– Мне в изолятор надо. Голова болит, – соврала Лена.
– Голова? – Петухов потрогал ее лоб. – Она у тебя мокрая, а не горячая. Ты что, на речке была? С вожатыми? – В голосе Сергея Сергеевича стал просыпаться интерес.
– Нет. Меня специально облили, чтобы голова не так болела. – Лена чувствовала, что говорит полную чушь.
– Отряд третий, кажется?
Лена беззвучно кивнула.
– Ну, иди. Потом вожатых ко мне позовешь. – Лена сделала шаг прочь. – Кажется, у вас там ЧП было? Что-то со статуей…
Лена замерла.
«Только не надо меня про все это спрашивать, все равно я ничего не знаю. Ну, ничегошеньки…»
– У меня голова болит, – как заведенная, повторила она.
– Да-да, иди.
Мысленно вздохнув, Лена проскользнула мимо Петухова и, уже поднимаясь по лестнице, подумала, что начальник не может не знать про все эти дела с барабанщицей. И у него, наверное, своя версия происходящего. Если она есть, конечно.
На верхней ступеньке Лена обернулась. Петухов стоял у выхода и очень внимательно смотрел ей вслед. Черты лица его обострились, в них появилось что-то жесткое.
За долгий сегодняшний день Лена устала бояться. Она просто побежала дальше, на второй этаж, и ей совсем не хотелось думать, кто там сейчас стоит в дверях. Настоящий начальник или это опять проделки статуи. Не важно. Не до этого сейчас. Главное – предупредить ребят.
В кабинете врача никого не было. Лена прислушалась. Вдалеке бормотал телевизор. Она бесшумно поднялась на третий этаж, толкнула дверь. Дверь была заперта. Это неожиданное препятствие смутило ее. Она прошмыгнула обратно в кабинет, поискала ключи. Ключей было много, но все они были какие-то странные – то очень большие, то очень маленькие, то странно изогнутые.
Промучившись с замком, Лена сдалась и пошла искать врача.
Телевизор негромко бормотал, к нему было развернуто кресло, но в нем никого не было. Штора слабо шевелилась от легкого сквозняка.
Лене показалось, что весь корпус пуст. Совсем пуст. И лагерь пуст. В нем нет людей. Один Петухов все еще стоит на крыльце корпуса и ждет, чтобы она спустилась.
Лена шарахнулась прочь от бормочущего телевизора, опрокинула стул. Звук падения эхом раскатился по гулкому зданию и вернулся обратно.
Стало страшно. Нестерпимо страшно.
– Васька!
Крик сам собой вырвался из нее, нагнав еще большего ужаса. Она присела, обхватив голову руками.
Ей показалось, что здание вздрогнуло.
Дальше все стало происходить отдельно от Лениного сознания. Ноги распрямились и понесли ее сначала вон из кабинета, потом по коридору к лестнице. А сзади уже кто-то нагонял ее, хватал за сарафан, сдавливал горло, застилал глаза. Она кубарем скатилась по ступенькам, пролетела через холл, вывалилась на крыльцо. В глаза плеснул яркий солнечный свет, в уши ударил звонкий сигнал горна.
Лагерь ожил. Захлопали двери, на дорожках появились ребята. Они кричали, смеялись, бегали. У них все было замечательно.
От обилия звуков и лиц Лена немного осоловела. Это было так неожиданно и так приятно, что она готова была расплакаться.
Рядом с ней кто-то остановился. Она подняла счастливые глаза, и вся радость из них улетучилась. Перед ней стояла разъяренная Наташа, и вид ее не обещал ничего хорошего.
Прорабатывали Ленку долго, очень долго. Говорили, что так поступать нельзя, что запрещается исчезать из лагеря на полдня. Потом заставили сидеть и думать о своем поведении.
Весь отряд пошел смотреть, как старшие играют в футбол. Про Глебова и Щукина никто не вспоминал, как будто бы их в отряде никогда не было. От этого у Лены на душе стало нехорошо.
Этого только не хватало! Неужели она опоздала?
– Гусева, Щукина видела? – напрямик спросила Лена, готовая нарваться на очередную глупую Маринкину шутку. Но Гусева, видимо, была не в духе и шутить не собиралась.
– Псих твой Щукин, – мрачно ответила она. – Его, кажется, в изоляторе заперли.
Лена чуть не расцеловала Маринку – до того она была рада этому известию. Раз Щукина помнят, значит, он не пропадал!
– А Глебова? – на всякий случай спросила она.
– Так его еще с утра Платон куда-то уволок. Кстати, не забудь про вечер. Не вздумай убегать, все равно найду.
– Да ну тебя. – Ленка уже начала строить планы, как пробраться в изолятор. – Некогда мне будет, гадайте без меня.
– Вот еще! Друзей хочешь подвести?
Лена посмотрела в большие Маринкины глаза и поняла, что сбежать от нее не получится.
Гусева поймала Лену после ужина, когда та собиралась сойти с крыльца. У нее была идея обежать весь административный корпус и выяснить, куда выходят окна палаты, в которой сейчас сидят ребята. Появление Маринки в ее планы не входило.
– Стой. Ты куда? – поинтересовалась Гусева.
– Мне надо! – Лена попыталась вырвать свою руку из цепкой Маринкиной хватки.
– На дискотеку идешь с Кубиновым танцевать?
– Нужен мне твой Кубинов. Сама с ним целуйся, если он тебе так нравится.
– Да? Кто же нравится тебе? Неужели Щукин?
– Никто мне не нравится. Отстань. – И Лена вновь попробовала освободиться.
– Хорошо. – Маринка так резко отпустила свою руку, что Лена покачнулась и чуть не грохнулась со ступенек. – Раз ты ни к кому не спешишь, значит, пойдем с нами. – Она поволокла Лену обратно в корпус.
– Куда? – уперлась Лена. – Пусти! Не собираюсь я с тобой идти!
Но все было бесполезно. От железных объятий Гусевой избавиться не было никакой возможности.
– Ты же слышала, мы собирались гадать, – на ходу объясняла Маринка. – Нам теперь нужен человек, который будет бояться. Ты всегда чего-нибудь боишься. Вот и побойся специально для нас. Так веселее будет.
– Отстань от меня. – Лена опять задергалась, потому что Гусева уже начинала ее вталкивать в маленькую кладовую, где горой лежали чемоданы третьего отряда. – Я уже ничего не боюсь!
– Тем более.
Гусева захлопнула за ними дверь.
Окно было завешено одеялом, и в образовавшейся полутьме Лена не сразу разглядела, кто где сидит. Зато сразу услышала, как Гусева запирает замок. Ох, какой неприятный был это звук! Постепенно ее глаза привыкли к темноте, и она увидела Павлову, Селюкову и еще двух девчонок из другого отряда.
– А эти-то зачем? – недовольно буркнула она.
– Ничего, пускай. Мы решили, чтобы наших было поменьше, а то еще разболтают все Наташке, потом крику будет. Садись сюда, – она указала на чемодан, – и молчи.
– Вы бы еще в подвале собрались. – Лена недовольно поморщилась – никогда ей не нравились эти дурацкие затеи с гаданиями. Какой в них прок? – Там сыро и крысы бегают, – добавила она для острастки, но на ее слова никто не обратил внимания.
«Ладно, – мысленно решила она, – посижу часок, а потом к ребятам сбегаю. Не замуровали же их там. В крайнем случае, попрошу Наташу сходить со мной их проведать. Наверное, придется признаться в страстной любви к кому-нибудь из них. Наташка добрая, она поймет».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
