В одном из своих интервью Валентин Губарев сказал, что у него нет отрицательных персонажей: «Я их всех люблю и отношусь к ним с сочувствием. Просто люди на моих картинах – не плакатные герои, у них часто не всё хорошо, они не всегда счастливы. Вот, например, в картине «Медляк» мужчина с женщиной танцуют дома. На столе стоят шампанское и конфеты. Меня часто спрашивают, а почему мужчина танцует в носках? А разве в жизни не так? Наш человек приходит в гости к даме, которой хочет понравиться, и, конечно, снимает обувь, остаётся в носках. А мужчина в носках сразу становится не героическим, а ручным. Его можно брать и делать с ним что угодно. Мужчина в носках – это находка для женщины».
Персонажи Губарева всегда имеют реальных прототипов. Сам автор их называет по имени-отчеству: Иван Петрович, Мария Фёдоровна, Юрий Николаевич… Вспоминает, что и его самого часто узнают на работах. И жену спрашивают: «Лариса, не тебя ли всё время рисует Валентин?» Иногда, говоря кому-нибудь из знакомых: «Вот, нарисовал тебя с женой», – он слышит в ответ: «Нет, мы не такие, мы лучше, красивее».
Несмотря на то, что картины Губарева белорусские по своей сути, причём и в названиях («Осень в Олехновичах», «Факт прелюбодеяния в окрестностях Сморгони»), художник родом из России. Его детство прошло в Горьком (теперь Нижний Новгород), учился он в Горьковском художественном училище, затем в Московском полиграфическом институте на отделении графики. А вот мама его родом из Беларуси. И сам он женился на белоруске. Вместе с женой после окончания института уехал в Беларусь. Причём сразу оказался не в Минске, а в Олехновичах, на хуторе у родителей жены: «По утрам водил корову к быку, в сажалке ловил карасей, на чужих поминках пел песни, в праздники садился за стол, угощался самогоночкой, капустой, полендвицей*, слушал, как бабушки песни поют... А поскольку я страшно люблю вот эту народность, то с удовольствием насыщался этим белорусским «рассолом». Так что стать этническим белорусом мне не составило никакого труда. Знаете, мне очень нравится в белорусской культуре и укладе жизни такая черта, как скромность. Это очень близко моему творческому кредо. И, кстати, мне это качество всегда нравилось и в женщинах…»
Возможно, именно поэтому художнику наиболее мастерски удаются бытовые зарисовки. Его восприятие окружающего очень искреннее и непосредственное. Так, «Явный перевес точки кругового осмотра» или «Качели», которые напоминают сельские праздничные гулянья Питера Брейгеля, оставляют впечатление непосредственной подключённости художника к этому празднику жизни, где каждый человек занят своим делом, где люди даже перенасыщают полотно, заполняя его целиком. Художник разрушает при этом все законы композиции и перспективы, но это не дилетантство или самодеятельность, а настоящая игра – и хочется остановиться около работы, рассмотреть каждую деталь этого придуманного мира, самому пройти по улочкам городка, ощутить себя в роли того мужичка, что подсматривает в щель за соседями.
Студентом Валентин занимался не только академическими штудиями, хотя классические портреты ему удавались блестяще. Он и сейчас хранит их в своей мастерской, на случай сомнения какого-нибудь гостя в умении художника рисовать «правильно». Больше любил он симпатичных натурщиц помещать в необычную обстановку – например, уменьшая предметы вокруг неё, что делало формы девушки гротескно монументальными. Со временем карикатурность стала проявляться в чертах лица, в формах тела. На выставках такой взгляд на мир оценили не сразу. На первом же выставкоме его работу забраковали с резолюцией «неуместная ирония». Губарев огорчался и… рисовал следующую картину с названием «Боже, уже десять часов, а я ещё не проголосовала!». На ней молодая крупная женщина в розовой майке лежала на железной кровати, лениво решая глобальный, по мнению автора, вопрос советской действительности.
Наконец в 1991 году ирония Валентина пришлась к месту. Работа «Игры в гласность» сразу же оказалась на обложках белорусских и российских изданий. Ряды мужиков с открытыми в крике ртами и растопыренными руками, которыми они закрывали уши соседей, наперебой показывали телеканалы.
Но в творчестве Валентина Губарева социальные мотивы – далеко не самые главные. Просто художник заставляет нас посмотреть на мир своими глазами. Как, к примеру, на картине «Скромное обаяние неразвитого социализма». На ней – небольшой дворик, тесный, как огромная коммуналка, в которой бок о бок живут, загорают, стирают, забивают козла несколько поколений строителей чего-то так и не построенного. В этом дворе присутствуют все атрибуты человеческого существования: любовь и смерть, праздник и горе. На переднем плане – сам автор, только очень маленький, в форменном школьном костюмчике, в фуражке. Из замкнутого пространства двора есть только один выход на улицу, но и в нём на всякий случай стоит милиционер.
Художник не противопоставляет себя своим героям, он преподносит их такими, какими они есть в жизни, только в комической ситуации. Это – гротеск, а не сатира или пасквиль, это даже умиление и искреннее восхищение.
Да и сам художник по характеру человек непредсказуемый, как и его персонажи. Не понимаешь точно, где начинается у него серьёзная беседа, а где кончается юмор. Он словно стесняется внимания зрителей, журналистов и просто знакомых, но в то же время показывает, что ему есть чем гордиться. Картины Губарева всегда впечатляют людей. Ходишь и удивляешься: вот тут классика Брейгеля, вот тут – Генералич, а тут – примитив декоративного лубка с характерной тягой к симметрии сложного рисунка, пояснительного текста, а тут – народные «рисованные коврики»… И всё интересно. Потому что в искусстве Валентина Губарева – не просто повтор, примитив, наив, лубок. Художник создаёт и предлагает нам, взрослым, игру. Его наивность – сознательная, примитивность – придуманная специально, а простота – только на поверхности. Художник шутит, но с помощью этих шуток он ведёт нешуточный разговор о прошлом и сегодняшнем, о нас самих.
* Сырокопченое мясо.
Наталья ШАРАНГОВИЧ
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Полесье помнит поэта
Совместный проект "ЛАД"
Полесье помнит поэта
А. А. БЛОК – 130
В деревне Лопатино Пинского района состоялся литературный праздник, посвящённый 130-летию со дня рождения великого русского поэта Александра Блока.
И это неслучайно: на Полесье А. Блок, «табельщик 13-й инженерно-строительной дружины», провёл более полугода, а если быть точным, 200 дней и ночей – с августа 1916-го по март 1917 года.
Третий год в Европе полыхает мировая война. Пинск оккупирован кайзеровскими войсками, а в каких-то 20 километрах к югу от города несёт нелёгкую воинскую повинность недавний петербургский эстет, певец «прекрасной дамы» Александр Блок. Вот что он писал матери по прибытии к месту службы: «…Теперь мы живём в большом именье и некоторые (я в том числе) – в княжеском доме… К массе новых впечатлений и людей я привык в два дня так, как будто живу здесь месяц. Вообще я более чем когда-нибудь, вижу, что нового в человеческих отношениях и пр. никогда ничего не бывает…».
В инженерно-строительной дружине, которая строит укрепления в прифронтовой полосе, Блоку отведена довольно скромная роль. Он табельщик, в его обязанности входит учёт чернорабочих. Обязанности, как свидетельствуют письма поэта, не тяготили его. Александр Блок привычен к трудностям и «обладал способностями ко всякому физическому труду». Табельщик А. Блок встречает и распределяет по участкам рабочих, прибывающих на Полесье из разных мест Российской империи, даёт советы и распоряжения.
27 августа 1916 года поэт пишет матери из деревни Колбы: «…Работаю довольно много. Через день во всякую погоду выезжаю верхом на работы – в окопы, в поле и на рубку кольев в лес… Сегодня воскресенье, дела, в сущности, нет, поэтому день проходит тихо… Иногда встречаемся мы тут с офицерами и сапёрами, иногда – со служащими в других отрядах… По всем дорогам ездят дозоры, вестовые, патрули, во всех деревнях и фольварках стоят войска. С поля виднеется Пинск, вроде града Китежа, – приподнятый над туманом – белый собор, красный костёл, а посредине – поменьше – семинария. Один день – жара, так что не просыхаешь ни на минуту, особенно верхом. Другой день – сильная гроза, потом холодно, потом моросит. Очень крупные звёзды. Большая Медведица очень низко над горизонтом, направо – Юпитер…».
