Переданный курьерской службой заказов вместе с тёмно-синим боди анализатор гиперперемещений от Таны Зу представлял безобидную декоративную бусину, украшавшую линию декольте в числе ещё нескольких, но уже настоящих бусин. В электронном письме с обещанными координатами ясенирская журналистка заверила: при проверке туристов после высадки на Демо датчики на анализатор гиперперемещений не среагируют. Потому как в нем попросту отсутствуют функции для видеосъёмки.
— Смотри, Гайя! — восхищённо воскликнула Катёна, прижимаясь носом к нашему иллюминатору. — Как красиво!
— Очень, — согласилась я, мельком оценив открывающийся вид на шар, который приближался во всем великолепии нежно-лилового сияния.
На курорт мы отправились вместе с той самой кудрявой иммигранткой-скромницей, которая стремилась попасть на Демо из-за редкой возможности. А именно — из-за гражданского доступа к медицинской технологии для борьбы с «болезнью Инфинито», он же всегалактически известный иммунодефицит.
Я позвонила соотечественнице сразу, как только Рогниу Ренн привез из посольства Диниту новый пси-ограничитель и провел диагностику моего организма. Результаты его ошеломили.
— Знаете, Гайя… — сказал он задумчиво, — если бы не ваше безвыездное нахождение на Тигардене, я бы решил, что вы умудрились на днях проскочить через «Межпланетариум» на нашу планету Саолл и быстро провести целительное слияние с ней. Это единственное средство, которое помогает быстро нейтрализовать воспаление телепатических рецепторов у моих юных пациентов-диниту. И прогресс… у вас удивительный прогресс. Телепатически я вас совсем не слышу. Как вы научились закрывать разум без пси-ограничителя?
— Вероятно, интуитивно, — я пожала плечами. — Когда мне становится неприятно, возникает ощущение ухода внутрь себя, и чужие мысли становятся отдаленным фоном.
— Поразительно. Однако, расслабляться не стоит, Гайя. Вам необходимо пройти курс обучения, иначе наступит новый регресс, и болезненные ощущения вернутся. Я настрою вам ту же блокировку на пси-ограничителе, но при желании его можно будет снимать. Постарайтесь всё же не пользоваться своими рецепторами, пока не вернётся мастер Фьолл. Он должен привезти вам персонального учителя по практике для дароликих.
При имени моего предполагаемого родственника сердце ёкнуло. В тот момент я промолчала о своем оздоровительном контакте с неизвестным разумом и лишь нервно спросила:
— Когда вернётся посол? Мне нужно с ним поговорить. Это насчёт его… личной жизни.
По лицу Рогниу Ренна скользнула тень недоверчивого изумлёния.
— Вам что-то известно, — утвердительно заявил он. — Что-то важное.
— Да. Но разговаривать об этом я буду только с Гойриу Деллом.
Не то, чтобы я не доверяла мастеру по ксеномедицине, но, судя по намёкам журналистки, среди сотрудников дипломатических кабинетов Диниту явно завелись подозрительные личности. Так что лучше не рисковать.
— Понял, — не стал настаивать Рогниу Ренн. — Посол вернётся только через два дня, но сейчас с ним связаться напрямую нет возможности. Сообщения и звонки он начнет принимать только после итогового голосования Совета. А оно состоится завтра вечером по тигарденскому времени.
— Ясно, — кивнула я и сразу после отбытия гостя отправилась звонить «крошечке-хаврошечке», чтобы лететь на Демо.
До возвращения посольской делегации было достаточно времени, чтобы отработать зацепку журналистки. Любая дополнительная информация не будет лишней, если речь идёт о спасении Тэймина — сына посла.
Мальчика, который знал меня в детстве.
Я узнала его по воспоминаниям индрика. Не по чертам лица — те давно осели в забвении моего подсознания, — а по беседе перед отлётом на космическую станцию из моего кошмара. Каждая фраза была ключиком, приоткрывающим щёлочку к далёкому прошлому, и звучала для меня, словно двойное эхо. Потому что я знала… помнила каждое слово того мальчика. И даже сверх того, что показал индрик.
Когда соцслужбы зафиксировали мое поступление, они отметили в документации лишь мой примерный возраст. А выглядела я обычной пятилетней девочкой с человечески закругленными ушами и явными признаками умственной заторможенности. Долгое время ни с кем не разговаривала, пряталась в любых изолированных местах, вроде шкафов, подсобок и открытых вентиляционных отверстий.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Правда, в пункте моего первоначального местонахождения в личном деле была указана отнюдь не группа детей с захваченной центавритами космической станции. Там было указано другое: «Космопорт. Свалка металлолома». И приписка ниже: «Девочка найдена в обитаемом логове фьориков».
— Внимание! — объявил автоматический космобот, возвращая меня в настоящее. — Прибытие на тигарденский спутник Демо. Начинается вхождение в атмосферу. Займите свои места и пристегнитесь. За последствия несоблюдения техники безопасности ответственность несёт нарушитель.
Группы пассажиров возле иллюминаторов разбежались по местам, и мы с Катёной последовали их примеру.
Атмосфера на Демо была неблагоприятной для гуманоидных рас, поэтому сам курорт занимал самую малую часть спутника. По площади он был сравним с крупным человеческим мегаполисом, вроде городов-музеев Лас-Вегас или Москва. Искусственная среда поддерживалась защитным куполом, напичканным атмосферообразующими установками, а вот с более слабой, чем на Земле и Тигардене-2, гравитацией делать ничего не стали. Решили, что это придаст курорту особую изюминку.
И действительно, стоило оказаться на территории курорта и выйти в фойе космопорта, как я почувствовала необычайно приятную лёгкость. Тело словно само плыло по воздуху.
— Здорово как! — Катёна радовалась, как ребенок.
Она покружилась, а затем подпрыгнула, чтобы проверить, не зависнет ли в воздухе. Зависнуть не зависла, но опускалась так медленно, будто была гигантской снежинкой в слитном черном купальнике.
Многие тут расхаживали в одних трусиках, и по этому признаку сразу можно было определить коренную космозонку. Ведь увесистой плоти с сосками, как таковой, у них не было, а округло накачанные грудные мышцы не вызывали у них никакого стеснения при обнажении.
Пока я разглядывала спешащих по своим делам дамочек в трусах, моя спутница достала из сумочки целый веер визитных карточек.
— Медсанаторий… курортный медсанаторий… — бормотала она себе под нос, перебирая визитки. — А! Вот, нашла. Курортный медсанаторий открыт для приема новых пациентов только с обеда. Гайя! У меня есть три часа в запасе. Заглянем в игровую зону?
— А что там интересного? — без энтузиазма спросила я, думая о своем.
Катёна вытащила из веера ярко-лиловую визитку и со смущенной улыбкой сказала:
— Там куча продвинутых 5D-игровиртов. Давно мечтала попробовать.
Визитка сверкнула бегущей рекламной чат-строкой по центру, и мы обе уставились на объявление:
«Уважаемые гостьи Демо! Ежемесячный аукцион конфисканта для избранных объявляется открытым! Стоимость входа — один бриллиант. Также предоставлена возможность...»
Дочитывать я не стала и хмыкнула:
— Это развлечение мне точно не по карману. Целый сиреневый бриллиант! Да они с ума сошли… столько брать за вход на какой-то аукцион. Но к игровиртам можно заглянуть. Надо только забрать наших… подопечных.
Подопечными рабов называла Катёна, и мне понравилось это определение. По сути ведь так и есть. Рабов мы получили под свою ответственность временно, до окончательного вступления космозонгов в Содружество. А там уж скорее всего бывших рабов припишут к хозяйкам именно как подопечных, по умолчанию недееспособных до реабилитации. Так что не стоит записываться в рабовладелицы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Точкой выхода для транспортировки личных рабов служил боковой уличный проем — «черная дверь» здания космопорта. Сделано это было с умыслом, чтобы толпящееся там живое «имущество» не омрачало своим видом парадную дорожку к туристическим самокатам-антигравам.
Катёна и я были единственными хозяйками, которые явились за личными рабами сами, притягивая завистливые взгляды менее везучих невольников.
