очистили от красных побережье вплоть до Туапсе. Но повели себя освободители не очень благородно. Разогнали Национальный совет Абхазии, арестовали его членов и посадили своего "чрезвычайного комиссара". В Сочинском округе, который присоединить к Грузии не надеялись, пограбили все государственное имущество - вывезли рельсы Туапсинской дороги, больничное оборудование, инвентарь Гагринской климатической станции, племенной скот...
Русским в каждой местности жилось по-разному. Лучше всего к ним относились в Армении. Тут были рады любым специалистам, особенно офицерам. Искали связей с любой, красной или белой Россией, способной защитить армян. Азербайджанское правительство, несмотря на яркий пантюркизм, относилось к русским терпимо. Бедная культурными силами республика охотно принимала их на службу. В Грузии наоборот. Бывшие российские социал-демократы, лидеры революции Церетели, Чхеидзе, Жордания посеяли ненависть ко всему русскому. Десятки тысяч человек остались без работы. Лишение избирательных прав, аресты, выселения, принудительное подданство. Даже московские большевики подумали об этих людях, послав в Тифлис 30 млн. руб. "на ликвидацию государственнослужащих" . Служащие не получили из этих денег ни шута, им выдавали квитанции "на получение денег из кредита Российского государства" и выгоняли в порты Черного моря или по Военно-Грузинской дороге.
Между азербайджанским правительством хана Хойского в Гяндже и Совнаркомом Закавказья в Баку, конечно же, развернулась война. Мусаватисты попробовали наступать на Баку, но фронт замер у станции Кюрдамир, примерно посередине между этими городами. Разбегались татары - им не хотелось лезть на штыки. Разбегались босяки-красногвардейцы - им не хотелось быть вырезанными. Списочный состав бакинской армии достигал 60 тыс. чел., а фактически в строю было несколько сот - остальные дезертировали или перешли к противнику. За азербайджанцев воевали неуправляемые банды и отряды беков. За бакинцев армянские дружины. Попытки решительных действий проваливались. Например, подошел на фронт свежий отряд матросов, начал наступать. Но под Геокчаем встретил санитарный поезд. Моряки перепились с сестрами милосердия и в одну ночь были вырезаны.
Равновесие нарушилось, когда прибыли турецкие войска Нури-паши. Всего-то 6 тыс., но они стали ядром, вокруг которого стали группироваться местные мусульманские силы. Фронт бакинских комиссаров затрещал. Союзники нашлись и у них, но слишком далеко. И этими союзниками были немцы! Людендорф писал, что
"Германия очень интересовалась бакинскими нефтепромыслами, которые соединены нефтепроводом с Батумом".
Он снял с Балканского фронта бригаду кавалерии, 6 батальонов пехоты и перебрасывал их в Поти для похода на Баку. Старались помочь московские большевики, слали подкрепления, и... взывали к немцам. Ленин обещал Германии свободный доступ к бакинской нефти, если та поможет заключить перемирие с Турцией. Но для Германии уже начинались тяжелые времена, а Великая Порта уже разваливалась на части, поэтому Нури-паша чихал не только на Берлин, но и на Стамбул. Он чувствовал себя хозяином в новоявленном государстве и с некоторых пор даже донесения начал отправлять не в Турцию, а в Гянджу.
В Баку сложилась критическая ситуация. Начался голод. Вместо хлеба выдавали орехи. Подвоза продовольствия из России не было, а окрестные жители татары ничего не хотели давать "армянскому правительству". Ведь в составе бакинских комиссаров было только двое мусульман, Азизбеков и Везиров, а большинство - армяне: Шаумян, Корганов, Каринян, Саакян, Тер-Габриелян, Микоян, Ава-кян. Да и к власти пришел Совнарком в ходе антимусульманской кампании.
Совнарком проводил большевистскую линию: Ч К расстреливала на месте заподозренных. Налагались контрибуции на промышленников (например, 50 млн. руб. на Красную армию), неплательщиков бросали в тюрьмы... Но авторитет комиссаров падал с каждым днем. Два наркома, левые эсеры Киреев и Покровский, даже попытались сбежать. Их поймали и расстреляли за дезертирство. В Бакинском Совете коммунисты составляли меньшинство. Разделаться с другими партиями, как московские коллеги, они не могли: с собственными военными частями было слабовато. Каспийская флотилия поддерживала эсеров. Дружины дашнаков Амирова и Амазаспа защищали не коммунизм, а армянское население, сбежавшееся сюда от резни со всего Азербайджана.
К большевикам попросился на службу войсковой старшина Бичерахов. С отрядом казаков он воевал в Персии на службе у англичан, а сотрудничество с бакинскими комиссарами рассматривал лишь как способ вернуться домой. Намерения большевиков тоже были далеко не честными - прикрыть с помощью Бичерахова фронт, постепенно распропагандировать его войска, а потом избавиться от него самого. Дожидаться этого Бичерахов не стал. Впрочем, выступать против коммунистов он тоже не собирался. Прибыв в Баку с 2 тыс. казаков, он провел переговоры с властями, сразу смекнул, что они замышляют, и вместо фронта просто ушел на север, к горам Кавказа. У Дербента ему преградили путь превосходящие силы красных - Дагестанский полк Махача, Астраханский полк, Петровский интернациональный полк. Две недели продолжались бои. Но среди красных царил разброд, присланному из Астрахани командующему Круглову части подчиняться не желали, а отряд казаков был крепким, закаленным в боях и совместных странствиях по свету. Все скопление большевиков было разгромлено, и Бичерахов взял Дербент.
А в Баку из-за голода, угрозы турецкой резни уже даже рабочие нефтепромыслов требовали на митингах приглашения англичан. Какое-то время комиссары сдерживали напор обещаниями скорой помощи из Москвы. 19.07 она пришла. Но левый эсер Петров (покоритель Дона) привел всего 600 чел. и 6 орудий. 6 полков, следовавших с ним в Баку, Сталин отобрал и оставил в Царицыне, опасаясь наступления белоказаков (которые тогда еще штурмовать Царицын и не думали). 25.07 на расширенном заседании Баксовета 258 голосами против 236 было решено обратиться к англичанам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
