простить? Если так, то предварительно следовало согласовать со мной сюжетную линию сьёмок. Я больше не делаю то, на что не подписывалась. Поэтому — увы! Буду участвовать в твоём
телешедевреисключительно как мебель — статично и
деревянно. Это всё, что могу предложить.
Среди девушек-заключённых проносятся несколько вздохов. Видимо, некоторые из них изумлены тоном происходящего разговора. АйЮ внезапно краснеет. Настолько, насколько ей позволяет это сделать еёмейкап.
— О, ЮнМи, я здесь совсем не для того, о чём ты сказала! — с жаром уверяет она собеседницу. — Я хотела поддержать тебя как свою подругу, но не знала, как это сделать. Поэтому приехала спросить, что тебе нужно.
— Какие же мы, — «подруги»? — удивляется ЮнМи. — Ты ведь удалила меня из списка своихонни. С того момента мы просто знакомые. А я не считаю необходимым навязываться со своими проблемами к просто знакомым людям. Так что, извини. Если ты пришла из-за меня, то зря. Мне нечего от тебя не нужно.
Все присутствующие, замерев, смотрят на стоящих друг напротив друга девушек, ожидая чем же закончится их противостояние, столь внезапно раскрытое для посторонних.
— Хотя, прости, — неожиданно извиняется ЮнМи, пока АйЮ занимается подбором слов для ответа. — Пожалуй, я погорячилась. Мне вдруг вспомнились наши с тобой, хорошие времена, ещё до того, как ты не начала встречаться с моимоппа. Ради этих славных деньков у меня найдётся для тебя просьба. Я очень тебя прошу, пожалуйста, позаботься о своих друзьях. Ли ДжонХён, — он ведь твой друг?
— Да, — кивает АйЮ, озадаченная переходом от обвинения в попытке отбить чужого парня к своим приятелям.
— Вот и позаботься о нём. И о Солли тоже.
— Почему вдруг ты просишь об этом?
ЮнМи несколько секунд молчит, словно соображая, как лучше объяснить.
— Просто у твоих друзей — проблемы, — с недовольным выражением наконец сообщает она. — Большие. Которые вскоре могут стать просто огромными.
— Какого рода у них «проблемы»?
— Их соотечественники.
— «Соотечественники»?!
— Да.
— Как же мне следует позаботиться о моихоннииоппа?
ЮнМи в ответ пожимает плечами.
— Твои друзья, ты с ними и разбирайся, — говорит она и добавляет: — Я сегодня спала всего три часа. Ты не будешь против опять же, по старой дружбе, если я немного подремлю на последней парте, пока ты беседуешь с девочками? Прости, но всё, что ты собираешься им сказать, мне не нужно.
АйЮ удивлённо моргает, услышав просьбу.
— Я хотела побеседовать и с тобой, — сообщает она. — Вдвоём.
ЮнМи отрицательно качает головой.
— Я сказала всё, что хотела. У нас с тобой больше нет общих тем.
АйЮ несколько секунд смотрит ей в глаза, потом оборачивается к начальнице «Анян».
— Скажите, госпожа НаБом, нет ли в этом здании другого помещения, где мы могли бы провести запланированную встречу? — спрашивает она. — А ЮнМи сможет в это время здесь поспать, как она хочет.
Операторы съёмочной группы добросовестно снимают изумлённые лица. Один — у несовершеннолетних преступниц, другой — у полицейских чинов.
(позже)
На голом полу своей одиночной камеры, улыбаясь во сне, спит ЮнМи.
Время действия: двадцать пятое января, утро
Место действия: столовая исправительного учреждения «Анян»
— ЮнМи, это правда, что АйЮ пыталась увести у тебя твоегооппу? — спрашивает у меня БонСу.
— Ну, если она встречалась с ним в элитных французских ресторанах, то, наверное, да. Или мне нужно было думать, что это ничего не значит?
Это уже пятый или шестой раз, когда мне задают вопрос про АйЮ и ЧжуВона. Почему-то всех, кто мог спросить, в первую очередь интересует именно это. В итоге — наличие у меня «натренированного» варианта ответа.
— Но ведь тогда, когда это было, ты ведь уже не встречалась со своим бывшим?
Вопрос хороший, однако ответ тоже уже «обкатан».
— Какого чёрта он тогда собирает подписи на моё помилование, если он — «бывший»?
На секунду замерев, БонСу согласно качает головой, показывая, что принимает «железобетонность» моего аргумента, и возразить ей нечего.
— Выходит, между тобой и АйЮ твой оппа выбрал тебя? — делает она вывод, продвинув по направляющим свой поднос с едой.
Хм! Мне не нравится тон, каким она спросила. Словно произошедшее — нонсенс. Не, промолчать здесь нельзя. Иначе ЮнМи съезжает вниз в табеле рангов. ЮнМи нужно защищать!
— Слышу удивление в твоём голосе, — говорю я. — Словно такого не должно было случиться от слова — «никогда»? АйЮ что, — всегда первая?
— Просто странно, — признаётся БонСу. — Она ведь очень крутая. У неё всё самое лучшее, что только может быть. И вдруг…
Не договорив, БонСу замолкает
— И вдруг её кто-то обогнал, — понимающе кивнув, заканчиваю за неё недосказанное предложение. — Ну, значит, не настолько она крута, чтобы быть всегда первой. Естьпервее.
— Ты просто не представляешь реальный уровень моей крутизны, онни, — наклонившись к собеседнице и подмигнув, говорю я.
— Не знаю, как в музыке, но просто не понимаю, как можно обогнать хоть кого-то в гонке за парней, с твоей внешностью.
— А что с ней не так?
— В сравнении с красотой АйЮ сейчас ты просто ад, а она — небо.
— Наоборот, — убеждённо говорю я. — Это как раз показатель истинности намерений и чувств. Еслиоппане рвёт отношения с девушкой, когда у неё всё просто ужасно, значит, его удерживает рядом с ней что-то ещё, кроме еёвижуала.
— Не стоит стараться быть хорошей и ангельской девочкой, чтобы тебя любили, — говорю я, озвучивая свои настоящие мысли. — Если ты достойна любви, то тебя будут любить, даже если ты хуже исчадья ада.
— Охренеть! Как можно быть настолько самоуверенной?!
— Учись, пока я рядом, — снисходительно предлагаю я. — Когда ещё придётся отбывать срок вместе с мировой звездой?
— Я больше в тюрьму не сяду! — совершенно искренне восклицает моя собеседница.
— Я тоже, — обещаю ей я.
Секунду смотрим дуг на друга, потом начинаем смеяться.
— Эй, чего встали? — интересуется подошедшая надзирательница. — Другого места не нашли поржать, кроме как на раздаче?
— Двигаемся, — командую я, подвигая свой поднос вплотную к подносу БонСу.
(некоторое время спустя)
— А что за проблемы у друзей АйЮ? — спрашивает БонСу, едва мы с ней получив пищу, усаживаемся за стол.
— У кого сейчас их нет, — «обтекаемо» отвечаю я, не желая вдаваться в подробности.
— Ты всё придумала, да?
— Ну, почему же? — пожимаю я плечами и берусь за палочки. — Просто приснилось, что у них будут неприятности…
— «Приснилось»?! И ты ничего об этом не сказала?
— Зачем?
— Но ведь это всего лишь сон?
— Они разные бывают, — вновь «обтекаемо» напоминаю я и вздыхаю, глядя в поднос. — Опять этоткхонъпап!
— И каким же он был, твой сон? — положив в рот салат и прожевав, спрашивает БонСу. — Каким-то особенным?
— А
